Магия в крови - Илья Новак

Снег падал на холмы, и вместе с ним воздух наполняли тончайшие, легкие, как снежинки, темно-зеленые волокна: смертные черви прогрызали себе путь сквозь размягченную субстанцию бытия, сквозь эфир, что набухшим прозрачным моллюском заполнял Раковину.

Далеко впереди разделяющее ковчеги пространство увеличивалось. Смеркалось, холмистый ландшафт стынул под низким небом. Океанское побережье близко... И что потом? Догнать Октона по земле не удается, хорошо хоть они не потеряли эфироплан из виду. Но что делать, когда он полетит над океаном?

— Корабль, — сказал тихий детский голос.

Некрос, повернув голову, глянул вниз. На середине дороги тянулась полоса твердой земли, у краев она превращалась в присыпанную снегом грязь. Под копытами лошади или колесами фургона замершая корка ломалась, но Тасси в нее не проваливался. Он бежал, семеня короткими лапами и виляя задом; непропорционально большая голова его покачивалась: туго натянутая на боках, испещренная мелкими белыми пятнами шкура лоснилась на спине.

То, что Тасси разговаривает с ним, Некрос принял как должное, это не пугало и не удивляло чара. Удивляло другое. Голос пса-демона не соответствовал ни его облику, ни тем звукам, которые он издавал: хриплому кашлю, глухому горловому рычанию, яростному тявканью, хрюканью, отрывистому лаю. Тасси был злобен, агрессивен, малоумен, почти всегда голоден. А голос у него был как у грустного, немного испуганного ребенка.

— Придется нанять корабль, — прошептал Тасси, не глядя на всадника. Челюсти его при этом были приоткрыты и не двигались.

— Я знаю, — сказал Чермор.

Глава 2

Когда Арна, старшая внучка мудрого мастера Драмана, выпрямилась во весь рост и, уперев руки в бока, прокричала: «А ну, замолчите все!» — в детской комнате стало тихо. На Арну, очень высокую для карлы, смотрело снизу вверх большинство взрослых гноморобов, а уж детям она представлялась этакой грозной великаншей. К тому же голос у нее был низкий и, пожалуй, грубоватый, а сейчас она еще и оделась в штаны и широкую рубаху, что придало фигуре грузную солидность — хотя мужеподобной Арна все-таки не была.

В комнате находилась вся детская часть рода Драманов, то есть больше десятка совсем юных карл. После того как она выкрикнула приказ, несколько из них захныкали. Арна нахмурилась. С детьми она ладить никогда не умела, да и не любила возиться с ними.

Бергош, сын одного из старших братьев, размахивая оструганной палкой — то есть мечом — подскочил к ней и принялся скакать вокруг, изображая яростную схватку с кем-то из тех, кто осадил Норавейник, — малец знал, что они человеки, то есть великаны, и эта тетка в его глазах представлялась именно такой.

— Глора, ты проследишь, чтобы было тихо, — велела Арна, поглядев на одну из старших девочек. — Некоторое время вам всем придется побыть здесь.

— Долго? — спросила Глора, сидящая на матрасе —в детской весь пол сейчас был застелен матрасами — и заплетающая косичку.

— Не знаю. Да, наверно, долго. Займитесь чем-то — расскажи им историю про Могучего Балвиля, или что они там любят... Хватит! — она выдернула палку из рук Бергоша, который как раз вознамерился поразить «врага» в живот. Мальчишка отпрыгнул, и глаза его повлажнели.

— Я хочу драться! — выкрикнул он. — Драться вместе со всеми! Я — Большой Гунда! Отдай!

— Пока что я забираю твое оружие, Большой Бергош, — сказала Арна и, в неуклюжей попытке говорить на языке детей, добавила: — Меч надо затопить и улучшить баланс.

К ее удивлению, попытка удалась.

— Баланс... — завороженно протянул Бергош. — Так ты отнесешь его доброму мастеру-оружейнику?

— Именно так. Все, теперь сидите тихо. Глора, Вани — я полагаюсь на вас.

Выйдя, она заперла дверь на засов, бросила палку под стеной и огляделась.

Коридор, ведущий в детскую, располагался на краю норы Драманов. Собственно, «нора» в понимании гноморобов — вовсе не один туннель с земляным мешком в конце. Нора — это обиталище, жилище для семьи или, как в данном случае, для целого рода. Здесь было множество коридоров, подземных комнат, кладовых, малых мастерских и складов. Вокруг детской, расположенной на краю лабиринта, стояла тишина, а вот ближе к середине, возле короткого широкого коридора, ведущего к двери, за которой уже тянулись общественные туннели — там сейчас наверняка очень шумно.

Она пошла прочь от центра, туда, где коридор, почти круглый в сечении, заканчивался тупиком, то есть покрытым досками колесом, прибитым длинными клиньями к земляной стене. Хотя теперь это был уже не тупик: доски проломили, из-за них доносились приглушенные голоса и стук. Арна, пригнувшись, заглянула туда — пролом был низок для нее — затем полезла.

Все выходы из Норавейника вели на вершину холма внутри палисада. Когда-то было несколько других: один заканчивался ближе к океанскому берегу, другой среди холмов неподалеку от скита карлы-отшельника, третий тянулся далеко в сторону Кошачьего леса. Но столица гноморобов в прошлом уже подвергалась нападениям, и однажды враги проникли через дальний туннель, а потому около десяти лет назад их завалили землей и камнями. Те, что покороче, засыпали полностью, те, что длиннее — возле выходов на поверхность.

Арна шла довольно долго и, наконец, в свете масляных ламп увидела среди завалов земли и груд камней десяток карл с кирками и лопатами. Больше в коридоре просто не поместилось бы. Она прокричала:

— Как у вас дела?

Каджи, один из трех ее старших братьев, руководивший бригадой, оглянулся.

— Ночью закончим. Осталось немного. Скажи им, чтоб принесли воды. И пожрать чего-то.

— Хорошо, — ответила Арна.

Вывести из Норавейника хотя бы детей и стариков — вот для чего расчищали древний проход. И женщин. Женщинам не положено воевать, хотя Арна полагала иначе. Но таких, как она, среди карл было немного... Собственно, скорее всего, лишь одна она.

Этот туннель, ведущий из норы рода Драманов, сочли самым подходящим. Он был засыпан меньше, чем остальные, но при этом — достаточно длинен, чтобы вывести карл в тыл вражескому войску. Хотя Арна полагала: если нападавшие не глупцы, то они давно разослали отряды в поисках именно таких вот старых выходов, которые вверху напоминали холмики — деревянная будка, засыпанная землей, с заколоченной дверью. Под дверью, если ее взломать снаружи, тоже земля. Нет, с поверхности внутрь, конечно, не проникнуть. Но враги могли оставить там караульных.

Она достигла центральной части норы и остановилась в дверях большой комнаты, где собрались взрослые — конечно, не все члены рода, но женщины и старики. Они сидели на лавках и табуретах, стояли под стеной. Все — со столовыми ножами, кочергами, кухонными ухватами. Жалкое воинство. Когда она появилась в дверях, голоса смолкли, липа повернулись к ней.