Защитник. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

чужого присутствия. Хотя бы оброненную склянку от зелья, клочок тряпки, которой вытирали после еды руки, косточку от съеденного фрукта. Ничего.

Оглянулся. Кария, похоже, выдохлась, сидела медитировала. На ногах лишь половина, но выглядят все не лучшим образом. Что хорошо, тот же Труек в трёх шагах от меня, уже ворочается, приходит в себя и безо всякой помощи.

Решившись, я сказал Ирае:

— Уговорила, пойду проверю, нет ли кого-нибудь в окрестностях. Следи, чтобы никто не отправился вслед за мной или на следующий этаж в Павильон. Не хватало ещё мне вас потом искать.

И шагнул за линию, не дожидаясь ответа.

— Х-ха.

Туман выбил из меня дух, едва не вбил в камень пола.

Я-то наивный, почему-то решил, что давление будет нарастать плавно, точно так же, как оно нарастало в начале нашего пути. Но плита, рухнувшая на плечи, явно имела на это своё мнение.

В полную силу. С первого же мига.

Из меня не просто выбило воздух. Я слышал, как трещали мои колени и моя спина, приняв на себя эту непомерную ношу. Трещали на самом деле.

Из-за спины послышался неуверенный голос Ираи:

— Римило?

Я выдавил из себя:

— Оставайся на месте.

И медленно выпрямился с хрустом костей.

Как же хорошо было до черты, у окна. Глядеть на плывущие почти на расстоянии вытянутой руки облака. А не здесь, с этой маленькой горой на плечах.

Но я шагнул сюда не только для того, чтобы кого-то искать. Честно сказать, и не для того вовсе.

Я шагнул сюда, чтобы позволить туману коснуться себя. Чтобы ощутить его, как свою стихию.

И что, что до этого, за все тысячи вдохов пути через него, мне удалось лишь смутно что-то почувствовать?

Как будто мне было до этого дело. А вот теперь есть.

Медленно, но решительно двинулся в туман. Нечего стоять у всех на виду и вызывать вопросы у Ираи.

Остановился я только тогда, когда голубое пятно за спиной стало едва заметным. Думаю, меня сейчас не сумеет увидеть никто из оставшихся там.

Закрыл глаза, вслушиваясь в то, что окружало меня.

И не ощутил ничего. Ни того смутного, когда мне временами казалось, что передо мной лениво расступаются воды реки, позволяя мне пройти сквозь себя, ни мороси мелкого и противного дождя, зарядившего на неделю и оседающего на лице моросью.

Ничего.

А если так?

Я поднял руки и перевернул их ладонями вверх.

Весь этот туман — это выплеснутая из огромного стакана вода. Разбитая в пыль ловкими руками.

Нет.

Я вспомнил Ущелье Стихий.

Это вода, упавшая с гигантского водопада. Пролетевшая тысячи шагов вниз, разбившаяся в полёте на мельчайшую морось. Такую мелкую, что она даже не падает на землю, парит на струях воздуха.

Но это всё равно вода. Моя стихия.

И как бы я ни был плох в сродстве с ней, уж удержать хотя бы шарик воды я-то должен?

Спустя сотню вдохов я открыл глаза и с ухмылкой поднёс ладони ближе к лицу. Над каждой из них парил прозрачный шарик. И немалый. Ничуть не меньше того, который я мог бы зачерпнуть сам из кувшина.

Усилие, которое далось мне нелегко, и вокруг ладоней туман начал вихриться, уплотняться, закручиваться струями, а его невидимые частицы становиться всё больше и больше.

Они касались моих ладоней, пытались втянуться в шарик воды, но бессильно скатывались с его поверхности и капали мне под ноги, собираясь там в лужицу.

Удивительное зрелище. Такого я не видел ещё ни разу на своих тренировках.

Не знаю, сколько это продолжалось, но усталость брала своё.

Шарики в ладонях дрогнули, потеряли форму и пролились на серый камень.

Вздохнув, я признался, что нужно знать меру.

Отряхнул ладони.

И замер.

Снова повёл руками, рассекая туман и ощущая, как он расходится с пути моих пальцев.

Не веря себе, закрыл глаза, но даже не видя тумана, ощутил его. Ощутил свою стихию, словно и впрямь стоял в воде, каждое движение туманных струй, сочащихся сквозь пальцы.

Удивительно. Как так вышло за эту небольшую, по сути, тренировку?

Старшие ученики на четыре месяца погружаются в медитации своей стихии, чтобы получить прорыв в звёздах, а я...

Я перебил себя. А что я?

Выхватил из кисета артефакт, торопясь влить в него силу, стихию и с жадностью вглядываясь в загоревшиеся на нём цифры.

Ничего особенного.

Мой предел сдвинулся всего на один узел с момента прошлой проверки.

Что бы ни случилось со мной, но оно имело малое отношение к Возвышению.

Может быть... Может быть, оно имело отношение к сродству со стихией?

Я погрузился в себя, оценивая нити, скользящие по меридианам.

Никак не отличаются от себя прошлых.

Лучшей проверкой стало бы столкнуть нити воды и