Пересечение Эйнштейна (сборник) - Сэмюэль Дилэни

— Я понимаю это так, что когда ситуация становится чересчур серьезной, люди вспоминают о своем здравом смысле и отбрасывают предрассудки, пока опасность не минует. — Катин задумался. — Что, как ты думаешь, могло случиться?

Мышонок пожал плечами.

— Возможно, за нами гнались. Ты знаешь, как это бывает с цыганами. Все думают, что цыгане воруют. Это так. Может быть, за нами гнались из города. Никто на Земле не любит цыган. Вот почему мы не работаем.

— Ты-то работаешь, Мышонок, и работаешь, много. Потому я и удивился, что ты ввязался во все эти ненужные дела с Тай. Ты потеряешь свое доброе имя.

— Я не был с цыганами с того времени, когда мне было лет семь-восемь. А кроме того, я заимел разъемы. Хотя их у меня и не было, пока я не поступил в Куперовскую Академию Астронавтики в Мельбурне.

— Правда? Тебе тогда должно было быть лет пятнадцать-шестнадцать. А это, конечно, много. На Луне мы обретаем свои разъемы годам к трем-четырем, так что можем подключаться к школьным обучающим компьютерам, — на лице Катина вдруг появилось ошеломленное выражение. — Ты хочешь сказать, что на Земле была целая группа взрослых мужчин и женщин, а с ними и детей, которые бродили от города к городу, из страны в страну, и все они были без разъемов?

— Да. Именно так.

— Не так-то уж много работ можно делать, не имея разъемов.

— Конечно.

— Ничего удивительного, что твоим цыганам приходилось переходить с места на место. Группа странствующих взрослых людей, не имеющих возможности подключиться к машинам! — он покачал головой, — Но почему же вы их не имеете?

— Таковы цыгане. У нас их никогда не было. Они нам никогда не были нужны. У меня есть разъемы, потому что я был одинок и... Ну, я полагал, что так будет легче, — Мышонок уронил руки на колени. — Но это все-таки не причина, чтобы выгонять нас из города, где мы остановились. Однажды, помню, они поймали двух цыган и убили их. Их избили до полусмерти, а потом отрезали руки и повесили вниз головой, и они истекли кровью.

— Мышонок! — лицо Катина исказилось.

— Я был совсем ребенком, но я помню. Может быть, это и заставило, в конце концов, маму решиться спросить совета у карт, которым она не верила. Может быть, это и заставило нас разойтись в стороны.

— Только в созвездии Дракона! — выдавил Катин. — Только на Земле!..

Смуглое лицо повернулось к нему.

— Почему, Катин? Продолжай, скажи мне, почему с нами так обращаются? — в его словах не было вопроса. Только обида.

— Потому что люда тупы, узколобы и боятся всего непонятного, — Катин закрыл глаза, — Вот почему я предпочитаю луны. Даже на самой большой луне трудно встретить такое количество людей, чтобы могли произойти подобные вещи, — глаза раскрылись. — Мышонок, прими во внимание вот что. У капитана фон Рея есть разъемы. Он — один из богатейших людей Вселенной. Они есть и у любого горняка, дворника, бармена, клерка-регистратора, и у тебя. В Федерации Плеяд и в Окраинных Колониях существует феномен, возникший вследствие слияния культур, и проявляющийся, в частности, в том, что все машины воспринимаются как непосредственное продолжение человека. Это, как очевидное, признается всеми социальными слоями со времен Аштона Кларка. И до этого разговора я был сказал, что феномен слияния культур имеет место и на Земле. Но ты напомнил мне, что в мире наших предков да сих пор существуют культурные анахронизмы. Подумать только, что группа не имеющих разъемов цыган — истощенных, ищущих работу там, где никакой работы нет, предсказывающих судьбу способом, который сами они уже перестали понимать, в то время, как вся Вселенная достигла понимания того, чем обладали предки этих самых цыган пятнадцать веков назад, игнорирующих закон Еноха — входит в город и не расстраивается тем, что у всех остальных мужчин и женщин имеются разъемы. Закон Еноха? Когда ты подключаешься к большой машине, это называется «стаддинг». Неизвестно, откуда пошло это выражение. Нет, я не понимаю, почему так случилось. Но немного понимаю — как, — он покачал головой. — Земля — забавное место. Я там учился четыре года, но только сейчас до меня начинает доходить, как мало я в этом разбираюсь. Те из нас, кто родился не на Земле, видимо, просто не в состоянии полностью это осознать. Вся остальная часть созвездия Дракона живет, по-моему, более простой жизнью, — Катин поглядел на карту в своей руке. — Ты знаешь, как называется эта карта?

Мышонок кивнул.

— Солнце.

— Ты знаешь, если бы ты ходил около разложенных карт, гадание вышло бы неверным. Капитан очень хотел, чтобы ему попалась эта карта.

— Я знаю, — пальцы скользнули по ремню футляра. — Карты уже сказали обо мне, стоящим между капитаном и его солнцем, едва только я стащил одну, — Мышонок покачал головой.

Катин протянул ему карту.

— Почему бы тебе ее не отдать? Пока не поздно, извинись за то, что затеял всю эту суету.

С минуту Мышонок молча смотрел себе под ноги. Потом поднялся, взял карту и побрел через холл.

Катин глядел ему вслед, пока тот не исчез за углом. Потом он скрестил руки на груди, опустил голову и задумался. Он думал о блеклой пыли всех виденных им лун.

Катин сидел в затихшем холле, прикрыв глаза. Что-то вдруг потянуло его за карман шортов. Он открыл глаза.

— Эй!..

Линчес (за плечом — тенью — Айдас) подкрался к нему и вытащил за цепочку диктофон из кармана. Теперь он держал его в своей руке.

— Для чего...

— ...эта штука? — закончил Айдас.

— А вы не хотите его вернуть? — причиной раздражения Катина было то, что прервали его размышления. И их самонадеянность.

— Мы видели, как ты возился с этой штукой тогда в порту, — Айдас взял диктофон из пальцев брата.

— Понимаешь... — начал Катин.

Айдас протянул ему диктофон.

— Благодарю, — Катин стал засовывать его обратно в карман.

— Покажи нам, как он работает...

— ...и для чего он тебе.

Катин, помедлив, достал диктофон.

— Это матричный диктофон, в который я наговариваю свои заметки. Он мне нужен, чтобы написать роман.

Айдас покачал головой.

— Ну я знаю, что это такое...

— ...и я. Почему ты хочешь...

— ...сделать такой...

— ...почему ты не хочешь создать психораму...

— ...это же значительно легче. А мы...

— ...тоже там есть?

Катин неожиданно поймал себя на том, что хочет сказать одновременно четыре вещи. И рассмеялся.

— Понимаете, ребята, я так не могу, — он на мгновение задумался. — Я не знаю, почему я хочу писать. Конечно, проще создать психораму, когда уже есть необходимое оборудование, деньги и знакомства на студии. Но это совсем не то, чего я хочу. И я не знаю, будете вы там или нет. Я еще и не начинал думать о предмете. Я пока делаю только записи к роману, — Катин и близнецы посмотрели друг на друга. — Эти записи неэстетичны, если сравнивать с самим романом. Знаете, нельзя же просто сидеть и писать роман. Обязательно надо думать. Роман — это форма искусства. Я должен полностью его продумать, прежде чем начать писать. Но, так иди иначе, это то, что я хочу создать.