Тайна Тёмного Оплота (СИ) - Ольга Куно

Александр кивнул, глядя в пол.

— Прямо сейчас? — хмуро спросил он затем.

Я посмотрела ему в глаза.

— Прямо сейчас.

Александр тяжело вздохнул и принял‑таки протягиваемую мной бумагу.

— Хорошо. Но ты помнишь, что в Тель — Моне тебя многие знают?

— Конечно. Я об этом позабочусь.

Он прикрыл глаза в знак того, что понял. Конечно, в государстве светлых такие вопросы решаются легко.

— Ты хочешь попасть в конкретную часть города? Я не слишком хорошо его знаю, но несколько вариантов есть.

— Если возможно, куда‑нибудь на окраину. Дальше я сориентируюсь.

Александр внимательно глядел на меня ещё пару секунд, а потом всё‑таки открыл портал.

— Возвращайся, — тихо сказал он.

Я кивнула, не оборачиваясь, глядя лишь в сияющую впереди темноту. И сделала шаг вперёд.

Листья, обременённые каплями прошедшего недавно дождя, клонились вниз. Туфли погружались в сырую землю. Сейчас с неба не лило, и я накинула капюшон плаща лишь для того, чтобы защититься от ветра. Утеплилась, одновременно с наслаждением втягивая носом здешний воздух. Родной воздух, который так приятно пахнет после дождя.

Долго гулять по тёмному времени суток не стала. Остановилась в первом попавшемся трактире. Тихонько прошла в свою комнату и, заперевшись изнутри, мирно проспала там всю ночь. А наутро отправилась в город.

Первым делом я зашла в салон косметической иллюзорной магии и заказала изменение внешности. На меня наложили временную иллюзию, полностью изменившую черты лица. То есть фактически наложили одно лицо поверх другого. Иллюзия была, возможно, неидеального качества (более качественные обычно совсем недолго держатся), но для моих целей её было достаточно. Ну, в крайнем случае, кто‑нибудь, кто надумает ко мне приглядеться, поймёт, что моё лицо скрывает иллюзорная маска. Ну и что с того? Мало ли какие у меня могут быть для этого причины. Законом такое не запрещается. А о моей подлинной личности никто всё равно догадаться не сможет. Полученная иллюзия должна была продержаться около восемнадцати часов. Незадолго до истечения этого срока можно было прийти, чтобы продлить эффект. За это надо было заплатить лишь треть стоимости сегодняшней процедуры.

Цвет волос я менять не стала. Как‑никак не единственная тёмная в городе. Конечно, затеряться среди светлых ещё проще, но…видимо, во мне взыграла гордость. Или просто упрямство. Так что над волосами я работать не стала. Длина и причёска и без того изменились за те годы, что я прожила в Оплоте.

И вот теперь, чувствуя себя призраком, невнятной тенью из прошлого, я отправилась к знакомым местам. С щемящим чувством ностальгии приблизилась к дому, в котором прожила много лет и в который давно уже вселились другие люди. На окне поменялись занавески; нынешние были какого‑то нелепого жёлтого цвета. Перекрасили крышу. А в остальном это был тот же самый дом… Потом я отправилась в библиотеку. Тихонько прошла по залу. Большинство работниц за эти годы сменились, между стеллажами сновали совершенно незнакомые мне девушки. Я даже вздрогнула, увидев, что у одной из них — тёмные волосы. Что‑то ждёт её дальше?

Затем я направилась в самый центр города. Мимо здания мэрии прошла без особенно сильных чувств. Но следующим был позорный столб на площади…

Сейчас столб пустовал, да и вообще народу поблизости было мало. Но для меня это не играло никакой роли. Потому что я видела себя тогда, три года назад. У этого самого столба. Шрамы, окончательно зажившие при помощи чудодейственной мази Александра, будто взорвались болью. И я вдруг вспомнила чувство панического ужаса, когда, кажется, между восьмым и девятым ударом, мне показалось, что я не выдержу боль и умру прямо здесь и сейчас. Паника, которую быстро и действенно побороло только одно — очередной удар, пришедшийся на уже оставленные плетью раны. Боль отлично вытесняет любые мысли.

Меня внезапно захлестнула всепожирающая волна ненависти. Ненависти, злости, агрессии, желания сокрушить всё вокруг. Злости на Иверта Ноллса, оклеветавшего меня на пустом месте. На градоначальника Тель — Мона, не пожелавшего принять мою апелляцию. На Уилфорта, подписавшего приговор, не разобравшись в сути. На Брайана, подстроившего всю эту историю. На светлых, в стране которых возможно подобное обращение с людьми. На тёмных, которые так ничего и не сделали, чтобы изменить ситуацию.

Гнев был настолько сильным, что я до боли сжала кулаки, а перед глазами заплясали тёмные круги. Пришлось сделать десяток глубоких вдохов и медленных выдохов и буквально силой заставить себя разомкнуть стиснутые зубы. Я развернулась, и ноги сами понесли меня прочь с площади, подальше от центра, куда придётся, не останавливаясь, лишь бы идти и не думать, и чтобы ветер дул в лицо.

Я сама не заметила, как людные улицы со своими афишными столбами и витринами остались позади. Очнулась уже на окраине. И теперь, облокотившись о невысокий ветхий забор, взирала на одноэтажное здание храма с круглой зелёной крышей.

— День добрый, дочь моя.

Священник шёл по сырой траве лёгким, широким шагом. Он был одет в свободную белую рясу, перепоясанную простой бечёвкой.

— Могу ли я чем‑нибудь тебе помочь?

Я покачала головой. Должно быть, он неверно понял моё появление около храма.

— Нет, святой отец. Благодарю вас.

Было немного странно называть этого конкретного священника 'отцом': не думаю, что ему было намного больше тридцати.

— Однако ты выглядишь как человек, который заблудился и нуждается в помощи, — заметил он.

Я, конечно, могла бы отмахнуться и просто уйти. Но в поведении священника отсутствовала неприятная навязчивость, улыбка же была открытой и какой‑то светлой. Да и слово 'заблудился' было выбрано чрезвычайно удачно. Я действительно чувствовала себя заблудившейся и, кажется, уже отчаялась найти выход.

— Быть может, я действительно нуждаюсь в помощи, отче, — ответила улыбкой на улыбку я. — Но только, боюсь, вы мне помочь не сможете. Слишком уж всё запутанно.

К моему удивлению, возражать священнослужитель не стал.

— Охотно верю, дочь моя, — кивнул он. — Я всего лишь человек, и потому отнюдь не всемогущ. Однако же тебе могут оказать помощь боги.

Я усмехнулась. Он вопросительно изогнул бровь, словно даже не подозревал, в чём может заключаться причина подобного скептицизма.

— Видите ли, святой отец, я не слишком религиозный человек, — объяснила я. — Сказать по правде, я почти не посещаю храмы и даже не уверена, что смогу вспомнить хотя бы одну молитву. Не думаю, что боги захотят мне помочь.