Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

– Вам лучше поговорить о музыке с графом Ченизу, – как можно небрежней ответил Робер, не желая думать о знакомой двери, вновь открывшейся перед пузатым балагуром. – Он лично знаком с маэстро Гроссфихтенбаумом, а я в ариях и фугах полный профан.

– Не скажите. Послушать флейту и птиц всегда приятно. К сожалению, вчерашний концерт испортили собаки. Они были невозможны, а их хозяева, – Тристрам сделал многозначительную паузу, – слишком заняты, чтоб успокоить своих любимцев.

– Зато вы, судя по всему, были свободны, – сорвался Робер, – что для командующего гвардией несколько странно. Подготовьте отчет. Завтра я посмотрю, на что израсходованы выделенные вам средства. Кроме того, я хочу видеть, как ваши орлы заходят на барьер. Служить в гвардии не значит без толку топтаться во дворце.

Лицо доносчика стало скучным и красным, как вареная морковь. Робер понял, что когда-нибудь врежет и по этой роже.

– Я принял гвардию не в лучшем виде, – начал Тристрам. – Прежний командующий…

– У вас была целая зима, – с удовольствием напомнил Эпинэ. – Граф Рокслей пробыл на посту вдвое меньше, чем вы, а средства на гвардию выделили в середине Зимних Скал. Джеймс Рокслей к этому времени был мертв. Идите и готовьте бумаги.

Тристрам ушел, вернее сказать, убежал, горечь осталась, хотя все было правильно. И то, что сделала Марианна, и то, что командующий должен школить подчиненных, а не шляться по куртизанкам. Отчет тоже следовало стребовать, только получилось как-то мелко. Эпинэ по привычке погладил давно не напоминавшее о себе запястье и опять-таки по привычке отправился проверять караулы, бездумно раскланиваясь с придворными, половину которых не знал.

Тех, кто под водительством Генри Рокслея захватил Фердинанда и поднес корону Альдо, в столице почти не осталось. Место разбежавшихся заняли вынырнувшие откуда-то обтрепки и проходимцы. Агарисские сидельцы рядом с ними казались чуть ли не воплощением благородства.

Исчезновение осенних героев Иноходца не удивляло – вести с юга тревожили даже Альдо. Кэналлийцы стремительно превращались из удобного пугала в жаждущую поквитаться с Раканом армию. Затевать драку на улицах Олларии было безумием, но сюзерен собирался сделать именно это…

– Монсеньор! Какое чудесное утро…

– Герцог! Как давно я вас не видел…

– Дорогой Эпинэ, вы уже слышали…

– Ах, сударь, неужели это вы? – Визгливый женский голос ворвался в ничего не значащее дворцовое гуденье. – Это судьба…

– Простите, сударыня, я спешу. Очень!

Робер не слишком вежливо отделался от раз за разом подстерегавшей его девицы в прыщах и перьях, избежал объятий двоих товарищей по Агарису и едва не угодил в лапы Людовине Кракл. Выручил Никола. Маленький генерал, по-бычьи наклонив круглую голову, прореза́л парчово-бархатный строй. Остановить Карваля не пытались, и Эпинэ в который раз подумал, что коротышке следовало родиться Повелителем, а герцогу – ординаром или, того лучше, торговцем лошадьми.

– Хорошо, что вы здесь. – Иноходец подхватил крепыша под руку. Это вышло естественно – сбежать от Краклихи стремились все. – Мне надо обсудить с вами… Надо обсудить поведение… барсинцев.

– Виновные наказаны, – ничуть не удивился Карваль. – Вас интересуют подробности?

– Да.

Они отошли к окну, за которым пьяно выплясывал мокрый снег. Если так пойдет и дальше, дороги не просохнут до Весенних Молний. Дороги не просохнут – армии не пройдут, а сдерживать горожан и солдатню становится все труднее.

Карваль докладывал, Робер почти слушал. Их никто не беспокоил – искать общества Никола во дворце могли разве что Мевен и Дэвид, но для Рокслея было слишком рано, а в гимнетной сегодня распоряжался Лаптон.

– …заплатить за фураж, – громко заключил Карваль и набрал в грудь воздуха для новой тирады: – Монсеньор, я хотел бы иметь уверенность, что мои действия будут высочайше одобрены.

Это было сигналом тревоги. Условные слова придумал мэтр Инголс, но прозвучали они впервые. Карваль требовал разговора наедине. Немедленно. Эпинэ поморщился и погладил запястье.

– Его величество еще не выходил. Давайте посмотрим вместе, я не могу вас поддержать, не убедившись лично. – Этот ответ тоже был заготовлен. Врасплох их все-таки не застали.

Никола свел брови и набычился – готовился к важному разговору. Робер не торопил. Погода была отвратной, но Эпинэ все равно был рад негаданной прогулке. В отличие от Дракко, понуро шагавшего рядом с кобылой Карваля. Полумориск ненавидел слякоть и холод, но о некоторых вещах под крышей лучше не говорить.

– Я сегодня посетил Ноху, – внезапно сообщил маленький генерал. – В обычном порядке. К счастью, гимнет-капитаны от этой обязанности освобождены.

Карваль был серьезней надгробья, и Робер невольно усмехнулся, вспомнив, как мялся и краснел Лаптон, пытаясь доложить его величеству о ревизии Нохи. Свидетели в лице двоих гимнетов и двоих церковников не позволяли врать, а передать разговор дословно, как было велено, гимнет-капитан не решался. Выручил полковник церковной гвардии, по приказу Альдо четко, бесстрастно и точно отрапортовавший о проверке. Назавтра вездесущий Суза-Муза переложил дерзости кэналлийца в очередные рондели. Еще через день сюзерен отменил каждодневные визиты к Алве, а гимнет-капитанов от поездок в Ноху отстранил вообще. Проверки свелись к подглядываниям из ближайшего окна за двором флигеля, где гость Левия от скуки фехтовал с охранниками. Робер подозревал, что Карваль использует эти ревизии как уроки. Иноходец и сам бы не отказался глянуть на Ворона в деле и перенять парочку финтов, но визиты в Ноху были Первому маршалу запрещены. Строжайше и высочайше.

– Я имел продолжительные разговоры с ее величеством и его высокопреосвященством, – родил вторую фразу Никола. – Ее величество просила его высокопреосвященство разрешить ей встречу со мной. Она очень беспокоится.

– Ты говорил с Катари? – переспросил Робер, отворачиваясь от лезущего в глаза снега. – Как же давно я ее не видел, но я не могу…

– Ракан! – отрубил маленький генерал с ненавистью, затмевавшей все предыдущие его ненависти, включая Маранов. – Вы не можете нарушить запрет. Монсеньор, вам плохо?

– Все в порядке, – ничуть не покривил душой почти выспавшийся Эпинэ. – Сестра… ее величество слишком мало думает о себе и слишком много о других. Надеюсь, вы развеяли ее тревогу.

– Нет, монсеньор, это не простое беспокойство. Ракан знает про нас… То есть не про нас лично, а о том, что кто-то за его спиной вступил в переговоры с регентом.

Этого-то Робер и боялся. С той самой минуты, как они вынужденно вовлекли в заговор сперва Сэц-Арижа, а потом и Пуэна с его людьми. Кто-то не выдержал – пригрозил, пообещал, утешил, и тайна престала быть тайной. Назад в яйцо змею не затолкать.