Кофе с ограблением - Катарина Ингельман-Сунберг

Андерс покосился на дверь. Странно, что Стина и другие задерживались. Старики должны были давно быть здесь. Не дай бог они напоролись на дорожный патруль, прокололи колесо или нашли какие-то другие приключения себе на голову, подумал он, тогда все могло рухнуть. Из-за недостатка времени они не придумали никакой альтернативы. Все строилось на том, что их план ОБЯЗАТЕЛЬНО сработает. При этом он не осмеливался позвонить, ведь полиция могла прослушивать телефон, готовая отследить его мобильный. Лучше сидеть тихо.

Он то и дело выходил из сарая и возвращался обратно, но времени на ожидание уже не оставалось, банкноты требовалось достать. Он принес топор и, предварительно поплевав на руки, взялся за ручку. Все должно было замерзнуть, а GPS-навигатор выйти из строя… Если только ампулы не содержали краску на основе льняного масла, она не боялась мороза, но банки наверняка использовали старую дешевую краску, он был уверен. Андерс осторожно приблизился к первой сумке с деньгами, тщательно прицелился и сильным ударом разбил ампулу. Прислушался. Ничего не случилось. Во всяком случае, он не услышал щелчка, говорившего о том, что ее содержимое выплеснулось внутрь. Тогда он осмелился открыть сумку и испытал облегчение, увидев купюры, а потом рьяно взялся за следующую, но остановился, услышав снаружи шум автомобиля. Он провел рукой по волосам, выпрямился и нерешительно сделал несколько шагов к двери. Потом замер и прислушался. Подождал из осторожности, пока не услышал тройной стук, за которым последовала пауза и еще два быстрых и коротких удара. Слава богу, это были они. Он отодвинул засов и открыл дверь.

– Все под контролем? – поинтересовался Гений и сразу шагнул внутрь.

Андерс кивнул.

– А пылесос?

– Девочки позаботились о нем. Где у тебя картины?

– В машине, подожди, – Андерс открыл дверь автомобиля и поднял самую большую из них. – Будем надеяться, ты не ошибся в расчетах. Четыре слоя пятисоткроновых купюр на холсте шестьдесят пять на девяносто пять сантиметров. Это немного.

– Конечно, но два полотна Стины еще больше. Знаешь, она превзошла себя, – Гений ухмыльнулся. – И потом, у нас всех есть и другие творения, плюс картины, которые мы берем в качестве ручного багажа. Надеюсь, пленка сработает.

– Так ведь и случилось в доме престарелых. Если картины окажутся более или менее выпуклыми, не играет никакой роли. Это же современное искусство, – добавил он.

– Милые мои, нам надо работать, – перебила их появившаяся с пылесосом Марта, и по ее резкому тону все поняли, что необходимо спешить. В то время как три дамы вытягивали пылесосом купюры из банковских сумок, мужчины осторожно сняли первый слой прозрачной пленки с холстов. Хотя на краске возникло несколько трещин и кое-где она размазалась (прежде всего на творениях Стины, она явно переборщила с толщиной), по большому счету, все выглядело отлично. Гений и Грабли сняли разрисованный холст с первой картины и отложили его на скамейку. Внизу оказался такой же, но чистый, сверху покрытый тонкой прозрачной пластиковой пленкой, которую они наклеили ранее.

– Стина и Анна-Грета, ваша очередь! – крикнул Гений.

Дамы подошли с сумкой пятисоток и ровным слоем разложили их на холсте. Затем Марта закрепила их тонкой пластиковой сеткой, прежде чем они положили следующий слой, и повторили всю процедуру несколько раз, а потом накрыли деньги сверху пластиковой пленкой и приклеили ее по углам. Только после этого Грабли и Гений вернули холст с изображением на место и прихватили его намертво быстро схватывающимся клеем, так что картина снова приобрела самый обычный вид. Стина сначала предлагала использовать степлер, но в последнюю минуту до них дошло, что скобки будут видны на экране рентгеновского аппарата. Пока они работали, глаза Анны-Греты блестели от восторга. И пусть она привыкла иметь дело с банкнотами, ей не приходилось видеть их в таком количестве за все время своей работы в банке.

Они трудились молча и спокойно, но, поскольку работа была очень кропотливой, скоро начали уставать. Однако Марта взяла с собой кофе и бутерброды, и после короткой паузы, обсудив таможню, металлоискатели и разные типы рентгеновского оборудования, все снова взялись за дело. А когда закончили, часы показывали почти полдевятого, и все выглядели очень довольными, за исключением Стины, посчитавшей, что ее картину испортили.

– Она не может быть такой толстой. И теперь просто не смотрится, – проворчала она.

– Не смотрится? – переспросил Грабли.

– Она не производит того впечатления, которое я задумывала.

– Не волнуйтесь, мы достанем деньги, когда доберемся до места, и она снова будет выглядеть так же красиво.

– Но я хочу, чтобы мои картины всегда смотрелись хорошо.

Все почувствовали напряжение, но ситуацию разрядила Марта.

– Стина, милая, большие мастера никогда полностью не удовлетворены своими работами, – она попыталась утешить подругу. – Мы тебя понимаем.

И тогда Стина успокоилась.

Когда они отнесли картины в «Зеленую опасность», Анна-Грета внезапно остановилась как вкопанная.

– Боже, у нас ведь не хватило места для всего, – констатировала она разочарованно. – По меньшей мере остался миллион.

– Немного ведь должен получить Андерс, – быстро сказала Стина. – Он же возьмет на себя наши дела, и Эмма, она…

– Ты так называешь миллион? Я имела в виду немного. Миллион за бумаги и марки? – спросила Анна-Грета голосом, напоминавшим раскаты грома.

– Но мы ведь обещали еще оплатить поездки Гуннару, не так ли? Эти деньги пойдут и на это, – вмешался Гений.

– Ага, так, значит. Ну да, конечно. – Анна-Грета замолчала на мгновение, но снова нарушила тишину: – Боже праведный, мы же забыли одно дело! – воскликнула она, всплеснув руками. – Деньги в водосточной трубе!

– Забыли? Нет, вовсе нет, – уверила ее Марта. – Я расскажу позднее, а сейчас нам надо в аэропорт. По машинам.

Все поняли, что надо спешить, но это заняло немного больше времени, чем обычно, поскольку внутри были картины и приходилось протискиваться между ними. А перед тем как закрыть двери микроавтобуса, Андерс помедлил немного, показал на их «шедевры» и усмехнулся:

– Шайка пенсионеров нанесла удар снова.

– Старики на многое способны, – фыркнула Анна-Грета под аккомпанемент радостного мычания остальных, а Марта опустила боковое стекло.

– Жаль оставлять тебя с твоей чертовой работой, – сказала она и тронулась. – Но, как уже говорилось, ты получишь свое. Спасибо в любом случае, и большой привет Эмме.

– Обязательно передам. Я потом приберусь, отвезу пылесос и холодильники на свалку, – сказал Андерс.

– Жалко расставаться, мальчик мой, – сказала Стина. – Но приезжай к нам, когда мы расплатимся с тобой и с Эммой. Кстати, как мы поступим с микроавтобусом?

– Как договорились, поставим его на выходе перед аэровокзалом, – сказала Марта и подняла боковое стекло. – Так на него обратят внимание не раньше чем через неделю, когда мы уже будем далеко.

– Если я не заберу его раньше, – пробормотал Андерс.

– Хорошо, тогда едем, – предложил Гений.

– Нет, подождите еще немного, – попросила Стина и вылезла из машины. Она заключила Андерса в объятия. – Береги себя, мой мальчик, и отдай Эмме часть денег. Не забудь передать от меня привет ей и маленькой Малин. – Она протянула ему пачку банкнот. – Вот небольшой задаток, и подумай о том, что вы с сестрой станете еще богаче, если подождете всего наследства. Но если растратите этот миллион, то не получите от меня совсем ничего. Ничего!

– Да, да, мама, я знаю, – сказал Андерс и обнял ее.

Когда они добрались до аэропорта, вся пятерка пребывала в крайне возбужденном состоянии – пока для них все складывалось удачно, и никто не хотел споткнуться на финише. Они старались держаться спокойно и шли к билетным автоматам медленно и с достоинством. Там у них не возникло никаких проблем, поскольку все давно привыкли иметь дело со всевозможными обезличенными аппаратами, и им даже удалось самим разобраться с багажными бирками. Их чемоданы весили не больше положенного, и, поскольку на них красовался слоган «Старики способны на многое», их приняли с улыбкой, и с регистрацией тоже все прошло хорошо. Но потом пришла очередь картин.

– Как думаешь, нам позволят подняться на борт с этим? – поинтересовалась Стина и показала на абстрактное творение Анны-Греты, вероятно, представлявшее вид сзади женщины с бантом и со спутанными волосами. Их подруга наложила на него слишком много краски с целью скрыть спрятанные под холстом купюры, но в результате ее работа не стала лучше и выглядела просто кошмарно, что нисколько не смущало Анну-Грету. Увидев сомнение на лицах друзей, она сказала им: