Бастиано Романо (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

— Ты должна, — ответила Дженн. Без колебаний. Никакой паузы. Просто мгновенный ответ.

Симмонс кивнул.

— Отличная возможность, которую глупо упускать.

Оба аналитика покачали головами в знак согласия.

Уилкс провел рукой по челюсти, и я ждала его ответа с затаенным дыханием. Он был единственным, кто знал, насколько это действительно опасно. Дженн знала только, что я — Де Лука. Она не знала, что я дочь их последнего босса.

Уилкс кивнул.

— Тебе нужно идти.

Гроб моего сердца захлопнулся, запечатанный и запертый, и я окончательно поняла, что никогда не вернусь в бюро. Никогда.

Я кивнула.

— Я пойду. — Откинув стул, я накинула пиджак и обратилась ко всем. — Мне нужно идти. Организация похорон.

На полпути к двери я услышала шаги, преследовавшие меня, и остановилась, когда они меня догнали. Я повернулась лицом к Дженн. В тусклом свете она выглядела совсем другой. А может, она так сильно изменилась за последние несколько месяцев, что я едва узнала ее. Она казалась мне чужой.

А может, это ты изменилась.

Когда Дженн открыла рот, я приготовилась к ее словам.

— Я вижу этот взгляд в твоих глазах, Ариана. Они тебе небезразличны. Ты слишком глубоко погрузилась. Ты ставишь под сомнение все, чему тебя учили, и все свои моральные принципы. Ты запутаешься, Ари. Я видела, как это происходило с десятками агентов до тебя. У них у всех в глазах появляется выражение, когда они сомневаются в смысле всего этого, а у тебя оно есть. — Она положила руку на мое запястье. — Ты должна помнить, на чьей ты стороне. Ты должна помнить о высшем благе.

Я притворно улыбнулась и обняла ее. Возможно, это было последнее объятие, которое я когда-либо давала ей.

Не было никакого высшего блага.

Самое страшное во лжи тому, кто достоин правды, — это не чувство вины. Это осознание — до мозга костей глубокое предчувствие — того, что ложь будет стоить мне всего.

Перед похоронами я ехала в машине наедине с Бастиано. Последняя возможность оправдаться перед первой встречей с братом. Я могла рассказать ему о своем прикрытии. Я могла сказать ему, что была тайной дочерью Анджело Де Луки.

Но я не стала этого делать.

Мне было что терять.

Страх вел меня к гибели.

Мы были здесь, мы любили друг друга, но этого было недостаточно.

Помогая мне выйти из машины, Бастиан прижался поцелуем к моему виску.

— Мне нужно произнести речь. Тесси найдет тебя и сядет рядом. С тобой все будет в порядке?

Я кивнула, когда мы вместе вошли в церковь для просмотра.

— Со мной все будет хорошо. Даже не беспокойся обо мне.

Я смотрела, как он идет к первой скамье перед открытым гробом Винса. Он был убит одной пулей в сердце. Мгновенная, безболезненная смерть. Убийство из милосердия, объяснил мне Бастиан, как будто существует какой-то мафиозный кодекс поведения.

Мой пульс участился, когда он ушел, оставив меня наедине с волками. Я никогда не встречалась со своим сводным братом, но смотрела на его тонкое досье чаще, чем следовало бы. Он сверг Анджело Де Луку, нашего отца, и возглавил синдикат Де Луки. Судя по тому, что я читала, он проделал хорошую работу. Что, вероятно, означало, что он был безжалостен.

Мне пришлось расправить плечи и поднять голову, когда я заняла место на скамье. Дамиано Де Лука занял место рядом со мной, оставив одно место между нами. Его поза была непринужденной, но я знала, что он специально занял это место. Это просто не могло быть совпадением.

Считая от десяти, чтобы успокоить нервы, я попыталась перестать ерзать. Он замолчал на мгновение, когда мой дискомфорт усилился с каждой миллисекундой. Деревянный столб уперся мне в бедра, и я заставила себя сосредоточиться на этом раздражителе, а не на том, кто рядом со мной.

— Я тебя беспокою? — наконец, спросил он. Голос его звучал вежливо и воспитанно. Волк, способный замаскироваться под ягненка.

Джио стоял на трибуне и произносил хвалебную речь о Винсе, но я не обращала на это внимания.

Я старалась, чтобы мой голос был спокойным и вежливым, но, пробормотав:

— Нет, — закрылась от дальнейшего разговора.

Краем глаза я заметила, как дрогнули его губы. Как будто он старался подавить ухмылку. На похоронах. Я вгляделась в его черты. Они были более итальянскими, чем мои. Темные волосы. Темные глаза. Загорелая кожа. Дорогая стрижка и строение лица римской статуи. Гадюка.

При таком освещении мои волосы тоже выглядели сегодня темными. Сейчас в них не было ни капли меда. Может быть, дело в том, что я чувствовала себя уныло. Тесси подбежала к нашей скамье, преодолела несколько кругов и заняла свободное место между нами.

Дамиан, сделав шаг, благодаря которому он действительно стал похож на человека, послал Тесси небольшую улыбку.

— Ciao, piccola. Come ti senti? (пер. с итальянского Здравствуй, малышка. Как ты себя чувствуешь?).

Итальянский. Я на нем не говорила, и, не зная, что он сказал, я уже начала бить тревогу. Он продолжал говорить по-итальянски, и каждое слово учащало мой пульс.

Тесси повернулась к нему.

— Grazie, Damiano. (пер. с итальянского — Спасибо, Дамиано).

Они знали друг друга. По крайней мере, так показалось. Также было похоже, что ей было комфортно рядом с ним, и я попыталась расслабиться, но не смогла. Мой позвоночник оставался неподвижным, когда улыбка затмила лицо Тесси, и она помахала рукой брюнетке, проходившей мимо.

Это был первый раз за все время, когда я видела, как Тесси улыбается. И уж тем более тому, кто заставил Дамиана замереть на месте, словно он увидел грузовик, несущийся на него, и не мог заставить свои ноги двигаться. Брюнетка с янтарными глазами и обнаженным лицом выглядела здесь комфортно. В своей стихии. Каскад темных волн, губы естественного красного цвета, облегающее черное платье, подчеркивающее ее изгибы.

Она улыбнулась Тесси в ответ.

— Тесси, я скучала по тебе. — Улыбка сгладилась, когда ее взгляд переместился на Дамиана. — Ди.

Я никогда не слышала, чтобы прозвище произносилось с таким снисхождением. Меня пронзил шок от ее явного неуважения к боссу синдиката. Я задумалась, каково это — быть настолько уверенной в себе. Или, возможно, ей было комфортно с Дамиано. Мне показалось, что и то, и другое.

Ее глаза сузились, когда она смотрела, как Дамиан поднялся со своего места и попрощался с Тесси, забыв обо мне. Когда они оба ушли через боковую дверь, я расслабилась на своем месте, забытая, но в безопасности.

— Кто это был? — прошептала я Тесси, когда Бастиан занял свое место на подиуме, и мое сердце сжалось для него.

— Дамиано Де Лука. Он забавный. Он мне нравится.

— А женщина?

— Рената Витали. Она такая классная. Я слышала, что у нее есть единорог в реальной жизни.

Рената Витали. Возможно, у нее и не было единорога, но если кто-то и мог его найти, то это была бы она, учитывая, что она сама была практически единорогом. Не было ни одной ее фотографии после пятнадцати лет. Она словно исчезла с планеты.

Она происходила из семьи Витали, мафиози из Италии, но у нее не было итальянского акцента. Она также выглядела ухоженной и безупречной, как я и ожидала от мафиозной принцессы. Ничего удивительного.

А вот что меня удивило, так это реакция Дамиана на нее.

Я надеялась, что она отвлекала его все выходные, потому что его интерес ко мне таил в себе опасность.

ГЛАВА 39

Только когда любить — это долг,

только тогда любовь вечно и счастливо

защищена от отчаяния.

Сорен Кьеркегор

АРИАНА ДЕ ЛУКА

После целого ряда других похоронных мероприятий — как мне сказали, традиционные обряды смерти продолжались несколько месяцев — самые высокопоставленные мафиози собрались в L'Oscurità, который закрылся на ночь.

Персонал еще оставался, и я согласилась поработать барменом на ночь. С утра я почти не видела Бастиана. Я хотела его проведать, но, по крайней мере, он выглядел лучше, чем на прошлой неделе.