Холокост и православная церковь - Гаевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арестованный в конце войны и перевезенный в СССР начальник церковного отдела 4-го управления СД К. Нейгауз на допросе также показал: «Из докладов львовского отдела СД мне известно, что Шептицкий был настроен пронемецки и активно помогал правительственным органам, в частности СД… Кроме информационной деятельности, Шептицкий и подчиненное ему духовенство активно помогали мобилизации молодежи в дивизию СС “Галичина”. Среди василиан львовское СД имело много тайных сотрудников. Шептицкий был также связан с абвером»533.
Следует отметить, правда, что приписываемые А. Шептиц-кому высказывания с призывами о сотрудничестве с немецкими оккупационными властями не всегда полностью соответствуют действительности. Так, 24 августа 1942 г. было опубликовано «Послание митрополита Шептицкого к хлеборобам»534. При этом послание содержало следующий текст: «Командование немецкой армии просит меня, чтобы я огласил, что нужно платить налоги, контингенты» и т. д. В газете эти строки были опущены, и получилось, что обращение об уплате налогов исходит непосредственно от митрополита. Церковные власти вынуждены были обратиться в газету с просьбой восстановить истинный текст сообщения.
Коллаборационистская позиция митрополита была обусловлена не только желанием обезопасить Греко-Католическую Церковь в условиях германской оккупации, но и стремлением использовать расположение нацистских властей к униатскому духовенству для миссионерской деятельности на оккупированных территориях СССР, прежде всего на Украине и в Белоруссии.
В то же время митрополит Андрей лично спасал евреев во Львове, а также в письмах и в беседах с различными людьми категорически осуждал Холокост. Первая антиеврейская акция началась 1 июля 1941 г., через сутки после захвата Львова. Раскопав захоронения расстрелянных перед оставлением города НКВД заключенных на территории городской тюрьмы, нацисты сообщили, что это сделали евреи. Тысячи проживавших во Львове евреев были согнаны украинцами в немецкой форме во двор тюрьмы, где их заставили разрывать могилы и извлекать тела убитых, а затем почти всех расстреляли (так называемая «тюремная акция»). На следующий день погромы продолжились. В течение всей первой недели июля каратели из «Нахтигаля», подчиненная оперативной группе СС украинская вспомогательная полиция и бандеровские легионеры, которых окормляли униатские священники И. Гриньох, В. Дурбак и Р. Лободич, по подготовленному оуновцами списку производили во Львове массовые расправы над гражданским населением. В первую очередь уничтожали евреев, представителей польской интеллигенции и коммунистов. С 1 по 6 июля было расстреляно и повешено, по разным оценкам, от 3 до 7 тысяч человек, в том числе свыше 70 академиков, профессоров Львовского университета и других видных деятелей науки и культуры еврейского и польского происхождения: писатели Т. Бой-Желеньский, Г. Груская, академики К. Бартель, И. Соловий, А. Цешинский и многие другие535.
Свидетель этих трагических событий Иван Брыль позднее показал: «На улице Линде остановились три грузовика… Из них выскочили гестаповцы, разговаривали они на украинском языке. Попарно стали по углам улочки с автоматами, направленными на окна домов. Другие пошли к ступенькам… Из окна на крыше посыпалось стекло, полетели на дорожный булыжник оконные рамы. Позднее снова… И снова… Убийцы выбросили тогда через окно семерых (еврейских) детей». Убивая евреев и поляков, нахтигалевцы раздавали украинскому населению листовки с призывами участвовать в погромах. В листовках указывалось: «Ляхов, жидов, москалей, коммунистов уничтожай без милосердия, не жалей врагов украинской национальной революции!»; «Знай! Москва, Польша, мадьяры, жиды — это твои враги. Уничтожай их!»536
После «тюремной акции» немцы создали так называемый юденрат (еврейский совет) и еврейскую полицию порядка, почти все члены которых в конце концов тоже были уничтожены. 15 июля по всему городу были развешаны приказы о введении «нарукавных повязок». Каждый еврей, включая католиков, чьих еврейских предков можно было проследить до третьего поколения, должен был носить на правом рукаве нарукавную повязку со звездой Давида, нарисованной синей краской на куске белой ткани. Если у еврея такой повязки не было, то его расстреливали на месте. Украинским священникам было запрещено крестить евреев.
Сведения о первых погромах, осуществленных украинцами, а также об уничтожении евреев нацистами при помощи «украинской полиции», стали сразу же известны митрополиту Андрею. Его личный друг, главный раввин Львова профессор Езекииль Левин от имени еврейской общины Галиции утром 2 июля просил А. Шептицкого повлиять на украинцев, принимавших участие в погромных действиях: «Вы однажды сказали мне: Я — друг евреев. Вы всегда подчеркивали дружеское отношение к нам. И сейчас я прошу вас, в этот самый опасный момент, чтобы вы предоставили доказательство вашей дружбы, и убедили дикие толпы народа, нападающие на нас, остановиться. Я прошу вас, спасти тысячи евреев и Бог вознаградит вас»537.
Митрополит Андрей пообещал раввину тут же написать пасторское письмо для предотвращения убийств и грабежей и по возможности распространить, хотя заметил при этом, что его влияние ограничено, так как действия немецких властей ему не подвластны, да и другие влияния сказываются на народе в пору анархии и безвластия. При этом митрополит выразил надежду, что толпа скоро успокоится, и предложил Е. Левину остаться в его резиденции до тех пор, пока погромы не пройдут. Но раввин отказался, на обратном пути домой был схвачен на улице двумя полицейскими, избит и затем убит в тюрьме после публичных пыток. В эти же дни погиб брат Е. Левина, раввин г. Жешова Аарон Левин. А. Шептицкий узнавал об уничтожении евреев и от своих прихожан. Некоторые из преследуемых, среди них раввин Давид Кахане и сын убитого раввина Езекииля Левина, нашли убежище в резиденции митрополита, где они пережили страшную «львовскую акцию»538.
Впрочем, и у самого митрополита Андрея помощь удавалось найти далеко не всем. Когда в дни июльских расправ жена арестованного профессора Львовского политехнического института академика Казимежа Бартеля (в прошлом — премьер-министра Польши) обратилась к Владыке с просьбой помочь освободить супруга, глава униатской Церкви ответил, что ничего не может сделать. Вскоре К. Бартель был казнен. А когда жена академика А. Цешинского, лично знакомая с митрополитом, просила его помочь спасти мужа, А. Шептицкий ответил ей, что «не вмешивается в мирские дела». Кроме того, митрополит публично не осудил резню евреев и поляков, устроенную
