Низверженное величие - Слав Караславов

— Потому мы и люди, а не бездушные продукты природы… — Димитров снова встал, сделал несколько шагов по комнате и сказал устало: — Я много думал о нем и все время связывал его имя с апогеем нашей борьбы. Сейчас настало время нанести последний удар… Его место было там, он сделал бы это… Такой организатор… Способный, очень подходил для подобного дела…

В этих словах Коларов чувствовал и боль Димитрова, и оценку деятельности Марека. Такую оценку Димитров давал очень редко… На фоне общенародного героизма советских людей она звучала особенно веско. Коларов встал и подошел к окну. Они стояли рядом и смотрели на великий город, на его старинные башни, немые свидетельницы прошлого. Этот город жил жизнью великой страны, давно перестал быть прифронтовым. Волны войны плескались теперь где-то у границ Болгарии, но для боли расстояний нет. Самолет сгорел вместе с большой надеждой. Но как жизнь человечества не прерывается со смертью одного человека, так и борьбу не перечеркнуть одной смертью. Будут другие люди. И Георгий Димитров уже думал о человеке, который заменит Марека…

Болгария ждала его…

Из ставки фюрера непрерывно летели шифрограммы. Там боялись за положение в Болгарии. Чувствовали, что правительство проявляет медлительность, что партизанское движение угрожающе растет, что пора ввести в кабинет таких людей, как Александр Панков и Кантарджиев. Хватит держать их в стороне от решения важных вопросов. Бекерле уже несколько раз говорил с Цанковым, но не видел для него иного пути к власти, кроме переворота.

Иван Багрянов уже своей программной речью смутил немцев. Сегодняшний день требовал ясной позиции, твердой руки, а он говорил о какой-то абстрактной правде. Правда, по мнению Бекерле, многолика. Все зависит от того, кому она служит, кто и с какой стороны на нее смотрит. Сторонникам нового порядка она должна помогать одерживать победы. Для тех же, кто прячется в лесах, правда — это необходимость смести нынешних правителей и создать коммунистическое государство. Своя правда есть и у англофилов. Их правда — деньги. Чем больше денег накопят они за счет народа, чем больше английских и французских капиталов хлынет в Болгарию, чем скорее им развяжут руки для различных сделок, тем более привлекательной и желанной будет для них эта правда. Понятно, она ни в коей мере не исключает захвата власти. Всякая правда опирается на власть, иначе остается неосуществленной фикцией.

День и ночь Бекерле работал, отвечал на вопросы, доказывал абсурдность сведений, доходивших до ставки и министерства иностранных дел рейха, минуя посольство. Он подозревал, что здесь старается кое-кто из военной миссии. Фронт угрожающе приблизился к Румынии. Напряженность нарастает. Разгромленным частям вермахта предстоит перевооружаться на болгарской территории. Правительство Багрянова упорно пытается лавировать. За словами скрыты тысячи недомолвок. Единственно, что устраивало Бекерле, — это непрекращающиеся карательные операции болгарских войск и полиции против партизан. Несмотря на тревогу, вызванную выходом советских войск на берега Дуная, эти операции продолжались, проливалась кровь, а правительство стремилось ввести в заблуждение общественное мнение. В частности, оно выдвинуло тезис подтверждения нейтралитета, лживый от начала и до конца, ловушку для наивных людей. Но нейтралитет, пусть даже на словах, требовал хоть каких-то доказательств. И снова начиналось словоблудие, мутная политическая игра.

И доктор Делиус, и генерал Геде, и Бекерле давно уже были в курсе тайных попыток правительства начать переговоры с американцами и англичанами. Эти попытки зафиксированы, но ничего серьезного они собой не представляют. Похожи на блуждания слепых. Вести о поражении немецких войск нагнетали страх. Он сковывал и немцев, и болгар. Немецкое командование задумало операцию под кодовым названием «Подземный мир» и ждало лишь удобного случая для ее осуществления. Надежды на успех связывались с высадкой десанта при поддержке болгарских войск и немецких частей, дислоцированных в Болгарии. Для этого потребуется произвести перегруппировку и сосредоточить войска на исходных позициях вблизи столицы. Командование опасалось лишь за танковый полк, находившийся за пределами Софии. Во главе полка стояли царские офицеры, командиром был любимец Его величества, человек своенравный, с непредсказуемыми реакциями. Все его характеристики подтверждали это. Считалось, что он офицер способный, убеждений отнюдь не левых, но тот факт, что, владея языком, он не любит говорить по-немецки, заставлял людей из миссии сомневаться в его лояльности.

Нужно каким-то образом нейтрализовать этот полк, предварительно отстранив некоторых командиров или даже высадив специальный десант для захвата танков.

Бекерле был в курсе этих планов, но, анализируя их, приходил к убеждению, что сейчас не время для необдуманных авантюр. Болгарская армия довольно сильна. Единственная армия на Балканах, которая представляет реальную боевую мощь. Любой неразумный шаг со стороны Германии может ускорить разрыв союзнических отношений. Что принесет переворот в случае успеха? Новая линия фронта пройдет по территории Болгарии, сюда легко перебросить войска из Македонии и Греции, можно будет какое-то время удерживать положение в стране, но все это — предположения, не имеющие реальной перспективы, ибо советские войска уже подошли к границам Болгарии. В общем хаосе неожиданный переворот может привести к противоположным результатам. Многие солдаты и офицеры болгарской армии наверняка выступят против немцев и тем самым облегчат работу Красной Армии.

Бекерле не мог забыть хитрую улыбку и насмешливые слова крестьянина из-под Самокова, который привез ему в Чамкорию телегу дров. Пока разгружали дрова, лошадь непрерывно ржала, и это раздражало Бекерле. Он обернулся к вознице с вопросом: «Что она ржет?..»

— Ржет, ваша милость, потому как чует русских жеребцов на Дунае… — ответил крестьянин.

Люди, разгружавшие дрова, смутились, никто не хотел перевести сказанное, но Бекерле понял, о чем шла речь. Он швырнул крестьянину деньги и ушел. Еле сдержался, чтобы не выхватить пистолет. Надо было пристрелить его, как ту паршивую собаку, в которую он тогда, правда, не попал. Но не подобает представителю Германии в таком ранге давать волю своему гневу.

Сейчас уже никто не верил ни речам Гитлера, ни уверениям Геббельса. Великая армия гибла, фронт приближался к старым границам Германии. Союзники один за другим отказывались от своих обязательств. Как же тут спасать Болгарию, когда себя спасти не можешь? Адольф Бекерле предвидел неотвратимое. Даже людей для правого правительства подобрать невозможно. Александр Цанков уже уложил чемоданы. Его люди требуют паспортов, но Бекерле не спешит с выдачей виз. Он решил сам в ближайшее время посетить Берлин, ознакомить фюрера и Генеральный штаб с обстановкой в Болгарии и тогда уже подумать, как быть с друзьями Германии.

Возвращение Бекерле в Софию было большой ошибкой, так он это теперь расценивал. За его недолгое отсутствие здесь изменилось очень многое. Его смущала противоречивость действий правительства и регентства, особенно посланная ими в Берлин телеграмма, в которой они просили фюрера предоставить им большую самостоятельность в нынешней ситуации. Ответ был не слишком деликатным. Фюрер не прощал тем, кто позволял себе усомниться в его могуществе. Да и чего могли ожидать от него болгарские правители? Чтобы он сказал им: «Спасайтесь! Бросайте нас и спасайте свои шкуры!» Этого они ждали?! Такого от фюрера никто никогда не дождется. Фюрер считает, что, если погибнет он, вместе с ним должны погибнуть все. На такую верность он рассчитывает и только такой верности ожидает от союзников. Германия превыше всего! Германия? Но какая Германия?.. Чья Германия?.. Этот вопрос прокрался в мысли Адольфа Бекерле и заставил вздрогнуть. Как мог возникнуть такой вопрос? Кому он его задавал? Зачем?.. Он огляделся вокруг. Никто не слышал его внутренний голос, никто не проник в его тайные мысли. Он столько лет душил их в себе, они не имели права на существование, потому что он сам был одним из создателей именно этой Германии, Германии, которая корчится сейчас в судорогах, умирает в окопах, горит в танках, погибает под бомбами. Хорошо, что у них нет детей… Бог был предусмотрителен и не одарил их наследниками, по крайней мере не надо за них тревожиться, можно думать только о жене и о себе… Да, человек начинает ценить свою шкуру только тогда, когда почувствует первый ожог… Бекерле поднял телефонную трубку… Звонила служанка, жаловалась, что собака отказывается от еды, ее тошнит. Может быть, отравили? Что ей делать?! Позвать врача или подождать возвращения хозяина? Собака!.. Бекерле положил трубку, словно звонили не ему… Собака!.. Земля горит под ногами, а она про собаку…