Коллективная вина. Как жили немцы после войны? - Юнг Карл Густав

14. Следует проводить различие между двумя великими атомными державами, с одной стороны, и всеми остальными государствами – с другой. Для последних характерна тенденция не признавать такого различия.

Разногласия западных держав между собой и с США начались еще тогда, когда было замечено, что США в случае нападения русских на Берлин теперь уже не толь-ко не думают сразу пускать в ход атомную бомбу, но и устанавливают срок, в течение которого атомная война должна быть предотвращена, хотя обычными видами оружия, имеющимися в распоряжении Федеративной Республики и размещенных в Германии войск союзников, было бы невозможно справиться с превосходящими силами русских. С увеличением численности бундесвера положение, по-видимому, изменилось. Поскольку во многих районах земного шара ведутся ужасные войны обычным оружием без применения атомных бомб, Федеративная Республика тоже может быть втянута в разрушительную локальную войну, в которой русские не применят атомной бомбы, а Америка воздержится от активного вмешательства.

Отсюда понятно, что Федеративная Республика хочет участвовать в решении вопроса о применении атомной бомбы, чтобы самой осуществить устрашение, которое служит защитой и от опустошительной войны обычными средствами. Аналогичная проблема стоит перед всеми государствами, не имеющими атомного оружия.

Проблема кажется неразрешимой. Невозможно совместить ограничение числа владеющих атомным оружием двумя державами (избавляющее человечество от атомной войны) с участием в автономной гарантии безопасности, которую может обеспечить великая атомная держава. Различие в положении двух держав, единственно суверенных в полном смысле слова, и других государств непреодолимо.

Лишь частичное решение дает американское предложение предоставить союзникам право участия в обсуждении вопроса о применении атомного оружия. Но право участия в обсуждении не означает права участия в принятии решения. В конечном счете это делает только сама атомная держава. Если бы Федеративная Республика подверглась с Востока нападению армии, оснащенной обычным оружием, и была уничтожена, то США могли бы отвергнуть ее требование о применении атомного оружия, потому что война для них равносильна самоубийству. Судьба всех неатомных держав – подвергаться риску развязывания обычных войн. Атомные державы не имеют права и не хотят вести войну друг против друга. Они предпочитают безопасность. Против других они могут действовать только обычными видами оружия.

Стремление государств самим владеть атомным оружием можно объяснить. Они считают, что только это оружие гарантирует им безопасность, потому что тогда и они смогут устрашать, если их атомная мощь действительно будет достаточной для устрашения гигантов. Однако удовлетворение такого желания нанесло бы еще больший ущерб безопасности в мире, потому что на многие государства нельзя положиться. Обезумев и имея у власти человека, подобного Гитлеру, они способны на бессмысленные действия и в случае своей гибели увлекут за собой всех. Памятуя об уроках времен Гитлера, мы не можем так быстро проникнуться доверием к германскому государству и быть уверенными, что прошлое не повторится.

Сравнительно наибольшую безопасность для всех обеспечивают ограничение распространения атомного оружия двумя державами и союз во имя существования свободного мира.

Отрицательный момент, который нельзя исключить, заключается в невозможности предотвратить войны с применением обычных видов оружия. Против этого имеется только одно средство – собственная мощь на базе обычного оружия, которая отбила бы у потенциального противника желание напасть, а также твердая уверенность в том, что и соответствующее государство ни при каких обстоятельствах не выступит первым, даже при благоприятной обстановке и если военные будут настаивать на этом.

15. Обстановка в мире вызывает содрогание. Но в этой обстановке мы живем. Делать вид, будто ее не существует, – значит проявлять близорукость. Гибельные последствия такой позиции неизбежны. Нужно оценивать обстановку с точки зрения ее способности изменяться, нужно уметь видеть скрытые в ней возможности – это вселяет надежду и побуждает к активному вмешательству.

Повторяю основные положения.

Война была развязана по нашей вине, и мы проиграли ее, причем в такой период мировой истории, когда война, как никогда, чревата угрозой всемирной катастрофы. Войны не должно больше быть.

Мы должны морально и политически примириться с результатами развязанной нами войны. В противном случае мы – враги мира.

У нас маленькая территория, и этот факт будет все более чувствительным для нас по мере прогресса в техническом развитии и освоения в результате такого развития все новых природных богатств больших континентов. Нынешнее экономическое положение Федеративной Республики, занимающей третье, после двух великих держав, место в мире, является временным и не может служить исходным пунктом для политики, рассчитанной на далекое будущее.

У нас нет и не будет атомного оружия, как у США и России. Самое большее, на что мы, видимо, можем рассчитывать, – это предоставление его нам под постоянным контролем США и с таким условием, что вопрос о его применении могут решить только США. Возможно, мы получим право участвовать в решении атомных проблем, в их обсуждении, но нам никогда не будет дано право самостоятельного решения.

Только США могут защитить нас. Но с тех пор, как у русских есть межконтинентальные ракеты и они могут уничтожить американские города, Америка не намерена применять атомное оружие, если только ей самой ничто не угрожает. Она не пойдет на риск подвергнуться атомному уничтожению ради защиты Федеративной Республики или Европы. Отсюда теория «гибкого ответа» на случай захвата русскими Западного Берлина, нападения на Федеративную Республику, Европу. Основная идея – создать перерыв, выждать, попытаться политическими средствами воспрепятствовать продвижению вперед. Бесспорен тот факт, что мы беззащитны, поскольку США не рискуют ради нас своей жизнью. И мы не защитим себя, если будем готовиться применить силу. Такая подготовка имеет смысл только в рамках всего американского планирования в целом.

Наше стремление защитить себя от возможного нападения понятно. У нас говорят, что невыносимо зависеть от защиты со стороны тех, на кого нельзя положиться; нужно, чтобы мы сами могли защитить себя; поскольку-де у нас нет атомных бомб, нам нужно получить право распоряжаться этими бомбами; мы обречены, если не получим такого права.

Но реальное положение вещей таково, что мы не можем защитить свою жизнь, действуя в одиночку. В этом мы по-прежнему зависим от США, которые будут иметь право окончательного решения и в том случае, если у нас будет право участвовать в обсуждении вопросов.

В случае войны в Европе Федеративная Республика окажется на карте западного мира в положении окраинного района, подобном положению Восточной Пруссии по отношению ко всей Германии в 1914 году. От Восточной Пруссии пришлось вначале отказаться, и она стала полем битвы. То же самое, но только намного страшнее, вероятно, произойдет и с Федеративной Республикой. Став прифронтовым районом и полем битвы, она, видимо, будет полностью уничтожена.

Что мы можем сделать для обеспечения своей безопасности?

Во-первых, мы должны не на словах, а на конкретных делах искренне проводить безоговорочную политику мира.

Во-вторых, нам необходимо быть в союзе с США в самом широком смысле этого слова. Своими действиями в той мере, в какой это зависит от нас, мы должны завоевать абсолютное доверие США. По сравнению с этим союзом, единственным, имеющим для нас решающее значение, всякий другой союз должен играть подчиненную роль. Доверие со временем может превратиться в дружбу. Конечно, нам не следует ожидать, что ради нашего спасения друзья пойдут на самоубийство, но мы все же сможем рассчитывать на такую политику с их стороны, при которой они будут стремиться предотвратить худшее и не забудут о нас в своих планах. Мы должны обратить внимание США на то, что наша безопасность не обеспечена и мы не защищены, с тем чтобы они при нашем участии оказали нам всяческую помощь своими военными планами и политическими советами.