Единый - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вылез из вездехода и сходу всадил в них заряд из всех психосуггестивных Знаков, разом лишив воли.
— Администратор здесь?
— Здесь… — ответил один.
— Веди. — Я поворотился ко второму Модератору. — А ты стой тут и карауль нашу тачку.
Я не боялся, что хоть кто-нибудь из посадских посмеет угнать нашу тачку или стибрить из нее что-нибудь, но береженого волшба бережет.
— Что ты с ним будешь делать? — поинтересовался Витька, спеша следом за мной сначала по ступеням крыльца, потом по узкому казенному коридору с обшарпанными стенами и прогибающимися под весом тела деревянным полом.
— В угол поставлю, — фыркнул я.
— А если серьезно? Замочишь гада?
— Я кто по-твоему? Серийный маньяк?
— Почему сразу маньяк? Палач и судья в одном лице. Как судья Дредд.
— У меня каски нету. И байка, — снова отшутился я.
И сам не представлял, что сейчас устрою Админу, засадившему мою тетю на каторгу за здорово живешь. Но пачкать руки убийством желания не было. Надо бы зачаровать всех Модераторов и приказать отправить Админа на каторгу самого, предварительно промыв ему мозги, чтобы не пытался оправдываться.
— Ива, — обратился я к умботу мысленно, — как долго держится волшба Знака Вечной Сиберии? Или это зависит от психического иммунитета?
— Я тут поизучала Знак, пока мы ехали… — сказала Ива. — Интересный допарт, очень интересный. Жалко, что он недоустановлен. Насколько я разобралась, он не просто подавляет волю на какое-то время, а создает замкнутый контур вроде эгрегора нуаров, но с Владельцем в центре. Эгрегор нуаров не имеет четкого центра, у них все нуары в той или иной мере члены Честного Собрания, а эгрегор Вечной Сиберии зациклен на Владельца Знака. Но ты, Олесь, пока не можешь создавать эгрегоры — лишь временные контуры. Они очень устойчивые.
— Насколько устойчивые?
— Если обработаешь Знаком Вечной Сиберии Админа, то он много месяцев будет думать так, как ты пожелаешь.
— Получается, и Голованов будет много месяцев жить с моей программой?
— Верно.
— Отлично. Тогда отправлю этого Админа на каторгу, и все дела.
Последнюю фразу я произнес вслух, и Витька отреагировал:
— Вот это правильно! Пусть понюхает собственного говнеца.
У закона подлости сегодня был выходной, и Администратор нашелся в собственном кабинете, где я успел побывать. Он не уехал в гости в соседний Посад, ни на конференцию Админов и прочих подонков, как выразился Витька. Он сидел, развалясь, в кресле во главе большого стола, трапезничал в гордом одиночестве. Жратвы на подносе хватило бы и на троих, но Админ, судя по всему, навострился заточить все это самолично, без посторонней помощи. Бумаги, прижатые массивным папье-маше, были отодвинуты в угол стола.
Два Модератора стояли напротив стола, сцепив руки перед собой, как завзятые телохранители. Одного я узнал — старый знакомый крысеныш.
Никто из присутствующих не удивился нашему появлению — не успел. Я наложил на всех заклятие, едва дверь открылась.
— Блин, Олесь, — сказал Витька. — И зачем мы пообедали? Смотри, сколько у него еды!
Я присел за стол напротив Администратора, бросил взор на портрет-икону Председателя Кирсанова. Скоро, поди, сменят портрет-то. Чем дальше от Князьграда, тем дольше будет висеть на стенах государственных учреждений мертвый повелитель. Даже в столице народ, поди, до сих пор не в курсе того, что Кирсанов отправился на тот свет. Голованов благоразумно решил не привлекать к смене высшего руководства внимания и сообщить об этом в гарантируемых Детинцем квестах вкупе с гипнотическим раппортом, чтобы обошлось без излишних эмоций. Сиберийцы воспримут смерть Кирсанова как обыденное, хоть и прискорбное событие.
— Как часто ты отправляешь людей на каторгу? — спросил я у Админа.
— Когда как, — задумчиво сказал Админ, с интересом взирая на меня.
Этот взгляд меня удивил. У зачарованных он пустой и бессмысленный.
— Ива, — сказал я мысленно, — он что, “егорушка”?
— Знак Вечной Сиберии создал замкнутый на тебе контур, — объяснила Ива, — но Знаки Урода и Морока, видимо, не оказали на него должного воздействия. Да, у него очень высокий порог внушаемости. Но не беспокойся, Знак Вечной Сиберии все же подавил волю, и он будет отвечать тебе предельно честно. И он выполнит любое поручение.
— Но сделает это с удивленным или возмущенным видом, да? — пошутил я.
— Да. У него останутся естественные эмоциональные реакции на происходящее.
Я обратился к Админу:
— Ты отправил на каторгу одну невиновную женщину по имени Вера…
— Допустим, — отозвался Админ, не дослушав. — И что? Это мое право, как Администратора.
— Ого! — присвистнул Витька, стоявший за спиной Админа. — А он борзый! Ты его точно зачаровал?
— Точно-точно…
— Ну и зачем с ним беседовать? Отправь его самого на каторгу, да и поехали дальше.
— Я хочу, чтобы он признал свою вину, — сказал я.
— Такие типы не признают свою вину, — возразил Витька. — Дохлое дело.
— Напоказ — да, не признают. А под действием чар? — вкрадчиво спросил я, не сводя глаз с жирного лица. — Итак, неуважаемый Администратор, вы не признаете своей вины?
— Вины в чем? — тут же откликнулся тот. Говорил он спокойно, уверенно, будто это не я его зачаровал, а он меня. — Я выполняю свою работу.
— В чем заключается твоя работа?
— В поддержании порядка и справедливости. И соблюдения всех законов и положений Вечной Сиберии.
Он протянул испачканные в соусе пальцы к Знаку на стене над ликом Кирсанова, но ко лбу не притронулся, чтобы не испачкать — лишь элегантно наметил движение.
— В законах и положениях есть такое, чтобы отправлять на каторгу невиновных?
— Олесь, — закатив глаза, сказал Витька. — Да ну его! Потеря времени!
— Пять минут! Итак, Администратор, отвечай на мой вопрос!
— Невиновных на каторгу не отправляют, — ответил Админ.
— Однако ты это сделал. С Верой.
— Она меня оскорбила. Она не невиновна.
— За оскорбление на каторгу не отправляют!
— Почему? — снова удивился Админ, подняв редкие брови.
— Такое есть в законах?
— За оскорбление власти полагается каторга или расстрел. Это закон. Я выбрал каторгу, а не расстрел. Проявил милосердие.
— Она оскорбила тебя лично, жирная ты свинья, а не власть! — рявкнул я, закипая. Админ был свято убежден в своей правоте, и это выводило из себя.
— Я и есть власть! — повысил голос и Админ.
— Ты не власть, ты… — начал я, привставая. Но одернул себя и сел обратно. Через силу улыбнулся. Разговор и вправду не имел смысла. Чего я хотел от этого говнюка? Раскаяния? Страха? Сожаления? Чувства вины? Ничего подобного он не выказывал даже под действием Знаков. — Хорошо, ты и есть власть. Ты вправе казнить и миловать. Но в данном случае ты не обошелся меньшим
