Планета Тивит - Александр Харламов

строительный мусор, какие-то пакеты, приготовленные на вынос. Их я аккуратно обошел, решив постучаться в первую попавшуюся дверь.

Звонок отсутствовал. Вместо него из стены на меня смотрели пара оголенных проводков. Дверь была старая, филенчатая, выкрашенная половой коричневой краской. Именно в нее я и постучал несколько раз, стараясь не перебудить весь подъезд.

– Кто там?– раздался за дверью негромкий приятный женский голос.

– Я репортер газеты "Вечерний Харьков",– вспомнив, что не один раз в наших приключениях нас выручала профессия Красовской, проговорил я.

– Что вам надо?– сварливо уточнили по ту сторону.

– В вашем доме проживает некая Мария?– наобум брякнул я, даже не представляя, как объяснить мне этот интерес совершенно постороннему человеку.

– Что вам от нее надо? – повторил свой вопрос женский голос, а мое сердце забилось от предчувствия того, что я с первого раза, нежданно негаданно попал в точку.

– Видите ли, мы пишем статью о городских художниках авангардистах. В руки мне попал дневник некто Митусова – известного своим необычным стилем выражения своего видения мира…В нем сказано, что он встречался с Марией, предположительно проживающей в вашем доме. Мне бы хотелось бы пообщаться с ней, узнать ее впечатления об этом человеке.

– Нет тут таких! – зло бросили из-за двери.

– Постойте…– за дверью раздался шелест домашних тапочек. Неизвестная женщина решила, что разговор окончен, не намереваясь тратить свое драгоценное время на докучливых журналистов. Я отчаянно придумывал выход из-за сложившейся ситуации.

– Это не бесплатно!– выпалил я. Шаги стихли, а потом вернулись обратно к порогу. Несколько минут стояла томительная тишина, словно по ту сторону раздумывали о чем-то, а потом щелкнул входной замок.

– Ну, я Мария,– на пороге стояла довольно старая женщина, с распущенными седыми волосами в засаленном халате, черт знает каких времен. На крючковатом носу висели огромные очки– стрекозы, из-за которых она меня внимательно разглядывала. Да уж…Ну и вкус был у этого сумасшедшего…Мелькнула у меня в голове шальная мысль.

– Александр Дворкин,– представился я,– мне бы хотелось…

– Сначала деньги…– от женщины отчетливо пахло перегаром, и не возникало никаких сомнений для чего они ей столь необходимы в этот момент.

Пришлось покопаться в бумажнике и выудить оттуда несколько двух соток, передав их в дрожащие с перепоя руки старухи.

– Проходи…– буркнула она, не выразив при этом никаких эмоций. Повела меня узким коридором в какую-то комнату. Из-под моих ног с визгом вылетела черная лохматая кошка. Я споткнулся о сервант, но удержался на ногах, кляня про себя на чем свет стоит старые малогабаритные квартиры. Обстановка в жилье Марии была сродни разрушением после бомбардировки Югославии. Давно немытая посуда горой высилась в грязной раковине. По ней бодро шныряло несколько десятков тараканов. На столе стояла опустошенная бутылка самой дешевой водки, граненый стакан и половинка отвердевшего хлеба. В углу пискнула мышь, скрывшись под платяным шкафом с оторванной дверцей, висевшей на одной петле. Продавленный диван с выпирающими пружинами притаился в уголке. На нем застелена была серая от пыли простынь и мятая подушка. Видимо, я поднял хозяйку с постели.

Шаркая, Мария прошла к столу, печально посмотрела на пустую бутылку и хозяйственно прибрала полученные деньги куда-то в засаленный халат, решив опохмел оставить напоследок. Уселась на стул напротив, подперев лохматую голову ладонью и ворчливо спросила:

– Чего хотел? Я Мария, других в нашем доме отродясь не было…

Ее хриплый голос напоминал карканье ворон, гнилые зубы торчали из-за чуть поддернутой губы в разные стороны, а круглые очки делали ее и без того навыкате глаза еще более крупнее. С трудом я отвел от этого безобразия взгляд, уставившись в пыльное окно, заросшее паутиной.

– Мне бы хотелось узнать, были ли вы знакомы с неким Митусовым Олегом? При каких обстоятельствах произошла эта встреча, что вы помните о нем? Может быть, он оставил вам о себе что-то на память? Нам будет важна любая мелочь…

– А ты что из ментуры что ли?– нахмурилась Мария, внутренне напрягшись.

– Я уже говорил, что репортер…

– Точно…Что-то стареть я стала, запамятовала…

Почему-то, глядя на всю обстановку ее квартиры, я был уверен, что причина проблем с памятью, вовсе не старость, а пагубное влияние алкоголя.

– Митусов…Митусов…– пошамкала она беззубым ртом, будто бы припоминая что-то.– Помню, был такой ухажер. Я в юности красивая была! Половина города гонялась за мной, по пятам ходили, чтобы мое расположение сыскать, а мне всегда мальчики-плохиши нравились. Пьянки, гулянки…Неформалы, как сейчас говорит молодежь.

– Но Митусов никак не подходил под образ плохиша…– заметил я осторожно, боясь спугнуть разоткровенничавшуюся Марию.

– Да, это я потом поняла! А сначала показалось, что именно плохиш. Подумай только! Свободный художник! Малюет на стенах свои буковки, и никто ему не указ! Ни менты, ни гэбисты… Вот и решила познакомиться, а когда поняла, кто он и чем дышит, что обыкновенный придурок, маменькин сынок, было уже поздно. Он влюбился по уши! Ходил за мной, как тень, все бубнил, что подарить мне вечную жизнь, что я когда-нибудь пожалею, что не согласилась быть с ним…

– И?– напрягся я, ощутив, что может так получится, что я тяну пустышку. И вся моя стройная теория полетит ко всем чертям.

– А что и? Послала его, как только бубнить начал, но он еще долго сюда приходил. Вон, все стены исписал своими надписями! – махнула рукой Мария куда-то на улицу.

– И как же состоялось окончательное расставание?

– Он пришел, сказал, что все понял, что его миссия не позволяет ему оставаться вместе со мной. ему некогда добиваться моего расположения, вместо этого он лучше займется спасением мира. Псих, что еще скажешь…Хлопнул дверью и ушел! Будто не я, а он меня отшил, но вы все мужики одинаковые, не можете поверить, что вас могут кинуть, таких прекрасных рыцарей без страха и упрека. Все стремитесь повернуть так, будто бы баба виновата…

– И больше вы с ним не виделись?– уточнил я.

– Не-а!– покачала головой Мария, дыша на меня волной перегара.– мне потом знакомые девчата говорили, что Олежка совсем умом тронулся, в дурку его упекли, да и сгинул он там, то ли от рака, то ли от лекарств, то ли от гриппа…

– От туберкулеза…– машинально поправил я, раздумывая над ее словами. Выходило, что я почти все угадал, построив стройную теорию, ошибившись лишь в том, что Мария с третьим маяком была никак не связана. Хотя…

– А он вам на память ничего не вручал? Ничего не дарил? Может остались у вас какие-то его вещи? Нам было бы полезно дополнить нашу статью, так сказать. натурой…

Старуха выразительно посмотрела на