Эх, закрутилось! - Елена Янук

Полинка была интересной дамой. В ее голове гармонично соединялись и дружно уживались знания о пользе вегетарианства с диетами из чистого мяса; вера в то, что планета Марс имеет свой собственный, довольно скверный, мужской характер, - который непосредственно влияет на гнев и агрессивное поведение - и высшее техническое образование. В общем, Полина была цельной и очень гармоничной личностью. А еще она была адептом здорового питания, так что сигарета в ее руках меня немало удивила.

- Привет!

Поля, не отрывая взгляда от кого-то на парковке, вяло помахала мне одним пальцем.

Я подошла к чайнику, налила в него воды и включила кипятиться.

- Как дела? Давно тебя не видела.

- Дела? Только два дня как из отпуска, сама понимаешь... - я фыркнула и привычным движением я налила воду и поставила чайник кипятиться.

- Еще бы... мне в этом году понадобилось две недели, чтобы мне прийти в себя, - пожаловалась она.

- Угу... - столько не живут. Мое сочувствие было безмерным, но выразить его я не успела, в кухню вошел Юра.

От ледяного взгляда, который он послал мне, я должна была свалиться замертво на месте, но по какой-то причине, нашла его только забавным. Да, привкус горечи, из разряда 'куда ты смотрела раньше?!' - был.

Осмотрев его холодным взглядом, поняла, что давно надо было с ним расстаться. Сейчас Юра мне казался просто эталоном стереотипа идеального офисного помощника. Ничем не примечательное располневшее от спокойной жизни лицо, зачесанные назад очень темные волосы, очки в тонкой оправе. Встреть я его на улице, то лишний раз не взглянула бы. Да и сейчас смотреть не хотела.

Чайник щелкнул, свет в комнате стал ярче, - вот и мой кипяточек!

Пока я делала чай, Полинка махала кому-то на стоянке, Юра заглянул в маленький холодильник за бутербродом. Потом вынул прозрачный пакет и между делом спросил:

- А как твой муж поживает?

В этот момент я поняла, что все мои попытки разойтись мирно провались и это война. Такая мерзкая штука, когда, вежливо улыбаясь, тебя пытаются сожрать с потрохами. Ладно, лучшая защита - нападение. Я могу быть и агрессивной:

- Юр, тебя в детстве с крыши не роняли, не?

Тут я вспомнила шутку сказанную Сашке о рыжем муже и вздрогнула.

Они оба смотрели на меня, но с разным выражением лица. Полина - сочувствующе, мягко, успокаивающе. Юра - насмешливо, холодно, с презрением. Ну, так не пойдет!

Изо всех сил старалась лучиться доброжелательностью и дружелюбием, я громко поставила чашку на стол, обернулась к Юре и весело спросила:

- Какое тебе дело до моего мужа? Денег до следующей получки занять хочешь?

Помнится, он все время одалживался у меня, на шелковые рубашки не хватало. Спохватившись, что я могу на это намекнуть, он ретировался, но напоследок все же укусил:

-Ну-ну... Ждем его в гости.

- Обязательно! Только ради тебя и с заначкой в кармане

Когда самодовольно усмехаясь, он развернулся и вышел, я перестала улыбаться. Мне безумно хотелось кое-кого прибить.

Полина на всякий случай меня пожалела:

- Юль, да не переживай из-за этой старой сплетницы! Ты бы знала, что он тут о тебе рассказывал.

- Догадываюсь... - расстроено буркнула я, потянувшись за своим чаем. Вот сидела вчера у себя, надо было так и сидеть дальше!

- Не переживай, ему никто не верит! - Я снисходительно усмехнулась.

- Поль, спасибо, конечно, за утешение, но сама знаешь, ложь, как тонко заметил кто-то из знаменитых, от многократного повторения становится правдоподобной. Правдой она, конечно, стать не может, но людей охмурить может вполне. Что ему, несомненно, удалось.

- Видимо так... - нечленораздельно пробормотала Полина, таращась на меня. Потом виновато кивнула и вышла из кухни.

Не знаю, может быть это моя мнительность, но теперь я видела, что сотрудники, видимо после пояснений Юрия, косились на меня в лучшем случае с тихой жалостью или с недоумением, а кое-кто со злорадством - слишком картинно и подчеркнуто красиво в свое время ухаживал Юра. С большими букетам, песнями, прилюдным посвящением стихов и прочими глупостями.

Но особенно убивала не понятная мне жалость, которая проистекала из мысли: типа 'баба старая захомутать решила, а наш то добрый молодец еще ого-го!'

Плевать я хотела на вашего 'добро молодца', но после подобных взглядов я просто ненавидела каждое конкретное утро и поход на работу. Не, после каждого отпуска тяжело вливаться в рабочее состояние, но в этом году это было просто невыносимо.

Открывая по утрам глаза, я с ужасом представляла, что надо туда идти, здороваться, улыбаться, говорить, делать вид, что все в порядке, и я ничего не вижу.

Всю неделю после той встрече на кухне я сталкивалась с шепчущимися за моей спиной людьми. Стоило Юрке распространить свою версию, как на работе я стала местной знаменитостью. Никогда не желала проявлять к себе подобного внимания, но никого особенно не интересовало мое мнение.

Стало казаться, будто кто-то решил испытать мое терпение постоянными проблемами. Мало мне неприятностей на работе, так что-то случилось со здоровьем. По утрам стоило пошевелиться спросонок, как стреляющая боль пронзала голову. Руки и ноги немели, а в животе, будто навек, поселилась тошнота, которая не отпускала меня целыми днями.

Я уже боялась, есть, чтобы не попасть в конфуз. Ни о какой полноценной работе и разговора не шло, так что, вылавливая моменты относительного затишья, я писала по ночам.

Заехав после работы в аптеку, спросила средство от тошноты, которая мучила меня больше всего.

Фармацевт, невысокая молодая дама, в очках и зеленом хирургическом костюме, медленно меня оглядев, вежливо поинтересовалась:

- Вы беременны?

Я в шоке выдохнула, качая головой и пытаясь отыскать слова для ответа... Избавившись от шока, во мне внезапно появилась уверенность, что мне нужны не таблетки. И я купила тест.

Чуть позже, уже дома тупо рассматривая вторую полоску, я была не в состоянии осознать всю величину случившегося...

Ребенок...

Сначала стало страшно до ужаса так, что даже руки замерли... и тут я подумала о том, что штанишки в моем сне были рыжими.

Рыжий мальчишка... да еще похожий на отца.

Здорово ведь! Я улыбнулась, представив себе задорную рожицу смеющего малыша. Мой малыш будет самым хорошеньким! И чего это я себя накручиваю? Сама, что ли, не подниму?

Ну и ладно, что его папа все забыл, я то - все помню! Зато малыш будет только моим. Вот и хорошо!

Я выкинула полоску с тестом и радостно потерла руки.

Моя кошка будто понимая что со мной жалостно терлась о ноги. Я оглядела свое чудо и уверено сказала: