Под Южными Созвездиями - Андрей Бондаренко

— Прогуляемся, не вопрос. И даже с удовольствием…

И они прогулялись, благо выбранная аллея была абсолютно безлюдной. Шли себе и шли, особо никуда не торопясь и вдумчиво вслушиваясь в бестолковый птичий щебет и беззаботный стрёкот местных длиннохвостых белок-летяг, резвящихся в густых ветвях деревьев. И, естественно, ещё славно поболтали — о хоббитах, эльфах, тропических ураганах, венецианских карнавалах, а также о различных психах и сумасшедших.

А потом сеньор Кастильо, поправив на голове модное курортное канотье [15], пошёл в решительную атаку, заявив:

— Всё, Путник, хватит играть в игры загадочные и навороченные. Уже слегка поднадоело. Пришла пора — решительно сбросить пелену завесы с дурацких тайн.

— Ты это серьёзно, старина? — удивился Максим. — В том глубинном смысле, что сразу — со всех-всех-всех тайн, имеющих непосредственное отношение к нашим изысканиям?

— По крайней мере, и чисто для начала, с одной, — тут же «притормозил» Мегре. — Помнишь, как ты вернулся из экспедиции на вершину Жёлтого холма?

— Помню, конечно. Через драку с тремя здоровенными обломами. Там ещё и четвёртый был (хитрый такой и предусмотрительный), которого своевременно и очень грамотно «успокоил» официант Хорхе.

— Да я, собственно, не об этом…

— О чём же тогда?

— Не добавил традиционного — «старина»? Уже неплохо, молодец…. Что же касается сути вопроса. Цитирую, Путник, тебя же. То бишь, привожу дословную выдержку из твоего собственного словесного отчёта по результатам вышеупомянутой экспедиции. Мол: — «Ничего я и не утаил. Просто обошёл один момент стороной. Почему — обошёл? Во-первых, не хочется загружать твою умную голову, старина, излишней информацией, не относящейся напрямую к нашему общему делу. А, во-вторых, ты мне всё равно не поверишь. Обязательно начнёшь волноваться, сердиться, переживать и даже возмущаться, мол: — «Зачем, спрашивается, пачкать мозги глупыми и невероятными фантазиями? Совсем обнаглел, вояка отставной. Врёт и, главное, совсем не краснеет…». Вот, когда завершится вся эта бесшабашная и цветастая карнавальная эпопея, тогда и расскажу. И даже познакомлю, может быть, кое с кем. Подожди, пожалуйста, немного…». Было такое дело? А?

— Было, — облегчённо вздохнув, подтвердил Макс. — Тоже мне — тайну нашёл. Ладно. Хочешь — слушай. Так и быть…

И он — подробно и доходчиво — рассказал. О российском студенческом клубе «Аномальщики» и об его бессменном руководителе Иване Павловиче Лазаренко. О прошлогоднем походе членов клуба к новой аномальной зоне, носящей поэтическое название — «Мутный Лес», и о старой злой шаманке, которая — на самом-то деле — оказалась разумной кошкой, сосланной на нашу Землю в качестве достойного наказания за какую-то серьёзную провинность. О путешествии через Портал и о прибытии отважных экспедиционеров на Кошачью Мирру. Об их необыкновенных приключениях и об одержанной победе над пришельцами из загадочного Перпендикулярного Мира. О Птичке и Рыжем. И, конечно, об Аше и Томасе.

— Ничего себе — повороты крутые и неожиданные, — восхищённо подёргал себя за пышные пегие усы дон Мануэль. — Упасть и не встать, короче говоря…. Как можно, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, поверить в такое? Никак, понятное дело…. Но я, Путник, почему-то тебе верю. Даже и не знаю — почему…

— Наверное, потому, что я очень искренний и правдивый, — подсказал Макс. — И, вообще, положительный — во всех смыслах, положениях и значениях.

— Положительный, тоже мне, выискался…. Да, от скромности, коллега белобрысый, ты не умрёшь.

— Конечно, не умру. Я, что же, похож на дурачка законченного? И, вообще, я не собираюсь умирать. По крайней мере, в течение ближайших шестисот-семисот лет. Жизнь — штука забавная…

— Это точно, — согласился Мегре. — Я тоже как-то, честно говоря, не спешу за кладбищенскую ограду…. А ты потом познакомишь меня с ребятами? С Палычем? С Рыжим и Птичкой? С Ашей и Томасом?

— Не вопрос, — заверил Максим. — Со всеми обязательно познакомлю. И даже русским салом — на чёрном хлебе — поделюсь. Незабываемый вкус…. Опа. Что это такое?

— Гав! Гав! Гав-в-в! — долетел с дальнего конца аллеи надсадный собачий лай. — Гав! Гав! Р-ры-ыы…

— Может, это Томаса, который разыскивал нас с тобой, кто-то пытается обидеть? — забеспокоился сеньор Кастильо. — В том смысле, что злые и голодные собаки?

— Может, и так. Сейчас подойдём и проясним ситуацию.

— Подожди, Путник. Судя по громкому лаю, собаки-то — здоровущие…. Моя тросточка? Увы, оружие откровенно-несерьёзное. Надо бы пару приличных камушков отыскать. Чисто для подстраховки.

— И без камней обойдёмся, — беззаботно улыбнувшись, пообещал Макс. — С собаками у меня — разговор особый. Так, уж, получилось. Довелось — в своё время — прослужить несколько месяцев на алжиро-ливийской границе, в специальном корпусе ООН…. Как и что? Потом расскажу, в более спокойной и мирной обстановке. Так вот, по тамошней пустыне бегало достаточно много «крысоловов». Это такие пустынные шакалы, или же тощие низкорослые волки со слегка рыжеватой шерстью. «Lobo desierto», выражаясь высоким научным языком. И один старый и заслуженный бербер (проводник из местных жителей, сотрудничал за серьёзные бабки с корпусом, убили его — в конечном итоге), научил меня выть «по-шакальи». Все собаки нашего бренного Мира тот вой и на дух не переносят. Как услышат, так тут же — со всех своих мохнатых лап — трусливо разбегаются в разные стороны, жалобно повизгивая и поскуливая от охватившего их ужаса. Так что, комиссар, смело шагай за мной. Прорвёмся. Причём, в самом наилучшем виде. Не впервой…

Поворот. Второй. Лай становился всё громче и яростней.

Ещё порядка тридцати пяти пройденных метров, и Максим мысленно прокомментировал увиденное: — «Три здоровенных датских дога беснуются возле корней древнего бука…. Беснуются? Это точно. Иначе и не скажешь. Отчаянно лают. Грозно и сурово рычат. Бегают, как умалишённые, вокруг дерева. Высоко подпрыгивают, скаля светло-жёлтые клыки. Обиженно визжат…. А на толстой ветке, расположенной примерно на трёхметровой высоте над землёй, восседает, как это и ожидалось, чёрно-белый бродяга Томас…. Просто так восседает? Типа — трусливо поджав пушистый хвост? Ну-ну, не дождётесь. Не тот, извините, типаж…. Хрипит, рычит и фыркает — во всю Ивановскую. А ещё и активно плюётся в рассерженных псов. Вот, оторвав правой передней лапой от ветки бука какую-то серую ребристую шишечку, ловко бросил её вниз…. Ага, молодец, попал крайнему догу прямо в глаз. Тот даже отчаянно завизжал и на месте — от острой боли — закрутился. Теперь сел на куцый хвост и осторожно трогает лапой ушибленное место…. Ну, что? Пора разогнать эту собачью братию — к маме нехорошей. Надоели слегка…».