Отрави меня собой (СИ) - Звонарь-Елисеева Екатерина

Череда унылых, безрадостных дней превратилась в сплошной серый и промозглый туман. Уже никто не встречал ее из универа, хотя глаза по-прежнему выискивали на стоянке ядовито-зеленый спорткар или презентабельный темный Шевроле. Никто не подвозил ее к центру, чтобы забрать сестру и поехать в парк погулять. И никто не подвозил ее на смену и не ждал у клуба, чтобы подбросить домой. Лавр испарился. И забрал с собой всю радость жизни. Без Артёма она превратилась в пустое выжженное место.

Мама пыталась поговорить со старшей дочерью, но видя, как искажалось ее лицо болью, понимающе умолкала и крепко обнимала. Слыша глухие, едва сдерживаемые рыдания, материнское сердце обливалось кровью. Мама неустанно повторяла, что всё еще будет хорошо. Обязательно.

Не чувствуя своих ног, Оля вышла на крыльцо и попыталась вдохнуть свежий ночной воздух, но грудная клетка оказалось словно в тиски зажатой. Удовлетворившись малой дозой кислорода, опустила голову и медленно пошла по ярко совещенной дорожке к стоянке, пока в кого-то не врезалась. Подняла глаза и погасила трусливое желание убежать, шарахнувшись друзей Артёма. Отступив в сторону с целью освободить дорогу, она пробормотала:

— Простите.

— Привет, медведица, — поздоровался с ней Вадик.

— Парни? — она вопросительно приподняла брови, когда троица слегка окружила ее, преградив путь. К ее удивлению они были совершенно трезвы.

— Не хочешь, узнать, как у Лавра дела? — нараспев спросил Борис.

— Надеюсь — хорошо, — чуть слышно проронила она.

— Мы вот тоже только этой надеждой и живем, — сыронизировал Саня.

— От меня что нужно? — устало поинтересовалась девушка, сжимая в пальцах свой смартфон. Такси вызвать так и не успела.

— Ты знаешь, что Лавр с недавних пор стёр себя из нашей жизни? — совсем не ласково заметил Боря.

— Из-за тебя, Медведева, — констатировал Вадик. — Это не по правилам.

Оля сжала челюсть. Горячая обида всколыхнулась в ней неожиданно.

— А спорить на живого человека — по правилам? — вызывающе вздернула она подбородок.

— Бля, спор еще этот! — почесал затылок Саня.

— Да, был спор, Медведева, — Вадик скрестил руки на груди и слегка склонился к ней. — На ящик коньяка поспорили, если интересно? И…

— Желаю приятно упиться, — буркнула она, перебивая мажора.

— Вот, женщины! — сморщился Боря. — Никогда не дают сказать!

— Предметом спора были ваши…эм… с Лавром отношения, — продолжил просвещать ее Вадик. — Мы забились, на сколько вас двоих хватит.

— Я не понимаю, — хмуро отозвалась Оля, ощущая неимоверную усталость. Как, оказывается, трудно жить без Лаврова! Даже упоминание о нем скручивало ее внутренности невыносимой болью, заставляя слезы наворачиваться на глаза, тоска раздувалась огромным пузырем, грозившим лопнуть каждую минуту.

— Мы поспорили, как долго вы бегать друг от друга собираетесь, — пояснил Саня.

Расценив ее молчание за приглашение продолжить, Борис, улыбаясь во весь рот, добавил:

— Бля, медведица, не тупи! Да между вами же искры так и пляшут. Возбуждение прёт так, что мама — не горюй! И Лавр, кстати, в споре не принимал никакого участия.

— И тема, на счет уложить тебя на лопатки на спор вообще не поднималась, — закивал головой Вадим.

— Хотя, должны признать, ему это предлагали в первый день, когда тебя увидели. Да отказался Лавров, — приподнял бровь Боря.

Оля побледнела и закусила губу. Еще секунда — и обморок ей обеспечен. Зажмурилась и опять открыла глаза.

— Так, а мне вы чего решили сказать об этом? — с трудом выталкивая слова, спросила она.

— Надоело видеть твою тухлую физиономию, — рыкнул Вадим.

— Надоело без Лавра, — в один голос сказали Саня с Борисом.

— Если дело только в этом идиотском споре, то не трусь, медведица, — напутствовал ее Вадим и слегка толкнул плечом ее плечо.

Мажоры хохотнули и быстро разошлись по стоянке, рассаживаясь по своим машинам. Оля постояла еще пару минут, пока не сообразила вызвать такси, чтобы поехать домой. В голове бешено долбилась мысль: «Спора на нее не было». Но что тогда мололи Дэн и Серега? Пошли на поводу у Киры, только ради того, что избавить Лаврова от общества Медведевой? Все может быть, ведь Кира — тот еще манипулятор. В тот вечер она моментально сориентировалась, вывернув ситуацию в свою пользу.

Мысли о Кире вернули ее к помолвке. Даже тот факт, что Лавр не принимал участия ни в каком споре, не принес ей облегчения. Дело обстояло гораздо серьезнее, ведь помолвка, как и свадьба, состоится. И здесь ничего не поправишь. А как бы хотелось! Ольге было холодно. И холод на душе заставлял ёжиться ее тело.

Через пару-тройку дней Оля сидела в окружении подруг в кафе, где они решили отметить успешно сданные экзамены и завершение учебного года, и рассеянно кивала, совершенно не вникая в суть разговора. Она искала в себе силы пойти на работу, но чувствовала себя больной старой клячей. Ей нужен был плед, чашка чая и забытье. Ха, дура! Кого она обманывает? Ей нужен был Артём, его теплые крепкие объятия, сверкающие озорством глаза и требовательные губы на ее собственных губах.

До ее слуха долетели обрывки разговора, и сердце сжалось от мучительной пытки. Варя рассказывала о помолвке Киры. Оля не заметила, как с губ сорвался свербевший вопрос:

— И как Лавр справляется с новым статусом? — девчонки недоумевающе вытаращились на нее, и она была вынуждена пояснить: — Как Лавру в статусе жениха?

— А он-то тут причем? — Лена удивленно приподняла брови.

— Но как же… Кира и Лавр…, — промямлила Оля.

— Ты хоть иногда нас слушаешь? — Варя даже как-то зло сверкнула глазами.

— Совсем помешалась на своем Лавре! — фыркнула Ася.

— Простите, — Оля опустила глаза в тарелку с нетронутым блюдом. Аппетит у нее отсутствовал уже давно, ела, просто потому что нужно. Механически запихивая в себя пищу, она не ощущала ни вкусов, ни запахов.

— Так ты что — ничего не знаешь?! — в один голос переспросили подружки.

— А что я…

— Кира хотела кольцо от Лавра получить, — горячо начала Лена, — а получила от Сереги.

— И горевала недолго. Переобулась вот так же быстро, — Варя щелкнула пальцами.

— Да. И забыла, кто такой есть Артём, — торопилась поделиться Ася.

Оля нахмурилась. Что за ерунда?! Понимание никак не приходило к ней. Она тряхнула головой.

— Но ведь у нее было кольцо…, — начала вяло возражать Ольга.

— Это у нее какие-то методики да практики новые такие, — хохотнула Варя.

— Ну да, по притягиванию желаемого, — подтвердила Ася. — Хочешь кольцо — поноси его на пальчике.

— Да, видать, что-то Фролова не правильно сделала, раз кольцо ей от Добровольского прилетело, — захохотала заливисто Ленка.

— Она бы еще к ведьме сходила, чтобы приворот или заговор какой сотворить, — веселилась Варя.

— Платье никак, бедняжка, выбрать не может. Все кажутся ей безвкусными и дешевыми. Собралась в Милан лететь, — сказала Ася.

Подруги снова принялись обмывать косточки мажорным деткам, а Оля уже не могла дышать. Значит, и тогда Артём сказал ей правду. А она не поверила. Погрузиться в себя ей не дал заговорщицкий голос Лены.

— А вы знали, что Лавр, — она на всякий случай повертела головой, убеждаясь, что их не подслушают, и шепотом, будто собралась разгласить некую тайну, заговорила: — с некоторых пор вообще не общается с братом. Так Серега как туча ходит по универу да на Киру рычит, когда та путается под ногами.

— Ничего себе, — загомонили негромко девушки.

— И, кстати, Оля, — Лена перевела на ее взгляд каре-зеленых глаз, — будь осторожна. Добровольский смотрит на тебя так, что аж страшно становится.

— Я ему ничего не сделала, — пожала плечами Оля, опуская историю из ее прошлого и оплеуху, которой она его наградила.

Понуро опустив голову, брела домой в полном одиночестве. Втайне завидовала подружкам, выстроившим планы на лето. Везет им! Сама же места себе не находила. В душе разгоралась обида. И самое удивительное, что на Лавра. Почему он, будучи уверенным в своей правоте, ни разу ни позвонил ей, ни написал, ни попытался поговорить, убедить ее?! Куда делся чертов самоуверенный мажор, прущий как танк, чтобы завладеть желаемым? От злости то ли на себя, то ли на него, то ли на весь мир, пнула ногой камень, попавший под ноги. Вот ведь идиотка! Сама же сказала, если не хочешь, чтобы уехали, не подходи. Вот он и… Внезапная догадка, сверкнувшая в ее мозгу, на миг воскресила сердце. Надежда запорхала внутри нее и снова потухла. Если Артём даже не показывался ей на глаза, не значит ли это, что она ему небезразлична? Всё в ней радостно встрепенулось. А после также неожиданно упало. А может она сама себе это придумала, и мажор всего лишь нашел удобный и подходящий случай забыть о ее существовании? Душу грызли сомнения, а сердце надрывалось от любви. Запуталась она совсем. От противоречий, живших в ней, трещала голова.