Северное сияние - Филип Пулман

Затем задние лапы Йорека нашли зацепку в кольчуге Йофара, и рванули её. Большой кусок кольчуги оторвался, и Йофар отскочил в сторону, чтобы оценить ущерб, оставив Йорека, и дав тому снова подняться на ноги.

На мгновение два медведя стояли неподвижно, восстанавливая дыхание. Движения Йофара были теперь затруднены его кольчугой — из защиты она внезапно превратилась в помеху: она всё ещё держалась по краям, и путалась вокруг его задних лап. Однако, Йореку приходилось хуже. Его рана на шее свободно кровоточила, и он задыхался, всё ещё оправляясь от удара.

Но он прыгнул на Йофара прежде, чем король успел избавиться от мешающей кольчуги, и сбил его с ног, сделав после этого выпад в сторону его шеи, туда, где шлем всё ещё был погнут, стараясь поразить врага в незащищённое место. Йофар отбросил его, а затем оба медведя опять сцепились, поднимая фонтаны снега, разлетающегося во всех направлениях, так, что зачастую было невозможно понять, кто же имел преимущество.

Лира наблюдала, едва смея дышать, и до боли сжимая свои руки. Ей показалось, что она увидела, как Йофар ранил Йорека в живот, но это, видимо, было ошибкой, потому что через мгновение, после ещё одного снежного взрыва, оба медведя стояли вертикально, подобно боксерам, и Йорек обрушивал на морду Йофара град ударов, и Йофар отвечал ему тем же.

Лира вздрагивала от силы этих ударов. Как будто гигант бил кувалдой, и эта кувалда была вооружена пятью стальными шипами…

Железо лязгало о железо, зубы сцеплялись с зубами, два дыхания тяжко ревели, лапы грохотпли на плотно утоптанной земле. На несколько метров вокруз снег был залит кровью и перемешан в тёмно-красную грязь.

К этому моменту броня Йофара была в жалком состоянии, пластины порваны и изогнуты, золотая инкрустация вырвана или залита кровью, а его шлем вообще отсутствовал. Броня Йорека выглядела гораздо лучше, при всей её неказистости: продавленная, но не пробитая, выдерживающая даже самые могучие удары короля медведя, и отклоняющая его жуткие шестидюймовые когти.

Но, несмотря на это, Йофар был больше и сильнее, чем Йорек, а Йорек были утомлён и голоден, и потерял больше крови. Он был ранен в живот, в обе передние лапы, и в шею, в то время как у Йофара кровоточила только его нижняя челюсть. Лира всем сердцем желала помочь своему дорогому другу, но что она могла сделать?

Положение Йорека было теперь ужасным. Он хромал — каждый раз, как он ступал на переднюю левую лапу, было очевидно, что она едва выдерживает его вес. Он больше не использовал её для атаки, а удары его правой лапы были слабее, и казались материнской лаской по сравнению с могущественными сокрушительными ударами, которые он наносил буквально несколько минут назад.

Йофар тоже заметил. Он начал насмехаться над Йореком, называя его калекой, однолапым, жалким медвежонком, проржавелым, обречённым, и другими именами, и всё время продолжал наносить удары, как справа, так и слева, там, где Йорек больше не мог их парировать. Йорек был теперь вынужден отступать, шаг за шагом, и низко пригибаться под дождём ударов, которыми награждал его насмехающийся король-медведь.

Лира заливалась слезами. Её дорогой, её храбрый, её бесстрашный защитник вот-вот должен был умереть, и она не предаст его, отвернув взгляд в сторону, потому что, если он посмотрит на неё, он должен увидеть её глаза и её любовь и веру, а не трусливо отвернувшееся лицо или плечо.

Так что она продолжала смотреть, но её слезы не давали ей видеть то, что происходило на самом деле, хотя, наверно, она бы не заметила этого в любом случае. По крайней мере, Йофар этого точно не заметил.

Потому что Йорек пятился назад только для того, чтобы найти надёжную опору — устойчивый камень, с которого можно было бы прыгнуть, а его бесполезная левая лапа была в действительности здорова и полна сил. «Нельзя обмануть медведя» — сказал когда-то Йорек. Но, как показала ему Лира, Йофар Ракнисон не хотел быть медведем. Он хотел быть человеком.

И Йорек обманул его.

Наконец он нашёл то, что хотел: устойчивый камень, намертво зафиксированный глубоко в вечной мерзлоте. Он прижался к нему спиной, напряг лапы и дождался момента.

Момент пришёл, когда Йофар поднялся вверх, издавая триумфальный рёв, и, дразня противника, повернул свою голову к слабой левой лапе Йорека.

В этот момент Йорек ударил. Подобно волне, набиравшей силу далеко в океане, и создающей лишь лёгкое движение в его глубинах, для того, чтобы, приблизившись к берегу, взмыть высоко в небо и обрушиться на сушу с непреодолимой мощью, так Йорек Барнисон поднялся против Йофара, рванувшись вверх от своей опоры на сухой скале и нанеся свирепый удар по подставленной челюсти Йофара Ракнисона.

Это был ужасающий удар. Он оторвал нижнюю челюсть Йофара, и отбросил её далеко в снег.

Красный язык Йофара вывалился вниз, болтаясь у его открытого горла. Король-медведь внезапно оказался безголосен, беззуб и беспомощен. Йореку больше ничего не было надо. Он рванулся вперёд, и вонзил свои зубы в горло Йофара, и он рвал и тряс огромное тело своего врага, как будто тот был пойманным на охоте тюленем.

А затем он рванул вверх, и в потоке крови жизнь Йофара Ракнисона утекла сквозь его зубы.

Оставался ещё один ритуал, который должен был быть исполнен. Йорек разорвал незащищённую грудь мёртвого короля, и раздвинул мех в стороны, обнажая узкие белые и красные ребра, похожие на шпангоуты перевёрнутого корабля. В эту рёберную клетку Йорек погрузил свою лапу, и достал из неё сердце Йофара, красное и двигающееся, и съел его перед подданными Йофара.

Затем был рёв одобрения, и столпотворение медведей, рванувшихся вперёд, чтобы воздать должное победителю Йофара.

Голос Йорека Барнисона перекрыл этот шум.

— Медведи! Кто — ваш — король?

И рёв множества медведей ответил ему, похожий на грохот миллиардов галечных камней, швыряемых на берег океанским штормом:

— Йорек Барнисон!

Медведи знали, что они теперь должны сделать. Все значки, пояса и диадемы были сразу же отброшены в сторону и презрительно растоптаны, чтобы быть забытыми через мгновение. Теперь они были медведями Йорека, истинными медведями, а не неуверенными полулюдьми, сознающими только свою недостаточность. Они столпились у дворца и начали швырять большие блоки мрамора с башен, и раскачивать стены ударами своих могучих кулаков, пока камни, наконец, не рассыпались, а затем эти камни бросались с утёса, и разбивались в нескольких сотнях метров внизу.

Йорек проигнорировал их, и открыл свою броню, чтобы заняться ранами, но прежде, чем он успел начать, Лира была возле него, топча ногами замёрзший алый снег, и крича медведям, чтобы те прекратили ломать дворец, потому что внутри были заключённые. Они не услышали её, но Йорек услышал, и когда он взревел, все сразу остановились.

— Человеческие заключенные? — спросил Йорек.

— Да — Йофар Ракнисон поместил их в темницы — они должны сначала выйти и укрыться где-нибудь, иначе они будут убиты падающими камнями…

Йорек быстро отдал приказы, и несколько медведей поспешили во дворец освободить заключенных. Лира повернулась к Йореку.

— Позволь мне помочь тебе — я хочу удостовериться, что ты не слишком сильно ранен, Йорек, дорогой, о, если б тут были бинты, или ещё что! Эта ужасная рана на твоём животе…

Подошедший медведь положил у ног Йорека полный рот какого-то некоторого жесткого зеленого материала, покрытого инеем.

— Кровомох, — сказал Йорек. — Прижми его к моим ранам, Лира. Заверни кожу поверх него, прикрой снегом, и держи, пока не замёрзнет.

Он не позволил ни одному из медведей помочь ему, несмотря на их желание. Кроме того, руки Лиры были деликатнее, и она отчаянно хотела помочь; так что маленький человечек склонился над большим королём-медведем, накладывая кровомох и примораживая плоть, пока раны не перестали кровоточить. Когда она закончила, её рукавицы промокли насквозь от крови Йорека, но его раны были закрыты.

К этому времени заключенные — дюжина или около того людей, дрожа, мигая, и держась поближе друг к другу — вышли наружу. Не было никакого смысла разговаривать с профессором, решила Лира, потому что бедняга безумен; и хотя ей хотелось бы узнать, кем были остальные, но надо было сделать много других важных вещей. И она не хотела отвлекать Йорека, который отдавал быстрые приказы, и рассылал медведей во всех направлениях, но она беспокоилась о Роджере, и о Ли Скоресби и ведьмах, и она была голодна и устала… Лучшим, что она могла сделать, было не мешаться под ногами.

Так что она свернулась калачиком в тихом углу боевой площадки, с Пантелеймоном в форме рыси, чтобы согревать её, навалила на себя снега, как это сделал бы медведь, и уснула.

Что-то дёрнуло её за ногу, и странный медвежий голос произнёс: «Лира Среброязыкая, король хочет Вас видеть.»