Второй шанс на счастье (СИ) - Вик Лазарева

Он смотрит в замочную скважину и видит, как чужой мужчина, спустив с женских плеч платье, ласкает её, потом руками поднимает платье, оголяя её ноги в чулках, она обхватывает его ногами и улыбается. Тошнота подкатывает к его горлу, но он не может оторваться и продолжает смотреть. «Нет! Нет! Мам, нет!» — образ самой красивой, горячо любимой женщины, любимой мамы, идеала, которому он поклонялся, растоптан, растерзан и уничтожен в детских глазах. Осталась только боль. Боль, раздирающая душу. Ещё доза лауданума, наконец-то, видения ушли, и он смог погрузится в сон.

Глава 30. Пленница

Очнувшись, Виктория увидела сидящего рядом Кристофера. Он смотрел на неё как заворожённый. Чёрные волосы спадали ему на лицо, губы скривила безжалостная ухмылка, а его тёмно-карие глаза смотрели на неё с какой-то поволокой, будто он был пьян.

— Тебе больно, Викки? Теперь ты понимаешь, что значит сгорать от ревности, чувствовать себя преданной и обманутой? — он наклонился к её лицу и провёл рукой по плечу. — Теперь ты чувствуешь, как боль разъедает твоё сердце, ненависть опутывает твою душу липкой паутиной, а сердце кровоточит, — прижал руку к её груди с левой стороны.

Виктория смотрела в его чёрные глаза с ненавистью. Страх она пыталась всячески скрыть, его она ни за что не покажет ему. Ведь именно этого он и добивался. Смотрела на него и пыталась увидеть в этом мужчине того Кристофера, которого она полюбила когда-то. Это был совсем не тот красивый, нежный и галантный молодой джентльмен, за которого она вышла замуж. Его черты лица исказила ненависть и злоба, взгляд стал жёстким и безумным, а шрам, рассекающий его верхнюю губу и щёку, делал его лицо ещё более зловещим.

— Я никогда тебя не обманывала и не предавала. Ты всё выдумал в своей голове, — твёрдым голосом ответила она ему.

— Теперь мы будем вместе, Викки. Я тебя прощаю. Сейчас ты испытала то же, что и я, — словно не слыша её слов, мужчина провёл рукой по её шелковистым волосам и поднёс локон к своему лицу, вдохнув запах. Виктория поерзала связанными за спиной руками. — Розы. Как всегда, аромат роз.

— Не прикасайся ко мне. Ты мне отвратителен, — сказала она сквозь зубы.

Блэксмут наотмашь ударил её по лицу.

— Ничего, скоро ты станешь сговорчивей, — наклонился к ней и, крепко сжав рукой лицо, впился в её губы.

Виктория не отвечала, крепко сжав их. Кристофер сильнее сдавил рукой её щёки, влил из пузырька в воронку из губ лауданум и закрыл ладонью нос и рот, чтобы она сглотнула. Весь её организм сопротивлялся в тот момент, но он ещё сильней надавил коленом на живот. Ей не хватало воздуха и пришлось проглотить горькую настойку. Через минуту она уже почувствовала, как проваливается в пустоту, а тело становится ватным.

В опиумном тумане ей привиделся Артур такой сильный, красивый, любимый. Она пыталась, падая, ухватится за него руками, но недостаёт и падает. Падала в туманную бездну, выкрикивая: «Арту-ур! Не-ет!» Наяву же она вяло пыталась шевелить губами с закрытыми глазами:

— А…ар…арту…ур. Не-ет…не-ет…не…

Кристофер ехидно улыбнулся, наблюдая, как супруга бессильно падала в дурман наркотика. Он развязал её руки и, торопливо расстёгивая множество мелких пуговиц, снял с неё платье.

С жадностью прижимая к себе любимую жену, он радовался тому, какая она податливая и мягкая, как тряпичная кукла. Он пытался её целовать и ласкать, но Виктория как будто спала и его это сильно злило. Блэксмут понял, что дал ей слишком много лауданума. Положив её на кровать, он похлопал её по щекам, но никакой реакции. Она отвернула лицо, а глаза даже не открыла, будто спала крепким сном. «Нет. Не так. Ты должна меня любить, как прежде, как в нашу первую ночь, когда ты была невинной и неопытной. А была ли?» — мучительные сомнения опять нахлынули на него. Кристофер замычал словно от боли и руками взъерошил волосы на голове. Он опять засомневался в невинности жены в первую брачную ночь. Слишком пылко и смело отвечала она на его ласки: «Может, просто ловко притворялась. Все женщины обманщицы».

Мужчина оставил её на кровати в нижнем белье, корсете и чулках, так и не закончив раздевать. С жаром посмотрел на неё, погладив рукой ногу. Достав из-под кровати коробку, Кристофер вытащил из неё белое муслиновое платье с пышной многослойной юбкой и открытыми плечами. Кое-как он надел на неё платье и, убрав с лица каштановый локон, провёл пальцами по её щеке.

— Спи, моя Викки. Я скоро вернусь, — поцеловал её мягкие губы и снова связал ей руки и ноги.

Кристофер знал какая шустрая и смелая его жена, поэтому подстраховался. ***

Моргая, Виктория медленно подняла тяжёлые веки и открыла глаза. Тусклый свет утренних сумерек проникал через щели и дыры рваных тёмно-красных портьер. «Скоро рассвет», — подумала она. Тори попыталась пошевелиться и скривилась от боли, её руки и ноги страшно затекли и болели. Голова была словно каменная, виски́ будто сдавливал кто-то. Она вспомнила, что случилось, и слёзы медленно потекли из её глаз: «Неужели это конец? Любимый, я тебя больше никогда не увижу?» — она вспомнила лицо Артура, его нежные губы, руки и обезоруживающую белоснежную улыбку. Вспомнила всех, кого она любит Чарли, Генри, Лорейн. «Неужели я вас больше не увижу?» — подумала она с болью в сердце и у неё началась паника. «Что же делать? Ведь никто не знает где я, куда я пошла? Какой же я была безрассудной!» Но уже через несколько минут Виктория отогнала от себя эти плохие мысли и заставила себя собраться: «Нет! Не бывать этому! Хватит плакать. Соберись, Тори. Нужно найти выход».

Осмотревшись, Виктория увидела старую обшарпанную комнату с тёмно-красными, потёртыми и кое-где оборванными шёлковыми обоями. Из мебели здесь был только туалетный столик, софа и большая деревянная кровать с тёмно-красным балдахином. Рамы зеркал и лепнина на стенах в стиле ампир, когда-то блестели золотом, теперь же оно тускло пробивалось сквозь пыль, грязь и патину. «Как в старом заброшенном борделе», — подумала она. Виктория подползла к краю кровати и опустила связанные ноги на пол. Ботинок на них не было, одни чулки. Она с облегчением вздохнула, что руки были связаны не за спиной, встала и, облокотившись о туалетный столик руками, подтянула осторожно ноги. Так постепенно передвигаясь, подошла к окну. Упёршись плечом о стену, чтобы не упасть, она руками отодвинула край пыльной портьеры. Вокруг не было домов, только неухоженный, заросший сад. Окно выходило во внутренний двор. «Какой-то