Не его Золотая девушка - Рейчел Джонас

На стол перед нами ставят две кружки, затем тарелку с двумя кусочками вишневого пирога. Кейси снова оглядывается через плечо, но на этот раз более незаметно. Официант уходит, и Кейси, потягивая кофе, приподнимает бровь.

– Нашел себе девчонку с юга, а? И как к этому отнеслись твои родители?

Я знаю, она спрашивает не столько о реакции моей матери, сколько о реакции отца.

– Да всем плевать, что он думает.

– Все тот же Уэст, – говорит она с улыбкой. – Я спрашиваю только потому, что знаю, твой отец заботится об имидже – твоем, твоей семьи.

К черту его и все это поверхностное дерьмо.

Я вгрызаюсь в пирог и каким-то образом ухитряюсь не произнести эти слова вслух, но чувствую, что у Кейси назрел еще один вопрос.

– Судя по тому, что я видела, у вас с Новенькой, кажется, все становится довольно серьезно, – комментирует она. – Ну, знаешь, теперь, когда она простила тебя за всю эту историю с секс-видео.

Я глубоко вздыхаю, когда она упоминает об этом, надеясь, что мое чертово лицо сейчас не красное. Хотя, вероятно, так оно и есть.

Дерьмо.

– А ты теперь ничего не упускаешь, да? – спрашиваю я со смехом.

Кейси улыбается в ответ.

– Я также не пропустила кампанию «Клянусь, я не придурок», которую ты организовал, чтобы вернуть ее.

Я пожимаю плечами и качаю головой.

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – повторяю я. Только на этот раз говорю не о футбольном матче, а скорее о игре сердца.

Кейси улыбается, размешивая сливки в своей кружке, и теперь кажется расслабленной. По крайней мере, немного.

– Ты насчет нее серьезно настроен, ведь правда? Не так, как с Паркер?

– Это совсем не так, как было с Паркер, – отвечаю я.

– Хм, – задумчиво произносит она.

Я вспоминаю свой вечер с Саутсайд и не осознаю, что слегка улыбаюсь, пока Кейси не указывает на это.

– А это еще что? – спрашивает она, тыча в меня ложкой.

Сначала я хочу отмахнуться от этого вопроса, но она уже так много знает. Спасибо Пандоре.

– Вчера вечером впервые произнес слово на букву «Л», – признаюсь я.

– Типа, первый раз с ней? Или вообще впервые?

– Вообще, – отвечаю я.

Ее рот приоткрывается.

– Черт. Это реально серьезно.

Я киваю, зная, что «серьезно» даже близко не подходит к описанию меня и Саутсайд. Блу по уши погрузила меня в чувства, о которых я даже не подозревал.

– Что ж, я безумно рада за тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

После этих слов ее взгляд остается прежним, но дерзкая улыбка на лице исчезает.

– Короче, – вздыхает она, – какие планы на следующий год? Твоя девушка будет учиться с тобой в NCU?

– Нет, в Сайпресс-Вэлли.

– Круто. Все еще очень близко, – заключает Кейси, с чем я не могу не согласиться. То, что Саутсайд будет учиться в радиусе десяти миль от меня, – это почти то же самое, как если бы она училась со мной.

Мы погружаемся в молчание, не такое уж неловкое, но его достаточно, чтобы реальность нашей с Кейси связи вернулась. Сейчас, сидя передо мной, она уже гораздо менее беззаботна. Какая-то замкнутая. Мне интересно, оправилась ли она по-настоящему. После принятого ею решения ее настигли довольно мрачные дни, и она решила встретить их в одиночку.

Тот ее телефонный звонок я никогда не забуду. Тогда я услышал, как она безудержно плачет в трубку, сомневается в своей ценности, в своем здравомыслии. Она рассказала мне о вещах, которыми, как мне кажется, даже не собиралась делиться. Потому что, несмотря на наши обстоятельства, мы не были близки. В то время мы знали друг друга недостаточно долго. Я был просто парнем, с которым она неосторожно переспала, и результат неожиданным образом привязал нас друг к другу.

– Ты в порядке вообще? – спрашиваю я, чувствуя, что должен задать этот вопрос.

Очнувшись от грез наяву, Кейси сосредотачивается, нацепляя слабую улыбку, которую я начинаю считать просто маской.

– Да, – настаивает она.

– А я, честно говоря, не всегда, – признаю я, не испытывая стыда за то, что говорю это.

Затем Кейси опускает взгляд, бесцельно водя кружкой по поверхности стола.

– Я смирилась. В основном потому, что понимаю – другого выхода не было. Я сделала то, что было лучше для нас обоих, – заключает она, наконец, снова встречаясь со мной взглядом.

Между нами возникает тишина, как и минуту назад, и на данный момент нет смысла ходить вокруг да около.

– Уверен, ты знаешь, что я пришел сюда не только для того, чтобы наверстать упущенное.

Она кивает, и ее взгляд снова устремляется к заиндевевшему окну.

– Ага, я вроде как догадалась.

Откровенничать о всякой ерунде для меня по-прежнему в новинку, поэтому мне еще предстоит овладеть искусством вступать в беседу. Так что, пока я не пойму, как делать это правильно, я просто буду выпаливать мысли по мере того, как они приходят мне в голову.

– В ночь празднования твоего девятнадцатилетия, ты помнишь, как разговаривала с Паркер? Как рассказала ей, что произошло между нами?

Темные глаза Кейси устремляются на меня, и она кивает.

– Я облажалась, – признается она. – Мне следовало позвонить и предупредить тебя, но я просто…

– Я не сержусь, – перебиваю я.

– Я выпила, и у меня был момент слабости, и… Я просто проболталась.

Кажется, ей стыдно, но так не должно быть. Мы оба облажались еще до этого, так что я не держу на нее зла.

– Тебе не нужно оправдываться, – говорю я, удерживая ее взгляд, пока не убеждаюсь, что она понимает, что я имею в виду.

Кейси в конце концов кивает.

– Единственная причина, по которой я вообще заговорил об этом, это мое желание предупредить тебя, – объясняю я. – Паркер использует эту информацию как рычаг давления, чтобы заставить меня молчать о том дерьме, которое она провернула с видео.

– Это была она?

Я киваю.

– Да. И если я настучу на нее, она расскажет о нашей тайне.

– Ну конечно же, – Кейси откидывается на спинку стула, чтобы подумать.

Они с Паркер были знакомы много лет, участвовали в группе поддержки, но никогда не были по-настоящему дружны. На самом деле, я не знаю, кто мог бы отнести Паркер к категории хороших друзей.

– Все это отчасти подводит меня к тому, почему я сегодня здесь, – делюсь я. – Я думал, что смогу сохранить тайну, но единственный способ осадить Паркер – это украсть ее рычаг давления. Я готов признать вину, рассказать обо всем твоему отцу. Тогда эта сука больше ничего не сможет мне противопоставить. Как только