Вдоль по лезвию слов (сборник) - Тим Скоренко

Мария вряд ли его дождётся. Скорее всего, она выйдет замуж, перестанет думать о нём и будет счастлива.

«Фернан, – сказала она, – я с тобой. Но даже если я покину тебя, с тобой всегда останется твой Бог».

Борхес теребил в руках крошечный крестик и смотрел на чужое небо, надеясь увидеть там то ли Бога, то ли Марию, то ли спасательный корабль.

Они прибыли спустя полгода. Ещё один корабль на момент старта первой экспедиции находился в состоянии полуготовности, его достраивали в спешке, с учётом накопленного опыта. Радиомаяк уже давно не работал, но Борхес обосновался неподалёку от остатков челнока, его довольно легко нашли. Планета оказалась мирной, за полгода испанец так и не встретил ни одного крупного хищника. Впрочем, он ни разу не решился на более или менее дальний поход в глубь леса.

Корабль был больше корабля Борхеса, много больше. Он имел не только тормозные и маневренные, но и стартовые двигатели и при необходимости мог взлететь с планеты самостоятельно.

Фернан в последний раз обернулся на искорёженный челнок. Его уже ждали в корабле. «Тела, – сказали они, – мы сейчас забрать не сможем, у нас только один пассажирский салон, и совсем небольшой. Живых бы взяли, а тела – подождут». Они были правы. Деггет, Малкин и Филлис погибли героями, думал Борхес, но им надлежит покоиться не в мавзолее славы где-нибудь в центре Нью-Йорка, где любопытные дети станут спрашивать мам, кто лежит под слоем мрамора. Самой лучшей могилой для них будет эта тёплая, приветливая земля, земля чужого мира, который пытался их принять – но их не отпустила родная планета.

И ещё Борхес думал о маленьком серебряном крестике. Не он оказался причиной сбоя, виноват был Центр, и уже после первого неудачного круга стали срочно готовить к спасательной операции второй звездолёт.

Борхес оставил крестик там, закопав его в землю у могил космонавтов. Он оставил на Этрее кусочек Бога, который – он верил – спас его, как не спасла Филлиса любовь жены, Деггета – значок с американской символикой – тот всё же пронёс его на корабль, только не хотел в этом признаваться. Как не спасла Малкина его жизнерадостность и энергия.

Первым делом по прибытии на Землю Борхес хотел пойти в храм и поставить три свечи.

И сказать «спасибо».

А потом – поцеловать Марию.

«Ты вернёшься, я знаю».

«Вернусь».

«Ты вернёшься героем».

«Да».

«Вернуться героем» – это мой первый в жизни рассказ. Как ни странно, первым литературным произведением, написанным мной, стал роман, причём огромный, более чем на миллион знаков, тридцать два авторских листа. А «Вернуться героем» был первой попыткой принять участие в сетевом конкурсе (правда, к дедлайну я всё-таки не успел) и вообще первой пробой пера в малой форме.

Идею рассказа мне подарил папа. Он говорил, что в студенчестве тоже пытался писать, и пересказал сюжет одной из своих работ. Папиных рассказов не сохранилось, да он никогда и не ставил себе целью стать писателем, а вот я его сюжет использовал – правда, видоизменил и нанизал на него ряд подробностей.

Удивительно, но даже сейчас рассказ не кажется мне наивным. Это просто история о том, чья вера сильнее. А может, и нет никакой подоплёки, никакой веры. Может быть, есть только ошибка Центра.

Шэннон Маккормик

Шэннон Маккормик просыпается, как обычно, в семь утра, согласно внутреннему распорядку. Саймон спит, его большая рука, поросшая жёсткими чёрными волосами, лежит поверх одеяла. Шэннон соскальзывает с кровати, надевает халатик, не прикрывающий даже её костлявые коленки, и идёт на кухню. Она оглядывается в дверях и смотрит на спящего Саймона преданными собачьими глазами. Так происходит каждое утро. Саймон спит, и нужно приготовить ему кофе к половине восьмого. В восемь он уже уходит на работу.

Саймон никогда не говорит о работе. Шэннон известно, что он строитель, но что конкретно он делает, она не знает, и, в общем, ей это неинтересно. Может быть, он каменщик. Может быть, он штукатур. Когда он возвращается домой, от него пахнет только потом. От него не пахнет древесной стружкой, как пахнет от плотника. Не пахнет краской, как пахнет от маляра. От него пахнет потом, и он сразу идёт под душ, и Шэннон идёт за ним; она трёт ему спину и грудь, и он целует её, и потом происходит то, что и должно происходить, а после они идут на кухню, и она кормит его ужином.

Шэннон кладёт в кофе-машину три ложки кофе, потому что Саймон любит крепкий кофе, и никакой другой, именно крепкий кофе без сахара и сливок. Он не разрешает ей есть сахар, потому что от него толстеют, а он хочет, чтобы она оставалась худышкой. Кофе-машину нужно включить через десять минут, чтобы кофе был готов точно к тому времени, когда Саймон придёт на кухню.

Она зажигает плиту, режет хлеб, капает на сковороду подсолнечным маслом и плавит сыр. К этому моменту Саймон уже умывается, и, когда он выходит из ванной, аромат свежих тостов тянет его на кухню, точно поводок. Шэннон улыбается Саймону, но он обычно сердит по утрам и в ответ на её приветствие бурчит что-то неразборчивое и шлёпает её по ягодицам. Шэннон отскакивает и снова смотрит на Саймона преданно, как собака. Саймон ворчит по поводу подгоревших тостов, пьёт свой крепкий кофе и листает случайно попавшую на кухонный стол газету с объявлениями.

Саймон запирает Шэннон в квартире, когда уходит на работу. Он может этого и не делать: она всё равно никогда не выйдет, если он не разрешит, потому что лучше Саймона нет никого и любое его слово – закон. Она убирает квартиру, вычищает каждую щёлочку, тщательно протирает полки с безделушками, которые иногда покупает Саймон для неё, потом до зеркального блеска вылизывает пол двумя разными тряпками. Она моет окна два раза в неделю, чтобы ни одна пылинка не заслоняла вид на город.

Их квартира находится высоко, это обычная арендуемая квартира на двадцать девятом этаже высотного дома. В солнечный день Шэннон видит воздушный шар, который поднимается откуда-то из-за гор. Саймон говорит, что это метеорологический аэростат, но таких сложных вещей Шэннон не понимает и понимать не хочет.

Самое трудное – это вымыть ванную комнату. Саймон ремонтирует вытяжку каждые две недели, но она всё равно засоряется и ломается. Месяц назад Саймон установил новый вентилятор, но он тоже сломался. Саймон говорит, что соседи сверху высыпают в вентиляционную шахту какой-то мелкий мусор, и он попадает в лопасти вентилятора. Саймон говорит, что он хочет объединиться с соседями с нижних этажей и подать домовладельцу коллективную жалобу. Шэннон не будет подписывать никакие жалобы: она так решила. Нельзя делать человеку плохо, даже если он сделал плохо тебе. Хотя, если Саймон очень попросит, она готова подписать всё что угодно.