Тропа барса - Петр Катериничев

Глянул вверх: блюстители порядка и нравственности ; пока не появились; чуть морщась от боли, прихрамывая, свернул за угол и только тогда услышал самозабвенный визг девчонок — это был ему сигнал, что дверь выставлена. А значит, девчата сейчас разводят бодягу насчет проникновения к ним хулиганствующих пьяных милиционеров, председатель студсовета общежития Серега Гирин, давний собутыльник Егорова и компаньон по беззаботным рисковым выходкам, поднимает самый что ни на есть базарный кипеш, грозит дозвониться важным ментовским начальникам и жаловаться, жаловаться. Девчонки же, почти в чем мать родила, мечутся по коридору с воплями, стенаниями и воем, подобающим случаю.

Короче, концерт но заявкам хора имени Григория Веревки с редким по тем временам бесплатным стриптизом!

Володя тем временем выбрался на улицу имени красного командира Щорса, стопорнул частника и ринулся в училище, полагая, что борцы за чистоту нравов не угомоятся…

Они не угомонились. Когда в полчетвертого утра по взводу объявили подъем и построение, Володя бодро стоял в строю и беззаботно и безгрешно поглядывал на толстого милицейского майора, стоявшего рядом с командиром взвода.

— Курсант Егоров, выйти из строя! — зычно приказал комвзвода капитан Нечипорепко. Володя сделал положенное количество шагов вперед.

— Где вы находились между двадцатью тремя и двумя тридцатью?

— Во сне, товарищ капитан! — бодро ответствовал Володя вислоусому Нечипоренке.

— Во сне, говоришь? — Милицейский майор приблизился к курсанту, светло-голубые глаза навыкате по-крабьи уставились ему в лицо. — А где же ты так поцарапался?

— Порезался при бритье, товарищ майор!

— Все шутишь… А руки там же, при бритье, спалил? кивнул он на замотанные свежими бинтами кисти.

— Неудачно выполнял упражнение на перекладине, товарищ майор!

— Вот что, клоун… Теперь, если кто-то из патрулей встретит тебя в городе, ты у меня выполнишь упражнение удачно, это я тебе обещаю… — просипел майор тихо. стоя рядом, почти вплотную. — И из славных вооруженных сил тебя отчислят по состоянию здоровья… А перекладину… Перекладину ту ты у себя из задницы будешь долго вынимать, понял, курсант?

— Как не понять, товарищ майор, — так же тихо ответил Егоров. — На всякую хитрую жопу — свой болт с резьбой. — Чуть помолчал и добавил:

— И наоборот.

Майор хмуро развернулся и отчалил. Курсанты загомонили весело: историю с неудавшимся захватом и прыжком с верхнего этажа общаги-сталинки знал уже весь взвод.

— См-и-ирна-а-а! — прорычал капитан Нечипоренко. после того как проводил майора милиции. И сказал речь Краткую, но содержательную. Смысл ее, если убрать идиомы, сводился примерно к следующему: «Я вам дурак или кто? Лезете, куда понятия не имеете! Одно подытожу; я вам все время спускал сквозь пальцы, но впредь, если я кого-то за что-то поймаю, то это будет конец!»

— О чем задумались, Егоров? Вы же курсант! — Капитан остановился напротив Володи.

— О Китае, — не моргнув глазом быстро ответил тот.

— О Китае?

— Так точно. Нам товарищ подполковник как раз на политзанятиях рассказывал. И знаете, что выходит?

— Что? — недоверчиво, ожидая подвоха, переспросил капитан.

— Китайцы — умный народ. Но не все. Капитан долго и пристально смотрел на Егорова, произнес тихо, зловеще:

— Смирна-а… Два наряда!

— Есть два наряда.

— Кругом! Встать в строй! — Задумчиво посмотрел вслед Егорову. — Тоже мне Калигула… — выдавил он, добавив, впрочем, известное отглагольное прилагательное, а потом и продлил тему с привлечением всего словарно-ругательного запаса не только братских русского и украинского, но и всей индоевропейской языковой группы…

…В самоволки Володя Егоров ходить не перестал, но уже явно перебесился и сократил число матримониальных связей до прожиточного минимума: у милицейского майора хватило бы власти и сволочизма сильно подпортить карьеру будущему офицеру, а то и прервать ее до начала. Гореть на такой мутате ему не хотелось.

Тем более… Удача привлекает всех, неудачники не нужны никому.

В серьезном ведомстве оценили удачливость Егорова. Как и его умение «работать с людьми»: Тигру Полосатого не заложили ни бабульки-вахтерши, ни девчонки. Самое удивительное, даже те, с кем отношения его не сложились или прервались.

«Редкий талант», — подытожил подполковник Кузнецов и принял решение. Подходил Егоров по всем статьям, но имелось одно упущение: Володя не был членом партии.

На четвертом курсе училища будущие офицеры вступали в ряды КПСС, как и положено, взводом. А Егоров как раз в те поры замотался по соревнованиям, забегался…

Потом про него просто забыли, и, когда перед выпуском стали подъезжать «купцы» за наиболее ценным человеческим материалом, это упущение было мгновенно обнаружено. И — исправлено в течение недели. Беседовавший с Володей визитер в штатском помимо прочего настоятельно порекомендовал вести себя до окончания курса пристойно и — жениться. "Ту карьеру, какую вы можете сделать при нашем содействии, естественно, своим трудом, талантом и упорством, не стоит губить.

Право, не стоит. Такой билет выпадает далеко не каждому, даже за жизнь. Вам — выпал. Мы не торопим и решение оставляем за вами".

И он принял решение.

Но отлучки в тир не возбранялись, были делом законным: Володя Егоров несколько лет с блеском защита. честь училища в соревнованиях по рукопашке, и, когда он увлекся стрельбой, руководство дало зеленый свет.

А в тот вечер они оказались в тире вдвоем. Созвонились заранее, Наташа сказала, что несколько ребят вместе с ней идут пострелять. Встретив его у остановки автобуса, она несвязно что-то рассказывала… Мария Петровна, уборщица, живущая в комнатке при школе и предупрежденная военруком, открыла им и запустила в подвал. Зажгли свет, установили мишени. Наташа сказала, что ребята придут позднее.

Начали стрелять. Девушка безбожно мазала. Пули с визгом рикошетили от стен.

— Ну не знаю, что такое сегодня. — Дыхание ее было нервным, в горле стоял соленый ком: ну почему, почему он опять не обращает на нее никакого внимания, совсем?

У Володи дело тоже ладилось слабо: пули ложились вразброс. А еще… Было что-то тяжелое в том, что длинный бетонный тоннель убежища отделял их от остального мира… Будто уже навсегда.

Стреляли они по очереди. Настроение девушки все более и более портилось, а Володя… Ему вдруг показалось. что они остались только вдвоем среди чего-то пустого и враждебного, и эти черные, расплывающиеся кружочки — вовсе не мишени, и нужно обязательно попасть, изрешетить их пулями, иначе…

Выстрелы гулким эхом отдавались в бетонном подземелье, и ему впервые пришла тогда в голову мысль: каким бездарным делом они занимаются теперь…

Тренируются… Для чего? Она — для победы в соревнованиях, а он? Если быть честным, он — чтобы… Ну да. Когда-нибудь на месте этих кружочков будут люди, и он, Володя Егоров, станет их убивать.

Стоп! Слов «люди» никогда, никогда не употреблялось при обучении! Находились другие: «гражданское население», «ограниченный контингент», «группа быстрого развертывания»… Не употреблялось почти и эмоциональное «враг», проще и легче — «противник», нечто неодушевленное, почти механическое, слово, к которому так легко прибавить другое — «условный». Ну а если условный, то и занятие, которому его обучали пять лет, — не сама война, а просто игра, как в детстве…

— Все, не могу больше! — Наташа опустила оружие. — Ничего не получается! День, что ли, такой?

— Ничего, он скоро закончится. — Володя глянул на фосфоресцирующий циферблат:

— Уже одиннадцать.

— Ото!

— Так мы пришли почти в девять.

— Ну надо же! Летом всегда так, не угадаешь с этим временем!

— Что-то Марья Ивановна нас не погнала…

— Да она уже спит давно: встает-то в пять.

— Так сейчас каникулы, зачем ей?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Привычка, наверное. — Она помолчала, спросила:

— Тебе нужно в училище?

— Мне нужно было в училище два часа назад. Сейчас уже нет. В любом случае, милая девушка, я провожу тебя.

— А я и сама не боюсь! Тем более со стволом! — задорно заявила Наташа. Володя посерьезнел:

— Брось, Наташка. Ты же все равно не сможешь выстрелить в человека.

— Не-а. Не смогу. Но напугаю до смерти! — Девушка быстро упаковала оружие, патроны в сумку. — Егоров… Раз уж ты не спешишь, подожди меня еще минуток десять, ага?

— Да запросто!

— Пойдем!

Они поднялись из убежища-тира, прошли пустой и гулкий школьный коридор. Наташа чувствовала, как у нее захватывает дыхание и наворачиваются слезы: она помнила.. как ходила по этому коридору еще первоклашкой с четырехугольным ранцем за плечами и мешком со сменной обувью, и тогда стены казались ей огромными, а верхние этажи школы, где обитали старшеклассники с длинными, под Битлз, волосами и пробивающимися усиками, виделись совсем другим, недостижимым, взрослым миром… А теперь…