Птичка на тонкой ветке - Феликс Петрович Эльдемуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да! А святой у меня самый главный — это моя матушка, Дева моя Пресвятая, что была и будет. И пусть мне кто угодно докажет, что это не так!.. Она называла меня "Телле", что означает на нашем наречии "непоседа"… Так меня можете называть и вы, если вам угодно, доблестные господа… И пришла она ко мне в видении, и отмолила, и колышек-то тот из пястей моих и вынула. Очнулся я под деревом, с дырами в ладонях, но живой. И — бегом из Лангедока!
— Ты остроумен и забавен, — улыбнулась Исидора. — Как ты посмотришь на то, что я найму тебя шутом?
— Что же… — отвечал ей Телле. — Все мы по жизни — шуты, как нас ни величай. Вот, взять, хотя бы, тебя, сэр командор…
— Что ты сказал? — не понял сэр Бертран.
— Погоди, погоди, — сказал Леонтий. — Что ты имеешь в виду?
— Была такая притча. Встретились как-то молодой пёс да старый пёс. У молодого много прыти, знай, гоняется за своим хвостом, да приговаривает, дескать: вот поймаю хвост, так открою Истину…
— Истину?
— Да, так, ни много, ни мало… А старый ему сказал так: был я молод, и я гонялся за этим. А сейчас понял, что смысла в том, чтобы ловить свой хвост нет никакого. Ведь он и так всегда при нас, дружище!
Сэр Бертран улыбнулся и коротко хохотнул.
— Так ты считаешь, что, например, я…
— Ну почему только ты…
— Великолепно! — констатировал Леонтий. — А что ты ещё знаешь?
— Да немало, признаюсь. Все эти байки сопровождают меня, где бы я ни был. Пчёлки это мои, пчёлки…
— А загадки ты знаешь? — спросил Тинч. — Что это такое: круглое, потом квадратное, синее, потом зелёное, в мешке и не в мешке, и вдобавок пищит?
— Ага, так… — задумался Телле. — А давай-ка, сэр рыцарь, договоримся вначале. Если я не разгадаю загадку, то даю тебе реал. Если ты не разгадаешь — то даёшь мне пять реалов. Идёт?
— А идёт! — согласился Тинч. — Ну, и каков будет ответ на мою загадку?
— У неё нет точного ответа. Скажу я, что это яблоко, ты возразишь, что это кусок теста. Скажу, что кусок теста, ты скажешь, что это яблоко… Почему синее или зелёное? А покрасили! Причём тут мешок? Моё яблоко, куда хочу, туда прячу… Вот только почему пищит?.. Что-то не пойму, и с меня реал.
— А пищит — это чтобы ты не догадался! — расхохотался сэр Тинчес. — Хорошо, давай твою загадку!
— Что за зверь такой: сидит на дереве — три лапки, спрыгнул с дерева — четыре лапки?
— Глупость какая-то! — вмешался сэр Бертран.
— Напротив, напротив! — возразила Исидора.
— Так… Бедный Тинчи! — молвил Леонтий.
— И что же? — настаивал на ответе Телле.
— Инта каммарас… Ну, не знаю! Бог с ними, с реалами. Сдаюсь. Что за зверь такой?
— Эх… Кабы я сам об этом знал… — притворно смутился Телле. — Короче, коли я и сам не знаю ответа, с меня ещё один реал. А с вас, сэр Тинчес — пять. Если же отнять мои два… Итого, с вас всего три реала, сеньор!
— Мошенник!.. — давясь от смеха, ответил Тинч и потянулся за кошельком. — Ты честно заработал эти деньги…
— Оставьте деньги при себе, сэр рыцарь. Вы и так платите мне наилучшей монетой на свете — вашей дружбой. Ваши искренность и сочувствие… это сейчас так редко встречается. И для меня и действительно сейчас не будет лучшей доли, как немного поскитаться с вами по миру…
— Мы не найдём одеяния шута в наших вещах, — сказал командор. — Да оно тебе и не нужно. Достаточно будет простого дорожного платья. Что ж… ты двадцать пятый в нашей команде, а число двадцать пять, как говорит сэр Линтул…
— Командор! Сэр командор!
Это был Пикус.
— Темнеет, сэр командор! К тому же густеет туман, и спустя малое время… час… вокруг всё будет темно и сыро.
— Да, действительно, — сказал Леонтий. — Эти деревья загораживают нам весь обзор. Далеко до замка?
— Ещё где-то часа полтора езды… Впрочем, возможно, вы правы, сэр Пикус. Мы весь день в дороге… К тому же ломиться в ворота, когда все его обитатели, за исключением стражи, легли спать (а спать у нас ложатся рано)… К тому же, в мои планы не входит обосновываться в Аутофорте надолго, даже хотя бы и на ночь. Нас ждёт Лимож!.. Ладно. Пусть так и будет… Ты прав, бродяга: что толку гоняться за тем, что и так никуда не убежит!.. Мы разобьём шатры здесь… хотя бы на той поляне, там, в овражке бьют ключи… А замок посетим… хотя бы завтра утром. Возражений нет? Всё, становимся здесь!..
4
Телле очень быстро подобрали одежду. Раны его осмотрела сама принцесса, и Тинч заверил Телле, что её знание — это самое верное, наследственное, дескать, в своё время её мать излечила ему перебитые ноги.
Впрочем, следы плети вполне зажили, а глубокие раны на ладонях затянулись, и Исидора ограничилась простой повязкой со вкладышем, пропитанным бальзамом.
— Красное вино, розмарин, масло и соль? — сразу же определил больной.
— Ты очень многое знаешь, — сказал сэр Бертран.
— Немудрено… — загадочно хмыкнул Леонтий.
— Ты, вероятно, учился где-нибудь?
— Вся наша жизнь — это урок и наука, — отвечал ему Телле.
Они кружком восседали у главного костра, что был разведён неподалёку у шатра командора. Спустилась ночь, и сквозь дымку тумана просвечивали звёзды.
Оруженосцы и слуги размещались у костров вокруг. Безмолвные воины короля Эдгара окружали лагерь, на стволах их деревьев играли отблески огня.
— Говорили мне, — задумчиво молвил Пик, — что в древности эти два слова означали наказание. Мол, будет тебе урок, будет тебе наука!
— Можно и так, — сказал Телле.
— А я слыхал, — в тон им сказал Леонтий, — что само слово "человек" означает того, кто весь век учится. И учиться — его основная обязанность, поскольку ТАМ он обязан будет отчитаться перед Всевышним в первую очередь именно за это.
— За то, что он изучил или за то, что представлял себе? — решила уточнить Исидора.
— Там узнаем, — усмехнулся писатель.
— А скажи-ка мне,
