Русская комедия (сборник) - Владислав Князев

Артемиды не растерялись, переглянулись и…

– Вы, пожалуй, правы, но… Букет – не проблема, – отвечала за всех уралочка. – Зачем нам цветочки, когда мы сами – ягодки?

Ловко сказано. Так что и возражать неохота. Но…

– Малину и клубнику, а равно вишню и смородину наш монумент, как и сам Лука Самарыч, обожает, – вступил Самосудов. – Но, будучи деятелем правопорядка, я должен заметить следующее. Монументам, равно как и лицам в нетрезвом состоянии, в грязной спецовке, а также несовершеннолетним, вход в ресторан категорически воспрещен.

Прелестницы и тут не смутились:

– Вы опять правы: рисоваться в ресторане нашему дубу ни к чему. Пусть приходит сразу к нам. Вторая палуба, левая сторона, каюты с десятой по тридцатую.

Красиво выкрутились. А куда же вертануть нам?

– Истинные монументы обожают интим, но… – взялся за руль Профанов. – Но как просветитель должен вас просветить: во всем мире скульптурные шедевры, как и прочие предметы повышенного женского спроса, имеющие тенденцию исчезать, содержатся по ночам под особо строгой охраной.

Путешественницы знающе хихикнули; видно, были просвещенными по данной теме:

– И снова вы правы: исчезать гораздо удобнее днем. Свидание переносится на четырнадцать ноль-ноль. Сразу после обеда. В распоряжении монумента, таким образом, – около часа. Только чур, не опаздывать!

Уралочка Дуся и вся стрелковая рота строго погрозили пальцем.

– Монумент, как и сам Лука Самарыч, всегда появляется в нужном месте и в нужное время, но… – предпринял последнюю попытку выплыть Молекулов.

Но уральские и зауральские, сибирские и засибирские елочки-сосеночки стояли непроходимым бором. Точнее, их несло на вираж. На полной скорости и без всяких тормозов.

– Удалые вы наши, разудалые! – обратилась к нам по-сказочному Дуся; видно, почитывала на досуге знаменитые уральские сказы. – Сейчас произойдет совершенно особое диво. Вам будет о чем порассказать своим внукам и правнукам.

Что же она затеяла?

– Прошу крепко зажмурить глаза! – приказала нам главгероиня голосом высококвалифицированной, а еще более – высокооплачиваемой гастролерши-кудесницы. Считайте вслух до десяти. И-раз!

– Раз! – повторили мы хором, честно играя в жмурки. – Два-а! Три-и-и…

Мы понимали, что милая уральская атаманша вместе со своими милыми разбойницами готовит нам какой-то особый подвох. Но что делать? Мы все-таки надеялись, что наш горе-атаман в последний момент тоже проявит себя как надо. Умником и разумником. То есть провалится сквозь землю. Или хотя бы даст деру без оглядки. А уж без него будет проще. За нами уж дело не станет. В смысле уж нас-то никто не догонит.

– Десять! – нетерпеливо выкрикнула луженая глотка Профанова.

– Десять! – хором гаркнули мы и открыли глаза.

Наши очи узрели… диво. Как и обещала уралочка Дуся, совершенно особое. Во-первых, с глаз долой исчезли сама атаманша и все ее разбойницы. Их короткие юбочки плыли уже по набережной. Во-вторых, вместе с юбочками исчез… Здесь надо бы выдержать тройную мхатовскую паузу, но у нас просто нет сил удержать даже самих себя. Потому как, считай, прямо на наших глазах исчез один из двух бесценных для человечества предметов.

На крутом волжском берегу в центре видовой площадки теперь стоял лишь один истукан. В одном-единственном экземпляре то есть. В количестве одной штуки.

– Что все это означает? – вопросил от имени всего человечества Геракл.

Ответить ему могли бы только короткие юбочки. Но они в последний раз вызывающе мелькнули уже на причале и скрылись. Дескать, теперь, удальцы-философы, соображайте сами, что и как, к чему и зачем.

– Уж не означает ли все это… – начал было Геракл.

Но мы не дали ему продолжить. Ляпнет что-нибудь не так по простоте своей олимпийской, и пойдет гулять по всем меридианам и широтам, на всех языках и на все времена какая-нибудь небылица.

Нет уж, скоропалительные выводы сейчас недопустимы. Ситуация настолько необычная, что надо сразу проникать в истину. И не по-олимпийски, и уж тем более не по-московски. Только по-нашему.

– Срочно к источнику истины! – вскричали мы. – Как пить дать!

Так завершилась эта серия полулегенды-полубыли. Продолжение следует…

Глава пятнадцатая

И вот мы в «Утесе». Вот уже «Волжская особая» попала на нужную извилину. Вот уже знаменитая колдыбанская извилина затрепетала, выбирая единственно правильный поворот мысли…

– Ну? – не терпелось Гераклу. – Кто же остался на берегу? Герой или чурбан? И кто исчез? Чурбан или герой?

Хороший он человек, этот древнеэллинский полубог. Но аналитик никудышный.

Пришлось ему втолковать элементарную истину. Кого приглашали на свидание? Дубового истукана. Так с какой же стати вместо него пойдет подлинный Лука Самарыч? Без приглашения в Колдыбане допустимо заявиться только к следователю прокуратуры. Разумеется, не с жалобой, а с повинной. Да и то если только прокуратура еще не выполнила квартальный план по особо важным делам. А если уже выполнила, то зачем ты ей нужен со своей повинной?

– А почему подлинный Самарыч стоит на месте, как чурбан? – не унимался Геракл.

– Ну, это тоже как дважды два. Ведь истукан ожил за счет Луки Самарыча. И забрал у него весь пыл, в смысле всю энергию. У бедного нашего Луки Самарыча сейчас нет сил и пальцем пошевелить. Он сейчас в буквальном смысле – чурбан. Толкни его с берега, скатится и утонет. И даже не всплывет. Хоть и как бревно.

Нарисованная нами картина, полная истинного драматизма, потрясла отзывчивую душу древнего полубога.

– Что же мы тогда медлим? – завопил он. – Бегом на помощь герою!

Добрый он, герой всех времен. Но циник. И потому истина у него обязательно с извращением. Ну с какой стати простым смертным мчать на помощь герою? Тем более прямо от барной стойки.

Да и что с ним, с героем, случится? Ну дождь проливной пойдет – схватит герой воспаление легких. Эка беда. Ну молния ударит прямо в лоб – будет сотрясение мозга.

Опять же, отлежится наш герой на диване. Ну самое страшное: муха прилетит укусить – молнией улетит герой под диван. Вытащим оттуда как-нибудь.

Словом, за Луку Самарыча волноваться нечего. Не в том глубокая истина момента. Истина по-колдыбански – совсем в другом направлении. Ну-ка, извилина, поднатужься!

В зале засияла традиционная иллюминация. Все разом озарились, за кого сейчас надо волноваться. Конечно же, за милых дам с теплохода «Маршал Жуков».

– С какой стати за них? – удивился полубог.

Ах, олимпийская беспечность! Да ведь милым «маршалочкам» сейчас грозит страшная опасность. Шутить со статуями и монументами, как мы знаем, очень рискованно, а ветреницы из-за Уральского хребта затеяли игру с самым непредсказуемым монументом. Ведь даже мы порой не знаем, что там на уме у Луки Самарыча, чего от него ожидать, какой номер он выкинет. Тем паче нельзя поручиться за оживший монумент героя. Колдыбанская геройская наследственность, если уж честно, – не столько донжуанская, сколько командорская. И даже хуже: атаманская.

К примеру, тот же легендарный Степан Разин. Уж как он любил юную персидскую княжну (ФИО не установлены), как пылал к ней нежной страстью! И вдруг стук атаману в башку: надо княжну утопить. Взять эдак на свои на богатырские руки, поднять высоко над головой – и ух! Бросить за борт в набежавшую волну. В качестве подарка Волге-матушке.

Зачем Волге такой подарок? С какой радости? Что у нее, именины? Или юбилей? Короче, нет никакого повода и никакой необходимости бросать княжну за борт в набежавшую волну. То есть топить, как котенка, даже в качестве подарка. Но башка-то дубовая! Хоть кол на голове теши, хоть пятки чеши. Взял и утопил.

А ну как и нашему чурбану взбредет идея повторить сей удивительный атаманский подвиг?

– Это ужасно! – аж побелел и одновременно посинел колдыбанский Ромео, чувствительный Роман Ухажеров. —

Истукан утопит всех этих сказочных красавиц. Бегом на помощь к ним!

Вот это другое дело.

– Теперь мы слышим речь не мальчика, но мужа, – похвалил Ухажерова Самосудов как бы в пику Гераклу. – Объявляется чрезвычайная операция по… спасению елочек и сосеночек. Под кодовым названием «Зеленый патруль».

– Вперед! На охрану наших вечнозеленых богатств! – подхватил Молекулов. – Пока не поздно.

– Еще не вечер, – оптимистически высказался Профанов уже на ходу.

– Только бы не кончилась в самый неподходящий момент, – уже в дверях бормотал Безмочалкин, – горячая вода в нашей чертовой прачечной.

Обратите внимание! В такой момент, когда уже буквально ни до чего хорошего, мы еще вспомнили о женах. Которые в это время преспокойненько отдавались своему любимому воскресному занятию. То есть вовсю настирывали в прачечной со скидкой пятьдесят процентов. Вот она, знаменитая колдыбанская заботливость по-мужски!

Продолжение следует…

Они, конечно, уже заждались. Нет, лучше не так! А то еще пойдут гулять по белу свету вымыслы и домыслы. Они, конечно, ни о чем не подозревали. Мы говорим, сами понимаете, не про жен, а про наших бедных артемид.