Океан. Черные крылья печали - Филип Жисе

Звезд на небе видно не было. Тучи скрыли их от глаз. Изредка молнии полосовали небо, и рокотал гром. На волнах пенились гребни, а ветер заставлял снова и снова вздрагивать мокрое тело.

Ангелика все пила и пила, никак не могла насытиться. Внезапно желудок скрутили спазмы, девушка упала на колени и ее начало рвать. Казалось еще немного и желудок сам вывалится наружу.

– Кто здесь? – услышала Ангелика голос Алессандро.

Она попыталась ответить, но новые рвотные спазмы скрутили ее тело. В тот же миг небо осветила молния. В ее вспышке Алессандро увидел Ангелику и бросился к ней.

– Что случилось?

– Вода, – только и успела сказать Ангелика, прежде чем снова согнуться над днищем лодки.

Алессандро понял, о чем говорила девушка, взял ее за плечи.

– Это пройдет. Не нужно торопиться, пей, не спеша и маленькими глотками. И как можно больше. Как можно больше, – повторил он, оставил девушку и запрокинул голову.

Какое-то время Алессандро стоял и пил воду, затем сказал:

– Мы должны наполнить водой все емкости, что у нас есть. Все до единой. Я пойду, разбужу остальных.

Алессандро направился к навесу, миг спустя вернулся и принялся наполнять пустые сосуды водой. Из-под навеса показался Стивен, упал на колени и запрокинул голову к небу. Новая вспышка осветила небо, и Ангелика увидела синьору Полетте и синьора Дорети, Эбигейл и Кирка. Все как один они падали на колени, так как ноги не держали их, и устремляли взгляд к небу. Кто-то даже смеялся. Ангелика увидела, как Эбигейл сложила руки лодочкой, наполнила их водой и поднесла ко рту. Кирк что-то ей прокричал, схватил руки девушки в свои и ткнулся носом в раскрытые ладони. Эбигейл взвизгнула и пнула Кирка ногой, рассмеялась и выплеснула на него остатки воды, снова наполнила и принялась пить. Кирк хохотнул, размахнулся и шлепнул Эбигейл по ягодице, едва прикрытой тонкой полоской трусиков. В ответ Эбигейл брызнула на Кирка водой, раскинула руки в стороны и запрокинула голову.

Ангелика поднялась на ноги, спазмы оставили ее, и она снова могла радоваться жизни. Счастье наполняло ее. Улыбка так и просилась на лицо. Ангелика испытывала радость от осознания того, что идет дождь, и теперь им не грозит смерть от жажды, по крайней мере, в ближайшем будущем. Радовалась, что не умерла. И синьора Полетте жива, и синьор Дорети, и Кирк, и Эбигейл, и Алессандро и даже Винченцо. Винченцо. Ангелика осмотрелась, но Винченцо нигде не заметила. Где же он? Неужели действительно умер?

Тревога проникла в сознание девушки. Теперь, когда смерть от жажды не грозила, она могла думать не только о собственном спасении. Жалость к Винченцо проснулась в Ангелике, да и совесть решила напомнить о себе. Каким бы засранцем он ни был, но именно он взял ее на работу и помог им с Леопольдо с квартирой в Милане.

Ангелика умылась дождевой водой, наклонилась, вытерла лицо низом футболки и направилась под навес. Винченцо был здесь, лежал на одеяле лицом вниз, раскинув руки в стороны. Мысль о том, что он мертвый, страшила девушку и пробуждала к жизни все новые и новые нарекания совести. Он помог ей, а она ему даже воду пожалела. Правда, Ангелика поспешила себя успокоить тем, что давала когда-то ему леденец. Только вот, тогда он не нуждался ни в воде, ни в пище.

Ангелика опустилась на колени рядом с Винченцо, положила руку ему на плечо и толкнула. Не видя никакой реакции со стороны Винченцо, толкнула сильнее. И снова ничего. Тогда Ангелика положила пальцы на шею Винченцо и принялась нащупывать пульс, как это когда-то делал Алессандро. Пульса не было. Может, она не там ищет? Или Винченцо все же умер?

Девушка снова положила пальцы на шею Винченцо, ближе к адамову яблоку и начала там искать пульс. Вдруг замерла. Что-то ощутила пальцами или ей это только показалось? Девушка повторила попытку. Нет. Пульс был. Слабый, но был. Она отчетливо его улавливала. Один… Два… Три… Четыре…

Ангелика тряхнула Винченцо за плечо.

– Винченцо, просыпайся. Дождь идет.

Впустую. Она затрясла сильнее. Наконец-то Винченцо подал признак жизни – шевельнул ногой. Ангелика схватила висевшее над головой и закрывавшее от Винченцо струи дождя одеяло и отбросила в сторону. Ветер бросил струи дождя Ангелике в лицо, застучал по спине Винченцо.

Ангелика ухватила Винченцо за плечо и попыталась перевернуть того на спину. Не с ее мизерными силами. Тогда она вновь схватила Винченцо за плечо и принялась трясти того что было силы. Винченцо издал то ли стон, то ли мычание.

– Вставай, Винченцо!

– Что ты делаешь? – послышался сзади голос Эбигейл.

– Пытаюсь вернуть к жизни Винченцо.

– Зачем?

– Зачем? – Ангелика открыла рот, вытерла рукой воду с глаз и посмотрела на Эбигейл.

– Ну да, зачем? – Эбигейл опустилась на колени рядом с Ангеликой. – Нам и без него неплохо будет. Или ты уже забыла, какой он?

– Нет, не забыла. И все же я хочу вернуть его к жизни, – Ангелика потянула Винченцо за плечо, пытаясь перевернуть.

– Ну и глупая. Будь ты на его месте, он и пальцем бы не пошевелил, разве что членом, – Эбигейл прыснула.

– Знаю, но все равно не могу просто так оставить его умирать. Это не по-человечески.

– Не по-че-ло-ве-че-ски, – протянула Эбигейл. – Может, ты и права. Не знаю. Кирк! – Эбигейл повернулась и позвала американца.

Втроем они перевернули Винченцо на спину. Губы Винченцо зашевелились, едва капли дождя застучали по его лицу.

– Довольна? – Эбигейл посмотрела на Ангелику.

– Да, – Ангелика подхватила пустые сосуды, валявшиеся неподалеку. – Надо наполнить их водой, пока дождь не закончился.

Ангелика поднялась на ноги и двинулась к центру лодки, где Алессандро со Стивеном и синьорой Полетте наполняли дождевой водой все, что можно было использовать для хранения воды – сосуды, оставшиеся неиспользованными рвотные пакеты и даже три презерватива, невесть каким образом оказавшиеся в спасательном комплекте.

Ангелика лежала на боку, закрыв глаза и положив руки под голову. На устах девушки играла легкая полуулыбка. Она только недавно проснулась и теперь слушала разговор синьоры Полетте с синьором Дорети. Точнее говорила одна синьора Полетте, а синьор Дорети сидел рядышком и молчал, полуприкрыв глаза. По всей видимости, он даже не слышал ее, как обычно погрузившись в омут собственных воспоминаний.

Синьора Полетте говорила о ночной грозе, посланной, по ее словам, не иначе как самим Всевышним, наконец-то услышавшим их молитвы. Говорила, что она нисколько не сомневалась в том, что им удастся пережить ужасные часы жажды, верила в бога и надеялась на его помощь. Синьору Полетте вряд ли можно было назвать сильно верующим человеком. Скорее, она была как все – в обычной жизни вспоминала о боге меньше, большей частью по выходным, когда ходила в церковь или по праздникам, в частности религиозным. А вот в трудную минуту религиозность синьоры Полетте, впрочем, как и многих из людей, увеличивалась, она много молилась, возлагая надежды на бога. Ангелика и сама стала более религиозной после катастрофы, хотя до этого события назвать ее религиозной было нельзя. Церковь она посещала большей частью только по религиозным праздникам, да и о боге вспоминала не часто. Но после катастрофы она начала молиться. Молилась, как умела. Просила бога о том, чтобы их как можно скорее нашли спасатели, о том, чтобы она поскорее увидела родных, смогла обнять маму, отца, понежиться в объятиях Леопольдо. Но больше всего просила… нет, даже молила о возможности принять ванну, со всевозможными гелями, шампунями, скрабами, кондиционерами для волос и множеством других безделушек, о которых печется любая современная девушка.

Ангелика часто представляла, что будет делать, когда вернется в Милан. Первым делом она даже не даст возможности Леопольдо прижать ее к груди, а быстренько залезет в ванную и несколько часов будет сидеть там, приводя себя в человеческий вид. Ангелика успела привыкнуть к гнилостному запаху изо рта, к той ужасной вони, которая исходила от ее давно немытого тела (и кто только выдумал этих акул?), к всклокоченным волосам, давно не знавшим расческу, к пальцам, уже успевшим позабыть, что такое маникюр. Успела привыкнуть, но так и не смогла смириться с этим. Нет. Для девушки начала XXI века это было слишком тяжелым испытанием, настоящим ударом, поэтому неудивительно, что самой большой мечтой для Ангелики было привести себя в порядок. А вот когда она выйдет из ванной, наступит время для обнимашек с Леопольдо, она выслушает все его вздохи и ахи о том, как он сильно скучал, как ему было тяжело, как мечтал о встрече с ней (она, конечно же, будет лежать рядышком, нежиться в его объятиях и чуть ли ни мурлыкать от удовольствия как кошка). Когда же они с Леопольдо насладятся друг другом, она посетит салон красоты, приведет в порядок волосы, ногти, кожу. После салона, вновь обретя свою красоту, она первым делом поедет к родителям. Ох и натерпелись они из-за нее. Ангелика всегда с болью в сердце думала о том, как страдают родители, не ведавшие о ее судьбе, возможно, думают, что она умерла, хотя на самом деле она еще ой какая живехонькая.