Утверждение правды - Надежда Попова

Такое уже случалось прежде – время текло не так, как ему полагалось от сотворения мира. Порою оно начинало тянуться, вмещая в единый миг множество событий и решений, а случалось, что мгновения бежали, бежали минуты, а мысли и деяния, невозможно медлительные, не поспевали за ними.

Сейчас было то же: время понеслось.

Еще миг назад казалось, что оно влачится, словно согбенный старец, когда немыслимым рывком удалось настичь его, обогнать, опередить хоть на полшага. Лишь миг назад прозвучал хрусткий сухой удар наконечника, вклинившегося в человеческую плоть, и вот теперь Курт никак не мог догнать убегающие мгновения, чувствуя, как они исчезают в никуда, стремительные и невозвратимые. Он тщился угнаться за мчащимся временем, пытаясь всё разом увидеть, продумать и предпринять.

Миновала секунда, а он успел лишь рассмотреть рану прямо напротив своего лица – торчащее из шеи древко, успел заметить темную щетину на подбородке, почувствовать, что левая рука, сжавшаяся на рукаве наследника, вывернута в сторону, и из этого вывести, что снайпер все-таки промазал и попал не в того. Вторая секунда ушла в вечность – и Курт сумел увидеть помощника, прижавшегося к земле за выступом каменного возвышения – самого начала полосы препятствий, увидел второго телохранителя, который в этот миг неправдоподобно медленно припадал на колено, пытаясь и оказаться за укрытием, и встать на линию меж невидимым стрелком и принцем. Третий миг – и в поле зрения попали Хауэр и фон Редер, оба бледные и похожие не на людей, а на мертвое изображение с древних фресок; инструктор лежал на земле, прикрыв плечом голову Фридриха, а барон сдергивал с плеча арбалет, другой рукою тянясь за стрелой…

Четвертая секунда снова сорвала время вскачь; труп телохранителя Курт столкнул в сторону, рывком дернув к себе неподвижного наследника и втащив его в безопасную зону, за каменную кладку препятствия. Фридрих смотрел ошеломленно; его лицо, куртка и руки были в крови, однако даже первого, самого поверхностного взгляда хватило, чтобы понять, что кровь не его.

– Цел, – сжато бросил Курт, не слыша вопроса, но видя, как фон Редер на миг сместил к нему взгляд.

– Где? – так же коротко уточнил тот, и он кивнул:

– Крыша.

И снова время, похожее на тягучую смолу, облекло со всех сторон, точно пыльный плотный мешок, извлекая из небытия мгновения, влача их перед внутренним взором и так же неспешно сбрасывая в пустоту; и тишина, ничем не нарушаемая, так же назойливо вытягивала нервы. Никто не шевелился; наследник так и лежал на песке, смешанном с мелким камнем, то ли из опасливости, то ли попросту не вполне успев понять, что происходит, и телохранитель так и стоял на одном колене, прислонясь плечом к каменной стенке и вскинув наизготовку уже заряженный арбалет, и он все так же был на виду, не прикрыт ничем, и второй выстрел уже мог бы…

Второго не будет, понял вдруг Курт, и время снова возвратилось в свой привычный бег, грозя вот-вот вновь обогнать события. Фон Редер опустил оружие, переглянувшись с ним; во взгляде была четко различима каждая его мысль, и мысль была та же…

– Он уходит, – уверенно и зло обронил барон, рывком поднявшись.

Курт размышлял даже не мгновение – сотую долю; вскочив на ноги, обернулся, коротко вытолкнув:

– Ульбрехт, уведите мальчишку. Альфред, Бруно – за мной.

– Черта с два я вас выпущу из виду, – возразил фон Редер свирепо, и Курт, не став спорить, кивнул:

– Бруно, останься. За парня головой ответишь.

К далеко виднеющейся двери он ринулся через площадку бегом, не обернувшись, чтобы увидеть, следуют ли за ним инструктор и фон Редер. Хауэр обогнал его при входе в узкий коридор, свернув вправо, к лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и Курт устремился следом, некстати подумав о незапланированном виде тренировки. Здесь он никогда не был, никогда не видел этих тесных стен и поворотов и лишь надеялся на то, что этот путь – единственный, что снайпер не успел еще покинуть крышу и, при большом благоволении свыше, попадется им навстречу. Лестница кончилась внезапно, выведя на тесную площадку перед дверью. Дверь была распахнута настежь, и в проем виделся широкий каменный простор, ограниченный старыми выщербленными зубцами.

– Какого черта! – гаркнул фон Редер, уткнувшись в спину Курта и едва не упав на пол, когда тот остановился.

Курт отступил в сторону, молча указав на распахнутую дверь, за порогом которой стоял Альфред Хауэр, озираясь и не двигаясь с места.

– Он ушел, – констатировал Курт, и барон замялся, колеблясь.

– С чего вы это взяли? – уточнил фон Редер недоверчиво; Курт постучал по распахнутой створке:

– Дверь нараспашку. Будь он здесь – она была бы если не заперта, то хотя бы закрыта. Он понял, что мы рванем сюда, а потому бросил все как есть. И ушел.

– Есть другой выход отсюда? – зло выкрикнул барон, и Хауэр, не оборачиваясь, понуро кивнул:

– Есть. И, коль уж мы не повстречали его на своем пути, теперь суетиться бессмысленно. Не перехватим.

– Черт! – взбешенно пнув ни в чем не повинную дверь, рявкнул фон Редер, и инструктор вздрогнул, отступив от порога. – Вы и ваша хваленая безопасность!.. Куда смотрели ваши славные парни! Как в вашу неприступную цитадель мог попасть убийца?!

– А как, – сдержанно возразил Курт, – вы с вашим опытом все еще ничего не поняли, барон?

– Что?.. – проронил тот растерянно, так же внезапно сорвавшись с крика почти на шепот. – Вы это о чем?

– А вот Альфреду уже все ясно, – отозвался он по-прежнему спокойно. – Верно ведь?

– Объяснитесь немедленно, – потребовал фон Редер с явственной угрозой в голосе, – и желательно внятно.

– Эта, как вы выразились, цитадель и впрямь неприступна. Проникнуть сюда снаружи невозможно; думаю, не всякий даже из зондеров это сумеет, а быть может, и вовсе никто. Так эта крепость расположена, так выстроена. Единственный путь, которым убийца может попасть внутрь, – это пройти сквозь главные ворота.

Отстранив барона с дороги, Курт медленно вышел на крышу, так же неспешно прошагав дальше мимо неподвижного угрюмого инструктора, и остановился, оглядывая широкую каменную площадку.

Арбалет, брошенный у одного из зубцов, он увидел сразу: разряженное оружие выделялось на сером фоне камня, как шрам; рядом, некогда аккуратно расстеленный, покоился отрез полотна. Сейчас плотная материя была смята и сдвинута широкой складкой – минуту назад лежащий на ней человек в явной спешке поднялся, сняв ткань, и ушел, оставив всё на месте. Оставив всё – и ничего. Никаких других следов пребывания кого бы то ни было Курт, приблизившись, не увидел – лишь чистая ровная поверхность, арбалет и кусок полотна, при внимательном рассмотрении оказавшийся еще довольно новой дерюгой…