Эх, закрутилось! - Елена Янук

Елена Янук

ЭХ, ЗАКРУТИЛОСЬ!

Пролог

— Юр, у нас будет ребенок! — печально сообщила я новость и тут же, сложила руки на груди, наблюдая за реакцией.

Юрка, услышав столь потрясающую новость, — побледнел, покраснел, опустил глаза, замялся. Я даже немного испугалась. Ничего себе, сон рассказала. Угу, сейчас его как удар хватит. Но это был последний шанс для него — пан или пропал! Вздохнув, я прислонилась бедром к рабочему столу, сложив руки на груди, внимательно взирала на него ясными очами.

Юрка был видный парень, чуть выше среднего роста, но его некогда стройное тело в последнее время стало заметно обрастать жирком. Темные волосы, собранные в неаккуратный хвост, постоянные джинсы, которые он носил только со светлыми шелковыми рубашками, в общем, все как всегда: фоторепортер и эстет с претензией на утонченность.

Заявив такое, я с замиранием сердца ожидала три версии ответа:

Фантастическую: «Какое счастье! Я всю жизнь мечтал об этом!»

Порядочную: «Давай поженимся! Завтра в три часа жду тебя в ЗАГСе с паспортом».

Подлую: «Я найду тебе врачей и деньги, чтобы ты избавилась от последствий!»

Ну, а получила, трусливую: «У меня сейчас дела, обсудим позже!» После моей шутки он пропал, ни на работе, ни дома его не было. О звонках и речи не шло.

Испарился! Вот так пошутила…

Началось все с того, что мне надоело мое непонятное положение. Мне почти двадцать шесть, я несвободна и незанята. Выйти замуж я не могла, так как встречалась с Юркой, а он не торопился брать на себя ответственность.

Три года — коту под хвост!

Три года он ходил ко мне, получал ужин и все радости жизни…

Три года жизни урывками, три года волнений и переживаний!

Три года надежд… А он даже не спросил: «Юль, может тебе помочь нужно?! Как ты себя чувствуешь? Чего хочешь?»

И кто я после этого? Не надо… сама знаю.

Схватившись за голову, я стояла у своего рабочего стола. Сашка, ворвавшийся в кабинет и севший за соседний стол, изображал идиота, — только ли изображал?! — мешая мне сосредоточиться. Черт, голова «не варит», срочно в отпуск!

К Дашке на свадьбу меня не отпустили. Видите ли, все в отпуске, а я от духоты уже сварливой бабкой стала, а мне в июне только двадцать шесть, исполнилось.

Или «уже» двадцать шесть?!

Я уселась на вертящийся стул за своим рабочим столом и задумчиво глянула на фотку с Дашкиной свадьбы на слайдах рабочего стола. Потом представила, как там было весело, и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла не просто жалкой, а убитой жизнью. Последнее время мне стало присуще постоянное самокопание, старость вероятно.

После того знаменательного разговора закончившегося пропажей «суженного», я пошла к главному с заявлением за свой счет на отпуск в июле. Сергеич ворчал и ругался, тогда я равнодушно спросила, опустив глаза на листок с будущим заявлением:

— По «собственному» писать?

Виктор Сергеевич мгновенно успокоился, а я, пользуясь его настроением, заодно затребовала очередной отпуск на август.

Эх, раньше надо было так! К Дашке бы на свадьбу попала! Не то, что я такая прям такая незаменимая, нет, просто безотказная. Юль, сделай то, и вон то, и вот это… Да, и вот это — тоже! И впервые я что-то потребовала для себя, вот главный и в шоке…

Закидав вещи в багажник, позвонила маме, устроила Тучку на переднем сиденье и отправилась в деревню нервы лечить… Ну, а чтобы не сорваться и не позвонить с наболевшим одному идиоту, оставила телефон дома.

Прикатила под вечер к бабке как этакий подарок. Услышав звук подъехавшего автомобиля, она с любопытством выглянула из дома, как всегда в повязанном на затылке белом платочке и бессмертном темно — синем байковом халате с крупными цветами, надетом на тонкую рубашку. Сколько помню, она всегда носила что-то подобное.

Обнимая меня у облезлой и слегка покосившейся калитки, бабушка спохватилась:

— Отец-мать здоровы?

Я медленно кивнула.

— Братенок?

Я кивнула еще глубже.

— Значит с мужиком своим, что не поделила… — причмокнув губами, сообщила бабушка с оттенком некой радости от своего вывода.

Я отмахнулась:

— Слишком много поделила… Дура!

— Дура, — мирно согласилась бабушка. — Пошли чай пить, я тут как раз свежий заварила…

— Я каркадэ не пью, он мне компот напоминает! — отрезала я, помня бабушкино пристрастие к сему напитку.

Я подхватила из машины свою кошку, мы быстро миновали дворик и вошли в дом.

— Так то — каркадэ, а это липа! Пирожки с капустой с вечера остались…

— Я их не люблю… — Я скривилась, переела их как-то, а теперь смотреть не могу. Меня аж передернуло от воспоминания.

— Ладно, с картошкой пирожки, с картошкой, я пошутила… — созналась она, накрывая на стол.

— А я все думаю, в кого я такая… шутница… — вздохнула я и плюхнулась на табуретку.

— В меня, вестимо… — лукаво усмехнулась старушка. — А как без этого? Скучно-то жить без шуток!

На чисто вымытой кухне никакой электроники, стол накрыт толстой клеенкой с вытертыми углами, да и остальная мебель… постарше меня будет. Да что там мебель, самодельные подушечки, которые лежали на табуретках и стульях, были связаны из старых вискозных платьев, которые бабушка нарезала на тонкие разноцветные полоски, превращая в пряжу, чтобы потом вязать из них нужные в хозяйстве мелочи. Помнится, мама говорила, что эти поделки старше меня лет на десять, так что бабушкину кухню можно смело считать мостом во времени.

— Ба, тебе одной не скучно? — спросила я, оглядев неизменную из года в год обстановку.

— Нет, сейчас придет Захаровна, в картишки перекинемся. Да и так девчонки забегают…

Я представила себе ее «девчонок» в платочках с клюками и «бадиками», все как одна за семьдесят, наперегонки забегающих к бабуле перекинуться в картишки — и захохотала.

Бабушка беззлобно прыснула вслед:

— Смейся, смейся, тело постареет, а душа-то нет!

Дело было к ночи. Я потерла слипающиеся глаза, зевнула прикрыв ладошкой рот и откинулась на прохладную стенку за спиной. Как бы кофе выпить хотя бы малюсенькую чашечку. Липа, это конечно хорошо и говорят даже полезно, но…

На меня последнее время частенько накатывали приступы необъяснимой хандры, и тогда я старалась исчезнуть из общества или как можно меньше общаться с людьми, боясь выплеснуть на них свое раздражение и недовольство.

Мне как раз приснился сон, что я выбрала и купила детские лыжные штанишки, ярко оранжевые, с классными кожаными вставками на поясе и карманах. Полинка из отдела рекламы, которая заодно работала в редакции интерактивным сонником, зуб давала, что этот сон к рождению сына. Вот я и сообщила Юрке радостную весть.