Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон

Наивность союзников также сыграла роль в процессе возрождения мафии как политической силы. Британцы считали, что их колониальная империя давно вывела формулу, с помощью которой можно найти надежных «туземцев». На Сицилии, как и в других частях света, где главенствовали представители элиты, землевладельцы и аристократы могли бы применять власть, действуя от имени Лондона (и Вашингтона). Но Сицилия отличалась от Индии. В конце сентября 1943 года союзники выдвинули Лучио Таска Бордонаро на пост мэра Палермо. Британцы считали, что они могут доверять этому почтенному землевладельцу. Но от него явно «попахивало мафией». Позднее Ник Джентиле утверждал, что на самом деле Таска Бордонаро был членом «общества чести». Подобные ему люди назначались на руководящие должности по всей Сицилии. Как и все люди его круга, Таска Бордонаро понимал, что после окончания войны начнется новая битва за земельные участки. Предвидя такую перспективу, он возглавил первую политическую организацию, которая стала действовать на оккупированной союзниками Сицилии. Эта организация была движением сицилийских сепаратистов, которые хотели, чтобы Сицилия стала отдельным государством, пристроившимся под крылом американского орла. Таким способом люди, подобные Таска Бордонаро, надеялись сохранить власть старой элиты и поставить в безвыходное положение левых, которые внушали им страх. Землевладельцы-сепаратисты располагали естественными союзниками, которыми были охранявшие и управлявшие их участками мафиози. В обмен на свою поддержку «люди чести» получали политическое прикрытие.

В январе 1944 года в ходе подготовки к возвращению Сицилии под управление Италии на острове были восстановлены политические свободы, и его население вновь стало принимать участие в бурной политической жизни страны. Именно тогда один из лидеров сепаратистского движения выступил с весьма откровенной речью. Он произнес ее в Баджерье, которая считалась бастионом мафии. Тонкогубый Андреа Финочаро Априле был неистовым оратором, который имел обыкновение отзываться о «Винни» Черчилле, и «Делано» Рузвельте так, словно ежедневно болтал с ними по телефону. В Баджерье он прояснил окружающим, кого еще включил в список тех, с кем близко знаком: «Если бы мафия не существовала, ее следовало бы изобрести. Я друг мафиози, хотя сам я против преступности и насилия». (Впоследствии мафиози-перебежчик Томмазо Бушетта утверждал, что Финочаро Априле был членом мафиозного клана, в который входили все представители его семьи.)

В феврале 1944 года истек срок полномочий ВПСОТ, и Сицилия перешла под управление нового правительства, власть которого распространялась на уже освобожденную южную часть материковой Италии. К этому времени мафиози и сепаратисты сумели создать такое впечатление, что они являются любимыми средиземноморскими племянниками «дяди Сэма». Многим уже казалось, что в будущем Сицилия станет автономным протекторатом Америки и вотчиной мафии.

Если политическое крыло мафии в подавляющем большинстве оказывало поддержку сепаратистам, то ее военному крылу надлежало оказать противодействие новой угрозе, исходящей со стороны левых. Осенью 1944 года министром сельского хозяйства в новом коалиционном правительстве Италии стал коммунист, взявший курс на проведение радикальных реформ, которым суждено было открыть новую, кровавую главу в истории послевоенного ренессанса мафии. Целью этих реформ было окончательное решение земельного вопроса, который в течение более чем столетия был причиной беспорядка, царившего в сельскохозяйственных районах юга страны. Эти меры показали, каким влиянием пользовался Бернардино Верро и движение Fasci. Крестьяне должны были получать большую часть урожая с тех земельных участков, которые они обрабатывали и брали в аренду. Кроме того, им разрешалось создавать кооперативы и занимать участки бросовой земли. Министр сельского хозяйства даже попытался запретить посредничество в сделках между землевладельцами и крестьянами, что было прямым ударом по gabelloti.

Слабость итальянского государства заключалась в том, что оно не имело политической воли, необходимой для быстрого проведения в жизнь этих новых правил. Однако крестьяне восприняли перемены как сигнал того, что власть, наконец, готова удовлетворить их чаяния обрести землю и справедливость. Землевладельцы понимали, что внушавшая им ужас «красная опасность» скоро станет реальностью. Поэтому точно так же, как и после первой мировой войны, состоятельные люди превратились в мафиози, чтобы с помощью силы оказать крестьянам противодействие.

И вновь получивший широкую известность эпизод с доном Кало из Виллальбы (но не вымышленный, а подлинный) ознаменовал начало нового этапа в процессе возрождения мафии. В 1944 году дона Калоджеро Виццини, как и многих других мафиози, более всего беспокоил земельный вопрос. Точнее говоря, его беспокоила судьба земельного участка Миччише, окружавшего Виллальбу. Чтобы взять его под контроль, дону Кало надо было нейтрализовать своего особо непримиримого врага, Микеле Панталеоне, того самого Пан-талеоне, который позже изложит свою версию истории об американском истребителе и желтом платке. Панталеоне был из семьи местных интеллигентов, которые благодаря своим республиканским взглядам оказались среди тех, кому не нравились католики Виццини. Дон Кало настойчиво пытался уговорить Микеле Панталеоне жениться на своей племяннице Раймонде, но этот династический брак так и не состоялся. (Панталеоне знал, к чему могут привести такие опасные затеи, как заключение союза с Виццини.) Что касается дона Кало, для него эта неудача на поприще брачной дипломатии имела весьма плохие последствия. Хуже всего было то, что Панталеоне стал социалистом. Молодой бунтарь обратил внимание на земельный участок Миччише, о котором заговорила пресса левого толка. Для решения этой проблемы он попытался использовать свои связи с местными отделениями партий левой направленности. В ответ на это дон Кало организовал хулиганский налет, в ходе которого был испорчен урожай, собранный на земельном участке семьи Панталеоне, и даже было совершено неудачное покушение на жизнь самого Микеле.

Возможно, эта акция была предупреждением, поскольку главарь мафии также активизировал свои контакты. Называя себя миротворцем, он отправился в провинциальный центр

Кальтанисетта, где предложил коммунистам сделку: он поможет им открыть отделение партии в Виллальбе, если один из охранников его собственного земельного участка станет секретарем этого отделения. Коммунисты благоразумно отклонили предложение.

С подобающим его роду деятельности хладнокровием дон Кало в очередной раз воспользовался своими давними связями с консервативно настроенными землевладельцами. Его ближайшим союзником был лидер сепаратистов Лучио Таска Бордонаро, получивший назначение на пост мэра Палермо еще при ВПСОТ. (Их земельные участки находились неподалеку друг от друга.) Второго сентября 1944 года по приглашению дона Кало в Виллальбу прибыл «друг» Винни, Делано и мафии Андреа Финочаро Априле, который выступил с явно провокационной речью. Он пообещал сделать всех богатыми, если Сицилия станет независимой.

Атмосфера в городе накалялась. Микеле Панталеоне лишь усугубил взрывоопасную ситуацию, когда пригласил выступить с речью перед жителями Виллальбы регионального лидера коммунистов Джироламо Ли Каузи. Вероятно, коммунисты Кальтанисетты были обеспокоены тем, что, приняв приглашение Панталеоне, их соратник может столкнуться с осложнениями, которые ему устроит Виццини. Но старый мафиози их успокоил и даже заверил в том, что они могут рассчитывать на его гостеприимство. Никаких неприятностей не будет, если они не станут затрагивать местные проблемы. Шестнадцатого сентября 1944 года в Виллальбу прибыл грузовик с Ли Каузи и его товарищами.

Дон Кало начал с того, что обратился к приехавшим со следующим вежливым вопросом: «Могу ли я иметь честь предложить вам кофе?» Услышав в этих словах скрытую угрозу, левые активисты все же двинулись вслед за стариком, который уже шел своей шаркающей походкой через площадь, в направлении бара. По пути они заметили жирные черные кресты, которыми были перечеркнуты плакаты с объявлениями о митинге, ради которого они и приехали. Угощая гостей кофе и сигаретами, дон Кало попытался их успокоить. Виллальба похожа на монастырь, заверял он, здесь ничто не нарушает спокойствия. Но если они настаивают на том, чтобы выступить с речью, то им следует помнить об учтивости. Когда дон Кало закончил свою маленькую речь, активисты снова отправились на площадь, готовые к тому, что им окажут противодействие.