Частица твоего сердца - Эмма Скотт

Мелькнула мысль, а думал ли он о жизни Кимберли, и я решил, что нет. Фрэнки нервно двигался позади меня. Его дыхание слышалось даже сквозь маску.

Я вертел головой из стороны в сторону.

– Чего вы ждете? – небрежно бросил я. – Если собрались что-то сделать, то вперед.

Гримальди уставился на что-то за моим плечом, и я развернулся как раз вовремя, чтобы перехватить опускавшуюся на меня дубинку Фрэнки, явно взятую из полицейского арсенала. Она ударила меня по ладони. И я, сжав дубинку в кулаке, легко вырвал ее из рук Фрэнки. Я ударил парня по лицу, и он пошатнулся.

– Ублюдок! – взвизгнул он, отступив назад, и схватился обеими руками за обтянутую маской щеку. – Не в этот раз. Сейчас мы тебя поймали. Добрались до тебя.

Сзади на меня бросился Гримальди. Я вновь развернулся, размахивая дубинкой. Он держался за пределами досягаемости, не подставляясь под удар. Но потом вдруг сделал резкий выпад и ударил меня кулаком в почку. Бок обожгло болью, и дубинка выпала из онемевших пальцев. Я поднес кулак к лицу и увидел мельтешащие перед глазами звездочки, но позволил инстинкту взять над собой верх. Я загнал боль подальше и нанес Майки сильный удар в живот. Он согнулся пополам, рвано дыша, даже не думая закрываться от моего кулака. И я врезал ему в челюсть. Хрустнули зубы, брызнула кровь. Костяшки пальцев пронзила боль, но я почти ее не чувствовал. Я поднял ногу и пнул Гримальди в бок, заставив растянуться на земле. Фрэнки, снова решив напасть, потянулся за дубинкой. Но я отшвырнул ее прочь. Прокатившись по растрескавшемуся асфальту, она скрылась в тени. А я притянул парня за воротник и впечатал колено ему в живот. Он что-то пискнул, и я грубо отшвырнул его. Фрэнки приземлился на задницу и обхватил себя руками.

Слишком легко.

Я стоял между ними, переводя взгляд с одного на другого, и желал, чтобы все закончилось. Но живущая во мне тьма надеялась на большее.

– Ну что?

– Пошел ты! – выкрикнул Фрэнки, голос его походил на плач. – Я с тобой еще не закончил. Я не…

Я направил на него палец.

– Ты, черт возьми, закончил. Не дергайся. – Я взглянул на Майки. – А ты? Хочешь попытаться еще разок или нет?

Тот медленно поднялся на ноги, бормоча проклятия и держась за живот, но по видневшимся в прорезях маски глазам я видел, что он передумал.

А потом позади меня раздался другой голос, и кровь заледенела в жилах.

– Сопливые слюнтяи, вы оба.

Я резко обернулся. Из-за фургона появился довольно крупный мужчина в лыжной маске. В джинсах, рубашке поло и синей ветровке, которую я тут же узнал.

– Вы вдвоем не можете с ним справиться? – фыркнул Митч Дауд. Мелькнула желтая вспышка, и что-то, вылетев из темноты, ужалило меня.

В тот же миг мышцы перестали слушаться; казалось, каждую из них скрутило от боли. У меня закружилась голова, тьма то появлялась, то отступала. Земля вдруг резко двинулась мне навстречу, и я рухнул на асфальт. Я мучительно содрогнулся. Перед глазами плыл туман, но я достаточно ясно видел, как из электрошокера, что держал в руке Митч, вылетели две спиральные пружинки, вонзив свои зубы мне в бедро.

– Выкуси, ублюдок, – усмехнулся Гримальди, вдруг снова обретший уверенность в себе.

Внезапно проходящее сквозь тело электричество исчезло, забрав с собой боль. Но тело меня не слушалось. Я едва мог пошевелиться. Гримальди пнул меня изо всех сил, и ребра взорвались болью. Я пытался свернуться клубком, но конечности мне не повиновались. На меня вновь и вновь сыпались удары, словно меня били десять человек, а не один.

Казалось, прошла вечность. Я смутно осознал, что надо мной навис Митч. Он вытянул руку, будто рефери, оттесняя Гримальди назад.

– Поднимайся, сын, – велел он Фрэнки. – Покажи ему, как мы поступаем со стукачами.

Опухшим глазом я увидел, что Фрэнки снова взял дубинку. Он крутился вокруг меня, но так и не нанес удара.

– Какого хера ты ждешь? – прорычал Митч.

– Дай ее мне, – подскочил Гримальди, протягивая руку за дубинкой. – Я его хорошенько отделаю. Так же, как он похерил мою жизнь.

Фрэнки заколебался, а затем вздрогнул, когда со стороны здания, прорезав ночь, донесся пронзительный, дрожащий крик:

– Я позвонила в полицию и все записываю!

Марианн.

«Черт, нет…»

Вытянув шею, я увидел, что она застыла возле двери, в двадцати ярдах отсюда, с поднятым телефоном.

– Твою мать. – Митч ткнул мясистым пальцем в сына: – Иди и забери телефон.

Фрэнки дернул головой.

– Н-нет…

– Забери его, придурок! – взвизгнул Гримальди. В голосе его звучала паника, но сам он не сделал в сторону Марианн ни малейшего движения. – Вот черт. Черт… это плохо…

Митч пробормотал проклятие.

– Фрэнки, чертов говнюк. Иди и забери телефон.

– Нет, папа. Нет…

– Сучонок, – выплюнул Митч. Он выдернул когти электрошокера из моей ноги, разрывая плоть. – Я справлюсь сам, но это еще не конец, Франклин. Мы с тобой поговорим о том, что значит в нашей семье быть трусом…

Он направился к Марианн.

Используя все крупицы воли, что мне удалось собрать, я заставил свои мышцы вновь включиться в работу и вытянул руку. Я схватил Митча за ботинок и резко дернул. С очередным проклятием мужчина повалился плашмя прямо на тротуар, у него из груди со свистом вырвался воздух.

С трудом поднявшись на четвереньки, попытался схватить Митча, который вознамерился встать на ноги. Мне удалось вцепиться ему в шею, но я понимал, что дело плохо. Стоит ему только отдышаться, и он с легкостью отшвырнет меня в сторону. Я слепо цеплялся за него дрожащими руками, ощущая, будто все мышцы в моем теле уснули. Я нащупал прорези для глаз в его маске и, дернув, сорвал ее с головы Митча.

– Ублюдочный сукин сын! – Митч схватил меня за руки и швырнул на землю.

Я жестко, немилосердно ударился о тротуар. Спину между лопаток пронзило болью. Вдалеке зазвучали сирены, сперва тихо, но постепенно становясь все громче. Но даже сейчас, когда все тело вопило от боли, этот звук наполнил меня ужасом, пробуждая воспоминания о том дне десятилетней давности.

Митч, тяжело дыша, возвышался надо мной, в свете уличных фонарей лицо его отливало красным.

– Папа… – заныл Фрэнки. – Пойдем.

Митч не обратил на него внимания.

– Ты стукач, Венц. Ты разрушил жизнь приличного парня. Но зачем? Ради той шлюхи?

– Папа…

– Да пошел ты, – прохрипел я, все мышцы сжимались и дрожали.

Митч поднял ногу вверх, а затем резко опустил. Я услышал треск, а затем вместе с хлынувшей из носа