Чердынец - taramans

дедов, насколько помню — даже запасные зубья подготовлены в достаточном количестве!

Такие грабли — легкие-легкие, куда там магазинным! Металлические зубцы магазинных — будут цепляться за все кочки и ямки. А эти — пружинят череном и не «вгрызаются» в землю! А попробуй-ка магазинными — денек посгребай сено — так под их весом к вечеру без спины окажешься. И черенок на них, на своих, длинный, позволяет, не сходя с места, изрядно выбрасывать грабли по длине вокруг себя!

Эти все крестьянские ухватки будут постепенно сходить на нет. В двухтысячных уже единицы из сельских мужиков, кто мог те же грабли сделать!

— Деда! А хочешь побасёнку про мужика на покосе и инструктора райкома партии? — мне надоело молча проверять зубья, и в случае необходимости — выбивать их бородком.

— Побасёнку? Х-м-м… ну давай! Пади с «картинками»? — так тут называют неприличные побасёнки.

— Не… но бабушка лучше не слышать, а то — все равно уши надерет!

— Пошли, Ганадий, в огород, подымим, да и внук что расскажет!

Мы вышли в огород, сели на старую банную лавку.

— Вот значит, едет инструктор райкома партии на бричке по сельской дороге — колхозы проверить нужно — как там дела обстоят?! Смотрит — на лугу мужик что-то делает. А инструктор — молодой, да еще и из городских, сельской жизни толком не знает. Но с высшим образованием! И — партийный, конечно!

Дед Гена уже заперхал, закашлял:

— Эт так! Эт всигда так! Как ничё не понимаш — то точно начальник!

— Подъехал инструктор к мужику ближе, остановился, посмотрел и кричит: «А ты что это делаешь?!». Мужик и отвечает: «Так вот — сено кошу! Вишь — литовка у меня!». Инструктор походил вокруг, почесал затылок: «Вношу рацпредложение — вот ты прокос делаешь, а назад, когда разворачиваешься — у тебя «холостой» прогон выходит! Так?». Мужик почесал затылок: «Ну так, выходит. Так всегда ж так косили!». Инструктор — «Ты это брось, «всегда так косили»! Нечего в прошлом жить! Нужно по-новому и смотреть вокруг, и работать! И производительность — повышать, на благо Родине и Партии!».

Покорячились-поковырялись, но приладили второе полотно к черену — только в другую сторону!

Инструктор: «Вот — другое дело! Ты и туда — косишь! И назад — косишь! В два раза больше накосить сможешь!»

Ну что, начал мужик косить. Пыхтит, корячится — старается! Видит же — инструктор смотрит, контролирует.

Постоял инструктор, посмотрел: «А вот сено сзади тебя — его же как-то сгребать нужно, так же? Вот давай тебе сзади к ремню на поясе — грабли привяжем! Ты сразу и косить, и сгребать сено будешь!».

Мужик плюнул, выматерился и говорит: «Тогда давай уж мне и вилы к хрену привяжем! Я тогда сразу сено в стог метать буду!».

Деды закашлялись, захохотали. Дед Геннадий, махая рукой, выматерился.

— От все так и есть! Все как в жизни! Чё ни «попка» — все мужика учит, как тому жить!

Бабушка Маша из ограды подала голос:

— Вы чё там, старые, так хохочите! Ржете, как того Васьки Кольцова жеребцы!

Дед Иван, вытерев слезы в уголках глаз и высморкавшись:

— Да ничё! Так… Ганадий случАй смишной рассказал! — и уже тихо мне, — те, Юрка рановато таки побасёнки рассказывать! Уши те точна драть нужна!

Й-й-е-е-е-с-с-с! Й-е-с! Й-е-с!!!

Я еле удержался, чтобы не пустится в пляс прямо в библиотеке! Есть! Вот он — выигрышный номер! Да! Да! Да!

Я постарался спокойно выйти на улицу, и свернув за угол, выдал какой-то дикий танец!

— Юрка! Ты чего это?! Что с тобой?! — смутно знакомая молодая женщина испуганно смотрела на меня.

— Ой, извините! — пытаясь отдышаться хихикал я, — настроение просто хорошее! Смотрите — денек-то какой! Солнышко, птички поют — лепота!!!

— Ну-ну…, — понятно, как посмотрев на меня, женщина, покачивая головой, пошла дальше.

Опс-опс-опс!!! Душа тряслась и ликовала! Два! Два! Билета! И оба с выигрышной комбинацией номеров! Два! Билета!!!

Все! Мне хватит на все! На дом! На его достройку! И может еще что-то на обустройство останется!

Нужно сбегать в город, купить газету, а лучше парочку, чтобы бате показать и корешки билетов, и газету! Бате! Сначала расскажу бате, а с мамкой — пусть он сам объясняется. Это, все-таки, его жена! Мать сына толи послушает, толи — нет! А вот жена мужа — точно хотя бы выслушает!

Дождавшись приезда бати, который подгадывал приезд к сенокосу, я, придя домой, и улучив момент, поманил его на улицу.

— Бать! Разговор есть, очень серьезный! Давай где-нибудь сядем, поговорим, чтобы никто не мешал!

— Ты, Юрка, меня что-то пугаешь в последнее время все чаще! А мать-то — почему при этом не должна быть! — батя с явным напряжением смотрел на меня.

— Я, батя, боюсь — прибьет она меня от таких известий, не разобравшись!

— Что натворил-то?! Убил кого-то, что ли?

— Да нет, батя! Там все как раз — хорошо! Только… сильно уж хорошо, наверно!

Батя покрутил головой:

— Ну… пошли уж тогда… вон — в сарайку, что ли? Вот же… что ни день — то беда новая!

Мы зашли в наш сарай, я прикрыл дверь. Над дверью было приличное окно и света в сарае — хватало. Томить отца я не стал:

— Батя! Я деньги выиграл! Много денег! — газету и билеты и предварительно засунул под футболку.

— В карты что ли? Ты сдурел совсем?! — батя был ошарашен.

— Нет. В билеты… в Спортлото. Так получилось…, — я вытащил газету и билеты и протянул отцу, — вот… сам посмотри — вот в газете выигрышные номера, а вот в билетах — те же номера!

Батя посмотрел, потом постоял, уставившись в стену. Снова посмотрел. Очень аккуратно свернул билеты и газету.

— Как же это? — батя снова помолчал, — Оттуда знал? — батя кивнул головой куда-то вверх и в сторону.

— Да. Билеты я у Славки Крамера купил. Он мне рассказал, что хочет их Гоше Слуцкому отдать, за долг. Вот я и выкупил их.

— А там… как же… кто деньги-то выиграл?

— Гоша и выиграл. Отцу отдал, — я понимал, что тут начинается самое сложное — убедить отца, что ничего плохого в этом нет.

— Получается… ты их украл что ли?

— Вот с чего ты это взял? Гоша мог и не взять