Мертвее не бывает - Кэти Алендер

Огонек моргнул и потух.

— О чем… о чем вы говорите?

— Я говорю, что, если верить моей команде и нашему оборудованию, в смертях этих девушек не был замешан ни один призрак. — Выражение ее лица изменилось. Улыбка сползла у нее с губ, и она моментально посерьезнела. — Так что, возможно, нет никаких призраков, Алексис… Возможно, это все ты.

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что она хочет сказать…

Она обвиняла меня — не злобного духа, а меня — в том, что случилось с Кендрой, Эшлин и Эллиот.

— Это смешно, — проговорила я. — Я не убийца.

— Однако с того момента, как ты приехала сюда, было совершено одно-единственное нападение — на твою соседку по комнате. Это смешно?

Я не ответила.

— Тебе смешно, что в тех местах, где лежали пропавшие девочки, всегда находились какие-то улики, которые вели к тебе? Да, мы знаем про анонимный звонок, Алексис. Весь телефон в твоих отпечатках пальцев.

— Я же говорю вам, — воскликнула я. — Я пытаюсь их спасти!

— А я говорю тебе, что никакого призрака нет! — Она откинулась на спинку стула и окинула меня холодным, оценивающим взглядом. — Так что, возможно, ты пытаешься спасти их от самой себя.

Меня перевели в голубое отделение, поэтому теперь мне выдавали пижаму голубого цвета, а не омерзительно-розового. Были и другие изменения: один пациент на комнату. Два сестринских поста вместо одного. В два раза больше санитаров. И нам не давали подносов — только одноразовые тарелки.

Я проваливалась все глубже в кроличью нору. Что будет, когда уровень угрозы, которую я представляю обществу, снова поднимут? Зеленая палата? Желтая? И какой будет последняя ступень? Какого цвета пижаму тебе дают, когда твоя комната состоит из четырех стен, обитых мягкой тканью, и матраса на полу? Когда ты проводишь дни в полной изоляции?

«Серого, — подумала я. — Тогда мы с Лидией обе окажемся в серой бездне».

Меня могли запереть в «Хармони Вэлли» навечно — на каком-нибудь из подземных этажей — без права на связь с внешним миром. Ведь существуют люди, которые так живут — люди, опасные для общества. Убийцы.

Я сидела на кровати и смотрела сериал (в голубом отделении пульты хранятся у медсестер), когда вдруг поняла: а почему нет? Почему бы не запереть меня в палате для душевнобольных? Почему бы не оградить от внешнего мира и других людей?

Я решила предположить, что Джаред прав и что Лайна действительно хочет, чтобы мы были вместе навечно. Что она нападает на девочек, которые пытаются нас разлучить. Если бы я оказалась запертой в подземном бункере, ни одна девочка больше не смогла бы нас разлучить. Тогда Лайна была бы счастлива. И Джаред тоже.

А я была бы… в безопасности. В том смысле, что из-за меня больше никогда не страдали бы люди.

Внезапно все это перестало казаться мне таким ужасным. Да, звучало оно, конечно, ужасно, но с таким «ужасно» я могла бы жить. Это было гораздо лучше, чем стоять и смотреть, как умирают невинные люди.

Осталось только убедить агента Хэйзан погрузить меня поглубже в недра «Хармони Вэлли». И почему-то мне казалось, что сделать это будет несложно.

— Алексис? — Одна из медсестер поманила меня к своему столу и вручила письмо в открытом конверте. — Это оставили для тебя. Мы его не читали — просто должны были убедиться, что внутри нет никаких запрещенных предметов.

Я кивнула. Потом уселась и открыла письмо.

Оно было от Джареда.

Дорогая Алексис,

Я знаю, что когда-нибудь ты поймешь.

До тех пор я буду любить тебя и только тебя.

А Лайна проследит, чтобы никто не встал между нами.

Всегда твой,

Дж.

Медсестры привыкли, что я послушно выполняю все, что от меня требуют. Поэтому вечером дежурная не заметила, что я положила четыре таблетки под язык и не проглотила их. Как только она вышла, я выплюнула их и засунула под край матраса.

Больше никаких спутанных мыслей. Мне нужно было думать быстро, чтобы сказать агенту Хэйзан именно то, что нужно.

Всю ночь я ворочалась с бока на бок. Мое тело жаждало расслабленности, которую вызывали лекарства. В какой-то момент я почти что потянулась к краю матраса за одной из таблеток.

Но устояла.

На следующее утро я была бодра, даже немного взвинченна. Весь завтрак я сидела как на иголках, а потом сразу поспешила к посту медсестры, чтобы попросить ее устроить мне встречу с агентом Хэйзан.

Я решилась. Я собиралась сказать, что ей необходимо придумать, как оставить меня в «Хармони Вэлли» навечно.

Медсестра разговаривала по телефону и выглядела очень хмуро. Она подняла палец, показывая мне, чтобы я немного подождала.

— Да. Вообще-то она как раз подошла…

Кто, я? Я уставилась на нее. Кроме меня, рядом с ее столом пациентов не было.

Внезапно игровое шоу, которое шло по телевизору, прервалось, и я услышала музыкальную заставку выпуска новостей.

Словно в замедленном движении, я повернулась к телевизору и увидела на экране заставку со словами «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ».

— Сегодня в Сюррее пропала еще одна девочка-подросток. Полицейские уже называют эту череду исчезновений — два из которых закончились смертями — самой странной за всю историю округа Дэннисон. По словам начальника полиции, в ближайшее время к расследованию может присоединиться Федеральное бюро расследований.

Как я могла быть такой глупой?

Да, я была заперта в психбольнице. Но Лайна-то нет.

Девушки могли вставать между нами с Джаредом миллионом различных способов. И мне даже было необязательно находиться рядом с ним.

И тут две картинки в моей голове сложились в одну.

Первая: Кейси приходила к Джареду, чтобы поговорить.

Вторая: Она сказала ему, что мы с ним не подходим друг другу.

Так что мне даже не нужно было дожидаться, когда на экране покажут фотографию.

Я поняла, что Лайна забрала мою сестру.

31

Я сидела на кровати. В запертой комнате.

Этим может закончиться, если начнешь кричать о том, что тебе необходимо поговорить с женщиной, которая даже не числится в базе данных больницы. Особенно если ее зовут «Агент Хэйзан». Все это слишком хорошо вписывается в твою репутацию параноика, страдающего галлюцинациями и строящего теории заговора.

Я перестала кричать только тогда, когда меня пригрозили накачать успокоительными.

Случись это, шансы Кейси на спасение уже не были бы ничтожно низкими. Они бы упали ниже ноля. Так что я должна была вести себя хорошо. Даже если внутри у меня все клокотало.