Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Эй, парень, — прошептал кто-то и попытался помочь ему сесть. Стенхельм, рабочий литейной, который дружил с ним, сидел на корточках подле него. Он, казалось, с трудом двигался. Одна рука бессильно повисла перед грудью, шея была согнута под странным углом.

— Помоги нам. — Саймон попытался подняться. Казалось, что с каждым вздохом его грудь пронзают кинжалом.

— От меня ничего не осталось. — Даже речь Стенхельма была невнятной. — Но ты лучше посмотри на колесо, парень!

Пока Саймон пытался разобраться в том, что ему сказал Стенхельм, подошел один из помощников Инча.

— Не трогай его, — зарычал он. — Это докторов парень!

— Заткнись, — сказал Стенхельм. Надсмотрщик поднял руку, словно собираясь ударить, но внезапно несколько других рабочих с разных сторон двинулись к нему. Некоторые из них держали куски железа, тяжелые и острые.

— Ты слышал? — тихо прорычал один из них человеку Инча. — Заткнись!

Надсмотрщик огляделся, взвешивая свои шансы:

— Вы хорошо заплатите за это, когда доктор узнает. Он мигом покончит с тем бандитом!

— Тогда иди и любуйся на него! — выплюнул один из рабочих литейной. Люди казались испуганными, но каким-то образом они выстроились в ряд: если они не хотели драться с неуклюжим Инчем, то стоять и смотреть, как его подручный мучит Стенхельма или Саймона, не собирались. Надсмотрщик выругался и попятился прочь, поближе к своему хозяину.

— Вот теперь, парень, — прошептал Стенхельм, — смотри на это колесо!

Голова Саймона кружилась. Он долго смотрел на литейщика, пытаясь понять смысл его слов. Потом он наконец повернулся и увидел.

Огромное деревянное лопастное колесо было поднято и висело на высоте почти в два человеческих роста над водой. Инч, продолжавший барахтаться с Гутвульфом в шлюзе, стоял прямо под ним. Стенхельм протянул согнутую дрожащую руку:

— Там. Там рычаги.

Саймон с трудом поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к огромному механизму. Рычаг, которым, как он видел раньше, пользовался Инч, был поднят и укреплен веревкой. Саймон медленно развязал узел, напрягая горящие мышцы и ослабевшие руки, потом схватился за рычаг скользкими онемевшими пальцами. Тем временем Инч снова запихнул Гутвульфа под воду и наблюдал за страданиями своей жертвы со спокойным интересом. Слепой человек шлепал по воде, пытаясь бежать от своего мучителя, и сейчас находился вне досягаемости колеса.

Саймон сказал несколько слов из молитвы Элисии, которые смог вспомнить, и повис на рычаге. Тот едва сдвинулся с места, но рама, державшая колесо, заскрипела. Инч посмотрел вверх, огляделся и медленно повернулся к Саймону своим единственным глазом.

— Кухонный мальчик… ты…

Саймон нажал еще раз, оторвав ноги от земли и всем своим весом давя на рычаг. Он кричал от боли, вцепившись в скользкое дерево. Рама снова заскрипела; потом со скрежещущим визгом рычаг упал, колесо задрожало и с громким плеском рухнуло в шлюз.

Инч попытался нырнуть, чтобы отплыть в сторону, но исчез под огромными лопастями.

Какое-то мгновение в пещере не двигалось ничего, кроме колеса, которое начало медленно вращаться. Потом, словно монстр из морской пучины Инч выскочил на поверхность, рыча от ярости. Вода текла из его широко раскрытого рта.

— Доктор! — Он брызгал слюной и размахивал кулаком. — Нельзя убить меня! Только не доктора Инча!

Он сделал все, что мог. Инч шагнул вперед, потом упал. Саймон смотрел на него, ошеломленный. Мир совсем сошел с ума.

Тело Инча поднялось из воды. Только когда весь он оказался на поверхности, Саймон увидел, что широкий пояс надсмотрщика зацепился за лопасть колеса.

Водяное колесо поволокло Инча наверх. Великан мычал в ярости, что его одолевает нечто большее, чем он сам. Инч извивался на конце лопасти, чтобы освободиться, тянулся назад, пытаясь ударить по дереву кулаком. Когда колесо вынесло его на верхнюю точку своего вращения, он схватился рукой за одну из огромных цепей, уходивших под потолок, и полез наверх, скрываясь в темноте. Огромные руки Инча цеплялись за скользкие звенья. Он держался крепко. Когда цепи пошли вверх, Инч вытянулся, потом пряжка его ремня лопнула. Руками и ногами он уцепился за тяжелую цепь. Теперь Инч не был связан, и в его гулком реве появились нотки триумфа — по мере того как цепи несли его выше и выше. Он рванулся в сторону, чтобы упасть в воду подальше от колеса, но падал недолго: он задел цепь, опрокинулся, потом его нога скользнула в одно из промасленных звеньев, и он оказался подвешенным вниз головой. Надсмотрщик бился, пытаясь подтянуться, чтобы освободить ногу. Завывая и плюясь, он до крови ободрал руки, но так и не смог подняться. Цепь уносила его наверх, в темноту. Крики Инча становились слабее по мере того, как его тащило выше. Потом ужасный вопль эхом разнесся по пещере, отвратительный гортанный крик, в котором не было ничего человеческого. Колесо содрогнулось и остановилось, слегка покачиваясь из стороны в сторону, когда течение толкало остановившиеся лопасти. Потом оно завертелось снова, преодолевая сопротивление тяжелого скрежещущего механизма, вращавшего башню Прейратса. Темные капли упали вниз, потом что-то рухнуло в воду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Саймон тупо смотрел некоторое время. Его тошнило, но в животе все равно ничего не было.

Кто-то похлопывал его по голове:

— Беги, парень, если есть куда. Красный священник быстро явится. Его башня уже довольно долго не вертится.

Саймон прищурился, потому что черные точки танцевали у него в глазах. Он пытался понять, что происходит.

— Стенхельм, — прохрипел он, — пойдем с нами.

— Не могу. От меня ничего не осталось. — Стенхельм показал на свой подбородок и скрюченные пальцы. — Мы заставим остальных молчать. Скажем, что у Инча маленькая неприятность. Солдаты короля ничего нам не сделают, мы им нужны. А ты давай беги. Тебе здесь не место.

— Никому здесь не место, — задыхался Саймон. — Я вернусь за тобой.

— Меня не будет. — Стенхельм отвернулся. — Давай беги.

Саймон с трудом поднялся и заковылял к шлюзу. Боль пронзала его с каждым шагом. Двое рабочих литейной вытащили Гутвульфа из воды. Слепой лежал на полу пещеры, ловя ртом воздух. Люди, спасшие его, стояли и смотрели на это, не пытаясь больше ничем помочь ему. Они казались медлительными и застывшими, как рыба в зимнем пруду.

Саймон нагнулся и подергал Гутвульфа за плечо. Остатки силы Мегвин быстро таяли.

— Гутвульф! Ты можешь встать?

Граф молотил руками по каменному полу.

— Где это? Боже, помоги мне, где это? — Слепой закашлялся и выплюнул фонтан воды. — Не могу идти! Не могу идти без… — Он перевернулся, с трудом встал на четвереньки и стал шарить около шлюза.

— Что ты делаешь?

— Не могу оставить его. Я умру. Не могу оставить его. — Внезапно граф закричал от радости: — Здесь!

— Милость Эйдона, Гутвульф. Прейратс может прийти в любой момент.

Гутвульф сделал несколько спотыкающихся шагов и поднял что-то казавшееся желтой полоской отраженного света факела.

— Нельзя было приносить его сюда! — бормотал он. — Но мне нужно было что-то, чтобы перерезать веревки. Они все хотят отобрать его…

Саймон смотрел на длинное лезвие. Даже в темноте литейной он не мог не узнать его. Это было бессмысленно и неправдоподобно: перед ним был меч, который они искали.

— Сверкающий Гвоздь, — пробормотал он.

Слепой внезапно поднял свободную руку:

— Где ты?

Саймон подошел ближе. Каждый шаг был полон мучительной боли.

— Я здесь. Мы должны идти. Как ты попал сюда? Как ты пришел в это место?

— Помоги мне. — Гутвульф протянул руку. Саймон взял ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как нам отсюда выйти?

— Через воду. Там, где вода уходит вниз. — Он захромал вдоль края шлюза. Рабочие литейной расступились, чтобы дать им пройти. На лицах людей был испуг и интерес.

— Вы свободны! — проскрипел Саймон. — Свободны!

Они смотрели на него так, будто Саймон говорил на непонятном им языке.