Викинги. Потомки Одина и Тора - Гвин Джонс

На спинке повозки тоже вырезаны дерущиеся звери и змеи. Борта покрыты звериным орнаментом: змееподобные существа, представленные в основном в профиль, хватают и кусают друг друга с подчиненной строгому порядку яростью. На правой стороне, в середине верхней доски, помещено изображение, о содержании которого исследователи до сих пор спорят. На ней — три человеческие фигуры. Справа — мужчина на лошади, скачущий к центру картины; в центре — второй мужчина, держащий коня за повод, в другой руке у него обнаженный меч; позади этого человека стоит богато одетая женщина в ожерелье, с гордо вскинутой головой и длинными распущенными волосами — она хватает руку мужчины, сжимающую меч. Очевидно, эти трое встретились не в добрый час. В лицах и позах всех персонажей читается суровая решимость. Фриз из кружащихся злобных чудовищ подчеркивает драматичность всей сцены.

Звериные головы, венчающие столбики саней, вероятно, служили вполне практической цели — отпугивали злых Духов. Было высказано предположение, что подобные головы, насаженные на метровые шесты или короткие рукоятки, носили участники ритуальных шествий, но убедительных доказательств этого пока не представлено. Резьба выполнена разными мастерами: в соответствии с приемами работы этих неизвестных нам умельцев назвали "старым академиком", "мастером каролингского искусства" и "барочным мастером". Жутковатые головы, предположительно львиные, покрытые замысловатым орнаментом, выполнены с различной степенью мастерства. Руку «академического» мастера можно узнать не только по выразительности ракурсов, тупым клыкам в хищной пасти и поразительной гармонии между орнаментальным убранством и линиями фигуры, но также по гладкой шее зверя и четкому геометрическому орнаменту в нижней части опоры. Резьба «каролингского» мастера грубее, а работы "мастера барроко", как можно понять по его прозванию, отличает богатство и затейливость декора. На передке саней вырезан еще один диковинный зверь — полуживотное, полуптица, с крыльями и рогами, рельефная резьба, покрывающая его голову и шею, являет собой нагромождение переплетающихся, порой совершенно безумных фигур. Даже вне исторического контекста усебергские деревянные скульптуры привлекают к себе внимание как подлинные произведения искусства, но того, кто знаком с историей, они просто завораживают.

Находки из усебергского погребения датируются периодом от начала эпохи викингов до середины IX в. В X в. постепенно происходит переход от щедрой живописности усебергского стиля к более условным линейным композициям. Последнее утверждение, как и все утверждения такого рода, излишне упрощает реальную ситуацию, но, во всяком случае, отличия еллингского стиля от усебергского и стиля Борре видны невооруженным глазом. Еллингский стиль назван так, поскольку один из показательнейших его элементов — змееподобное животное S-образной формы (часто переплетающееся с другим таким же) присутствует в декоре серебряной чаши из северного еллингского кургана, найденной в 1820 г. В связи с этим названием возникает некая терминологическая сложность, ибо знаменитый еллингский "большой шагающий зверь", изображенный на мемориальном камне Харальда Синезубого, принадлежит вовсе не еллингскому стилю, а стилю Маммен. "Большой шагающий зверь" — признанный и самый знаменитый образчик этого стиля; на протяжении XI в. он не раз использовался в качестве прототипа скандинавскими и английскими ремесленниками. Еллингский мемориальный камень, воздвигнутый Харальдом Синезубым около 980 г., считается одним из интереснейших рунических памятников Скандинавии. Клиндт-Йенсен описывает его как "кусок серого, с красными вкраплениями гранита в форме усеченной пирамиды, около двух с половиной метров высотой, с небольшими выбоинами сверху". На одной из трех его граней высечено посвящение Харальда Синезубого, обращенное к отцу, матери и самому себе; на второй — "большой зверь", лев, обвитый змеей; на третьей — заключительные шесть слов посвящения, сообщающие об обращении данов в христианство, и стилизованное изображение распятого Христа в окружении сплетающихся лент. Эта композиция, за исключением бордюра и узора, проста и даже примитивна, однако заслуживает внимания как первое изображение Христа в скандинавском искусстве. Мастер, создававший ее, очевидно, был в какой-то мере знаком с христианской традицией.

Название стиля Маммен определил артефакт, найденный в Маммене (Ютландия), — очень красивое, инкрустированное серебром лезвие секиры с условным изображением зверя, возможно льва, с птичьей головой. Еллингский лев гораздо величественней, и поза его более «геральдична», но при ближайшем рассмотрении между ним и мамменским львом обнаруживается немалое сходство. В качестве характерных деталей можно указать обвивающую зверя змею, или ленту; двойные контуры; обозначенные спиралью бедра; вскинутую no-петушиному головку с отвисшей нижней губой; и, наконец, присутствие растительных элементов — явный след каролингского или англосаксонского влияния. Выразительный и грациозный зверь с еллингского камня оставался всеобщим любимцем до конца викингской эпохи. Иногда его копировали более-менее точно, со всеми контурами, когтями, острыми ушами и аканфовыми листьями на хвосте, в других случаях мастер давал волю воображению; в результате в конце X — начале XI в. мы встречаем того же льва, но уже в стиле Хрингерике — на крытых повозках из Хеггена (Норвегия) и Сёдерала (Швеция), на саркофаге из церкви Святого Павла, ныне хранящемся в лондонской ратуше, на шкатулках из Брамберга и Каменя (Германия), скандинавских рунических камнях и каменных крестах в Англии. Хрингерикского льва отличают особая экспрессия и изящные усики-завитки на месте ушей и хвоста. «Змея» поросла аканфовыми листьями; такая змея (либо две-три змеи) появляется в качестве основного мотива в декоре рунических камней восточной Швеции. Еще позднее "большой зверь", до неузнаваемости похудевший и практически утративший всякое сходство со зверем, становится одним из элементов утонченного урнесского стиля. Северный портал ставкирки в Урнесе — наглядное свидетельство этого нового и последнего достижения норвежских резчиков по дереву; блестящими образчиками урнесского стиля могут служить многочисленные фибулы, в том числе фибула из Линдхольм Хёйе, выставленная в музее Ольборга, и замечательная английская фибула из Питни (Сомерсет).

Другая тема, заслуживающая обсуждения в связи с декоративным искусством викингов, — рисунки на готландских камнях. Сотни мемориальных камней были высечены из известняка с начала V в., и, когда речь идет о периоде, предшествующем эпохе викингов, и самой викингской эпохе (особенно для VIII и XI вв.), они являются очень информативным источником. Основные сюжеты рисунков — все те же: корабли, люди, обороняющие дом, воин, пришедший в Вальгаллу, которому женщина подносит рог, сцены из легенд о богах и героях. В начале книги, описывая петроглифы Богуслена, Чивика, Симриса, мы говорили, что они представляют собой настоящие картинные галереи бронзового века. Мемориальные камни Готланда исполняют ту же роль по отношению к эпохе викингов. Мы рассмотрим три из них, хорошо известные и многократно воспроизводившиеся на фотографиях: Ардре VIII, Лёрбро I, Клинте Хуннинге I. Первый камень, чуть больше двух метров высотой, немного сужающийся к «шейке» и с обычным полукруглым завершением, сплошь покрыт Рисунками. В верхней округлой его части, отделенной в районе «шейки» бордюром, слева изображена Вальгалла, чертог с тремя арочными входами, над которыми располагаются еще семь проемов. Под ней — группа людей, несущих над головой что-то вроде шеста. Справа представлен Один, скачущий на своем восьминогом коне Слейпнире, а выше — поверженный воин: даже мертвый он не выпустил меч. Среди огромного количества рисунков в нижней части камня (существенно большей по площади) поддаются истолкованию далеко не все. Можно упомянуть викингский корабль в левом верхнем углу, несущийся на всех парусах по высоким крутым волнам. Впередсмотрящий стоит на носу, кормчий на корме у руля, вся команда при оружии. Узнается привязанный Локи и его жена Сигюн, собирающая в рог капающий на мужа яд, а также отдельные эпизоды песни о Вёлюнде. Мы видим кузницу Вёлюнда с клещами и молотами, обезглавленные тела сыновей Нидуда и Вёлюнда, в птичьем облике улетающего от дочери Нидуда Бёдвильд. Слева от нее Тор и Хюмир ловят на удочку Мирового Змея. Внизу в центре изображена некая постройка, а в ней — двое людей и корова, привязанная на веревку. Конец веревки держит находящийся снаружи человек. Справа от хлева с мощеным полом стоит собака. Пять остальных картинок не объясняются столь однозначно и, по мнению автора, едва ли заслуживают объяснения.

Камень из Лёрбро по композиции проще. Он меньше, чем ардреский и изображения на нем отделены друг от друга четкими горизонтальными линиями. В полукруге над «шейкой» представлена битва. Орлы высматривают мертвые тела. Чуть в отдалении двое людей в доме, воздев обнаженные мечи, похоже, приносят клятву. В следующей секции изображен восьминогий Слейпнир, на нем — мертвый человек. Позади спиной к коню трое людей с опущенными вниз мечами. Еще ниже — всадник с богато украшенным щитом гордо ведет за собой четырех воинов. Встречающий подает ему рог. На самом нижнем изображении (занимающем половину камня) большой викингский корабль с наполненными ветром парусами и щитами на борту. Команда наготове, впередсмотрящий смотрит вдаль, а вокруг, как всегда, вздымаются бушующие волны. В данном случае трудно определить, украшают ли нос и корму корабля звериные головы или завитки, но вероятней первое.