Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Да как ты смеешь?! – прошипела эльфийка, по-кошачьи щуря глаза. – Ты! Выродок! Грязный предатель!

– Арья, держи свою бабу в рамках приличий, – ядовито заметил Альс. – Пока я сам не заткнул ей рот.

– У леди Мирамир вполне может иметься частное мнение о тебе.

Улыбка у волшебника получилась, прямо скажем, издевательская. Остальные тоже невежливо растянули губы. Они еще не до конца верили в отказ Познавателя. Молчаливый обычно Ильвэйн пустился в разъяснительную беседу, смысл которой сводился к тому, что служба Зеленой Ложе равнозначна служению своему народу, во имя будущего, во имя процветания и развития Фэйра. И тот, кто не хочет служить своему народу, является, по сути своей, бессовестным предателем и ренегатом. Ириен прислонился плечом к косяку двери и с самым серьезным видом внимал сородичу, не прерывая пламенной речи.

– Арьятири, я хотел бы поговорить с тобой наедине. Без истерик и без пафоса, – сказал он после недолгой паузы. – В дом заходить не предлагаю, но если спокойно поднимешься на крыльцо, то твердо обещаю, что не убью.

Эльфийский волшебник недовольно поморщился, но последовал приглашению. Легко спрыгнул из седла и направился к Альсу. Беседа это уже шаг навстречу, а там глядишь, и удастся убедить несговорчивого строптивца в своей правоте.

Глаза у Познавателя льдистые, непроницаемые, глядеть в них – всматриваться в туманную бездну. Никогда Альс не нравился Ведающему лорду Арьятири, ни в ранней юности, ни теперь, когда его черты обрели завершенную зрелость, которая останется с ним до самой смерти. Непреклонный и неспокойный характер так и прет из каждого мимолетного взгляда или чуть заметного движения. Говорили спокойно, а потому тихо.

– Нам нужны твои знания и умения, Ириен Альс, – твердо сказал волшебник. – Тем более теперь, когда ушел Мастер Риннан.

Глаза Альса подернулись пеленой тщательно скрываемой печали. Для Ведающих мастер Риннан был лишь упертым старым колдуном, который поделился великими знаниями со своим учеником. Для Ириена он оставался частью души, которой больше нет, пусть даже взамен получено столько силы, что впору захлебнуться. У Альса до сих пор кружилась голова от воспоминаний о том миге, когда Риннан, уходя за Грань, отдал ему все, что знал об Истинных Именах этого мира. То была сокрушающая волна, захлестывающая разум, то было мгновение безраздельной власти над словами. Но больше никогда тонкие пальцы не лягут на макушку Ириена, и тонкие губы не коснутся его лба, и тихий голос не прошелестит прошлогодней листвой: «Здравствуй, мой милый мальчик», и никогда не сидеть им обоим рядышком на теплом валуне с наветренной стороны острова, играясь словами и их отражениями, как блестящей галькой.

– Оставь меня в покое, Арьятири. Я никому ничего не должен. Ни тебе, ни Ложе, ни Фэйру…

– Ты нужен своему народу.

– Я же просил без пафоса, – поморщился Альс. – На кой я ему сдался?

– Когда-то нас называли Дивным народом, Перворожденными, и это было на самом деле так. И нужно вернуть нашему народу былое величие.

– Да, так говорят древние хроники Темных веков, когда мы вели бесконечные войны с тангарами, загнав их в итоге в горы, когда эльфы едва уживались с людьми, поочередно и с переменным успехом отхватывая друг у друга куски плодородных земель, и все вместе охотились на орков, считая тех полуживотными. Кем ты возомнил себя, Арья? Слава Финнэджи не дает покоя? – спросил холодно Ириен. – Надеюсь, ты помнишь, чем обернулись для нашего народа его непомерная гордыня, бесстрашие и честолюбие? Он тоже очень любил напоминать всем и каждому, кто в этом мире является избранным народом, любимцами Творца и, разумеется, Перворожденными. Ты ведь тоже читал хроники, как и я. История Воинов Света довольно поучительна.

– Финнэджи личность легендарная, и мало кто из историографов ставит под сомнение его победы, – отчеканил Арьятири в ответ, храня на лице выражение чопорного раздражения.

– Ха! Я вижу, что мы изучали историю по разным книгам. Даже не стану удивляться, если вдруг выяснится, что хроники, хранящиеся в Лунных башнях Зеленой Ложи, кем-то основательно подправлены. И я склонен доверять тем источникам, которые похоронены в памяти Мастеров Цитадели. Финнэджи, разумеется, личность легендарная, но только в силу времени, отделяющего нас от Темных веков, когда столь заметная личность совершала свои великие подвиги. Например, карательную экспедицию в Китант или битву над Ямболом.

– Кто сегодня помнит об этих войнах? – усмехнулся эльфийский маг.

– И тут ты ошибаешься. Я тоже так полагал, пока не попал в Лиарт. Есть такая небольшая страна в восходной части Запроливья. Ее и поныне населяют дальние потомки тех, кого отряды Финнэджи согнали с насиженных веками мест. Они давно не видели живого эльфа, но сила той давней ненависти жива в их памяти. И когда я висел собственным ребром на крюке, то многое понял. Когда тебя пытают с целью выведать какие-то секреты – это одно, тут можно вывернуться, соврать либо же рассказать правду, но когда тебя жгут железом и режут на ремни только потому, что ты – эльф, тут ничего нельзя сделать. Кстати, мои примечательные уши только потому остались на положенном месте, что палач решил отрезать их в самом конце вместе с другими выступающими частями тела, прежде чем сжечь на медленном огне все, что останется. Ох и накричался я тогда. На всю оставшуюся жизнь.

– И как же ты выкрутился из этого положения? – искренне поинтересовался Арьятири.

– Никак. Меня убили, – усмехнулся издевательски Ириен, не желая вдаваться в подробности.

– Мы отклонились от темы. Войны, которые развязал Финнэджи, по мнению многих в Фэйре, были последними заметными деяниями.

– Вот как? Оказывается, у наших сородичей очень короткая память. Они позабыли, что в своем стремлении вытеснить людей с исконно эльфийских земель, отомстить предателям-гномам и наконец полностью и окончательно уничтожить прислужников Тьмы (именно так, с большой буквы) – орков, Финнэджи достиг только одного – завалил трупами своих горячо любимых соотечественников пространство от пролива до устья Бейш. Причем, заметь, молодых мужчин и женщин, цвет расы. И только впоследствии чрезвычайными усилиями Владыки Лирдейлэ и его наследников численность нашего народа была более-менее восстановлена. Если ты так хорошо изучал хроники, то должен знать, что дело доходило до создания закона, по которому каждой эльфийке вменялось в обязанность произвести на свет не менее трех детей и лучше от трех разных мужей. Брак-айора [11]сугубо наше изобретение.