Чернильная смерть - Корнелия Функе

— Я большой ценитель книг, — продолжал Орфей, не спуская глаз с Зяблика, — а о библиотеке этого замка рассказывают чудеса. Мне очень хотелось бы взглянуть на книги и, может быть, прихватить одну-две в дорогу. Кто знает, может быть, мне удалось бы развлечь ваше величество рассказом о том, что в них написано!

Змееглав равнодушно пожал плечами:

— Почему бы и нет? Особенно если ты заодно подсчитаешь, сколько стоят книги в библиотеке, которые мой шурин еще не выменял на вино.

Зяблик опустил голову, но Орфей успел перехватить его ненавидящий взгляд.

— Разумеется! — Орфей снова низко поклонился.

Змееглав спустился по ступенькам трона и, тяжело дыша, остановился рядом с Орфеем.

— Учитывай при подсчете, что книги с миниатюрами Бальбулуса стоят теперь дороже, чем прежде! — сказал он. — Ведь без правой руки он не сможет больше работать, а значит, его уже созданные произведения возрастут в цене.

Ноздрей Орфея коснулось гнилое дыхание Серебряного князя. Он подавил дурноту и сумел изобразить восхищенную улыбку.

— Необыкновенно умно, ваше величество, — ответил он. — Идеальное наказание! А какое возмездие вы задумали для Перепела, позвольте спросить? Может быть, лучше всего для начала избавить его от языка, которым все так восторгаются?

Но Змееглав покачал головой:

— Нет, для Перепела я придумал кое-что получше. Я велю заживо ободрать с него кожу и пустить на пергамент. Было бы глупо перед этим лишить его возможности кричать.

— О да, конечно, — выдохнул Орфей. — Поистине идеальное наказание для переплетчика! Я предложил бы написать на этом пергаменте предостережение вашим врагам и вывесить его на рыночной площади! Если хотите, я сочиню подходящий текст. Мое искусство требует мастерского владения словом.

— Смотри-ка, у тебя, видно, много талантов! — Змееглав, похоже, находил своего собеседника забавным.

Настал момент, Орфей. Даже если ты отыщешь в библиотеке песни Фенолио — ту книгу ничем не заменишь. Расскажи ему о «Чернильном сердце»!

— Все мои таланты принадлежат вам, ваше величество! — проговорил он. — Но чтобы вполне использовать их, мне нужна одна вещь, которая была у меня похищена.

— Вот как? И что же это такое?

— Книга, ваша милость! Ее похитил у меня Огненный Танцор — я полагаю, по поручению Перепела. Перепел, несомненно, знает, где сейчас эта книга. Если бы вы допросили его об этом, как только он окажется в вашей власти…

— Книга? Перепел и для тебя переплел книгу?

— Нет! Нет, конечно! — Орфей презрительно отмахнулся. — К этой книге он не имеет никакого отношения. И силу ей придал не переплетчик. В этой книге важны слова. Слова, ваша милость, которые позволяют перекраивать этот мир на свой лад и подчинять все живущее в нем своим целям.

— В самом деле? Деревья могли бы приносить серебряные плоды? И ночь наступала бы в любой момент по моему желанию?

Как он на него глядит — как змея на мышь! Взвешивай каждое слово, Орфей!

— Да, конечно! — Орфей с готовностью кивнул. — С помощью этой книги я добыл вашему шурину единорога. И гнома.

Змееглав насмешливо взглянул на Зяблика.

— Да, это в духе моего почтеннейшего шурина. Мои желания несколько другого рода.

Он благосклонно разглядывал Орфея. Змееглав, очевидно, понял, что перед ним родственная душа, почерневшая от мстительности и тщеславия, влюбленная в собственное коварство и полная презрения к тем, кто руководствуется другими побуждениями. Да, Орфей знал свою душу и опасался лишь одного: как бы воспаленные глаза не заметили и того, что он скрывал даже от самого себя: зависти к чужой невинности, тоски по незапятнанному сердцу.

— А мое гниющее тело? — Змееглав провел по лицу отекшими пальцами. — Его ты тоже можешь исцелить с помощью книги или для этого потребуется Перепел?

Орфей заколебался.

— Ага, вижу… Ты сам толком не знаешь. — Змееглав скривил губы, темные глаза почти утонули в расплывшейся плоти. — И у тебя хватает ума не обещать того, чего не сможешь исполнить. Хорошо, к другим твоим обещаниям я еще вернусь. И дам тебе возможность спросить Перепела о похищенной книге.

Орфей склонил голову:

— Благодарю, ваша милость!

Да, все идет отлично. Просто отлично!

— Ваше величество! — Зяблик торопливо сбежал по ступеням трона.

Голос у него был действительно похож на утиное кряканье, и Орфей представил себе, как по Омбре вместо кабана или сказочного единорога проносят в качестве охотничьей добычи Зяблика в перепачканном землей и кровью посеребренном парике. Вид у него был бы жалкий, особенно в сравнении с единорогом.

Орфей переглянулся со Змееглавом, и ему показалось, что им обоим представилась одна и та же картина.

— А сейчас вам нужен покой, — сказал Зяблик с явно преувеличенной заботливостью. — Вы проделали долгий путь, а впереди снова утомительная дорога.

— Покой? Откуда же мне взять покой, когда вы со Свистуном упустили человека, превратившего меня в кусок гниющего мяса? Кожа у меня горит, а кости леденеют. Глаза колет так, словно каждый луч света вонзает в них гвоздь. Я успокоюсь лишь тогда, когда проклятая книга перестанет отравлять мою кровь, а тот, кто ее переплел, будет мертв. Каждую ночь я представляю себе — спроси свою сестру, шурин, — каждую ночь я расхаживаю взад-вперед по спальне и представляю себе, как он стонет, кричит и умоляет меня о скорой смерти, но я изыщу для него столько пыток, сколько страниц в его злодейской книге. Он будет проклинать ее чаще, чем я, и очень скоро поймет, что за юбкой моей дочери от меня не спрячешься!

Змееглав снова зашелся в приступе хриплого кашля, и на мгновение опухшие руки ухватились за плечо Орфея. Они были бледными, как дохлая рыба. И пахнут так же, подумал Орфей. И все же Змееглав по-прежнему властелин этого мира.

— Дедушка! — Якопо вдруг возник из темноты, как будто все время там стоял. В руках у него была стопка книг.

— Якопо! — Змееглав так круто обернулся, что его внук застыл на месте. — Сколько раз тебе говорить, что даже принц не может входить в Тронный зал без спроса?

— Я был тут раньше, чем вы все! — Якопо выпятил подбородок и прижал к груди книги, словно обороняясь ими от гнева своего деда. — Я часто читаю здесь, за статуей моего прапрадедушки. — Он показал на стоявшую между колонн статую бородатого толстяка.

— В темноте?

— Слова рисуют в голове картины, которые лучше видны в темноте. А потом, Коптемаз дал мне вот это. — Он протянул руку и показал Змееглаву несколько лучинок.

Змееглав, нахмурившись, наклонился к внуку:

— Пока я здесь, тебе запрещается читать в Тронном зале. Тебе запрещается даже просовывать голову в дверь. Сиди у себя, а то я велю запереть тебя к собакам, как Туллио. Ясно? Клянусь гербом нашего рода, ты становишься все больше похож на отца. Ты бы хоть волосы остриг, что ли.

Якопо удивительно долго выдерживал взгляд воспаленных глаз, но в конце концов опустил голову, молча повернулся и побрел прочь, прижимая книги к груди, как щит.

Он действительно становится все больше похож на Козимо, — подтвердил Зяблик. — Но высокомерие у него от матери.

— Нет, высокомерие у него от меня, — возразил Змееглав. — И это свойство очень ему пригодится, когда он будет сидеть на троне.

Зяблик с тревогой посмотрел вслед Якопо. Но Змееглав ткнул его в грудь отечным кулаком.

— Объяви сбор своим солдатам! — рявкнул он. — У меня для них есть работа.

— Работа? — Зяблик удивленно приподнял брови, припудренные серебром, как и парик.

— Да. Придется тебе для разнообразия поохотиться не на единорога, а на детей. Или ты хочешь спустить Черному Принцу, что он спрятал в лесу оборвышей Омбры, пока вы со Свистуном плясали, как ручные медведи, под дудку моей дочери?

Зяблик обиженно скривил бледные губы:

— Мы готовились к вашему прибытию, дражайший зять, и пытались поймать сбежавшего Перепела…

— Без особого успеха! — резко прервал его Змееглав. — К счастью, моя дочь сообщила нам, где его найти. И пока я буду ловить птичку, которую вы так великодушно выпустили, позаботься о том, чтобы доставить ко мне детей вместе с этим метателем ножей, который именует себя Принцем. Пусть он тоже посмотрит, как я сдираю кожу с Перепела. Его собственная шкура, боюсь, темновата для пергамента, так что придется выдумать что-нибудь другое. Но, к счастью, у меня в таких делах достаточно фантазии. Впрочем, у тебя тоже, как я слышал.

Зяблик покраснел, явно польщенный, хотя перспектива гоняться по лесу за детьми вдохновляла его заметно меньше, чем охота на единорога, — вероятно, потому, что эта добыча была несъедобна.

— Прием окончен. — Змееглав повернулся к шурину спиной и нетвердым шагом двинулся к дверям зала. — Пошли ко мне Коптемаза и Свистуна, — сказал он через плечо. — С отрубанием руки он, наверное, уже справился. И скажи служанкам, что Якопо поедет с нами в Озерный замок. Никто не умеет шпионить за Виолантой так, как ее сын, хотя она не особенно его любит.