Тайна Крикли-холла - Джеймс Герберт

Серафина, не принадлежавшая к любителям скалолазания и длинных пеших прогулок, отдувалась и фыркала, как кит, топая следом за братом.

— Ну да, а ты уверен, что они не вернутся? — спросила она, глядя в спину брата.

Квентин замедлил шаг, давая сестре возможность догнать его. Сам он привык к подъему, потому что бегал тут каждое утро.

— Да нам минута понадобится, чтобы оставить это на крыльце.

Квентин приподнял пластиковый пакет, который держал в руке. На дне пакета лежало нечто объемное.

— Будет им хороший сюрприз. — (Это прозвучало как «харош суприс».)

Серафина наконец поравнялась с ним.

— Нет, — сказала она, задыхаясь. — Я не хочу оставлять это снаружи, как того голубя. Этот подарочек надо внести в дом. Прямо ей в кроватку!

— Не сходи с ума, ты этого не сделаешь! Вдруг нас поймают?

— Послушай, я стащила ключ из маминого ящика, так что мы вполне можем провернуть дельце. Я не собираюсь упускать такой случай!

— Да мама просто взбесится, если заметит!

— Мама убирает в доме только раз в месяц. Ей этот ключ еще пару недель не понадобится. Не заметит она пропажи.

— Не знаю, Серфи. Как-то это… нечестно.

— Не будь таким занудой. Мы войдем и выйдем, только и всего.

— Но мы же не знаем, где ее спальня.

— Найдем, подумаешь! У нее, наверное, есть и кукла Барби, и всякое такое, как у маленькой.

— Лучше бы ты ей дала сдачи, когда она тебе врезала!

— Заткнись, Квентин. Ты там не стоял, ты не знаешь, как все было. Я просто ничего не видела и свалилась, потому что не смотрела под ноги!

— Хочешь сказать, она тебя с ног сбила? Ну, зато тебе несколько дней в школу ходить не надо.

— Я просто не хочу туда идти, а то все увидят, что она со мной сделала.

— Тебе повезло, что мама с тобой так мягко обошлась. Меня-то она бы точно погнала в школу, если бы я пришел со сломанным носом.

— Он не сломан.

— А выглядит так.

— Нет, не сломан. Просто немножко распух.

— И красный. Как задница у гиббона.

— Заткнись, или я тебя затолкаю в дом одного!

Квентин умолк. Младшая сестра могла командовать им, потому что была намного сообразительнее. И она знала о нем кое-что такое, о чем могла рассказать матери. Мама не позволяла ему воровать. Или курить. Или швырять камни в чужие окна, когда никто не видит. Но Серфи много раз подбивала его на приключения, впутывая в неприятности. Однако мама не верила, что Серфи может быть настолько бессердечной, и всегда во всем винила только сына.

— Дай-ка мне еще раз взглянуть, — попросила сестра, снова отстав от брата.

— Зачем?

— А потому что мне нравится на это смотреть. Зато ей не понравится. Вот уж переполошится! Отправится вечером в постельку, вся такая хорошенькая и невинная, откинет одеяло — а там здоровенная, вонючая, окровавленная крыса! Хотелось бы мне оказаться рядышком и все увидеть!

Серафина фыркнула, и прозвучало это весьма неприятно. Ее брат остановился и запустил пальцы в растрепанные волосы.

— А почему бы тебе не засунуть эту крысу под простыни или в самых ногах постели, чтобы она сначала ее не заметила? Уляжется, вытянет ноги — и почувствует что-то лохматое и липкое!

«Липким» была кровь крысы. Эту крысу Квентин загнал в угол в курятнике, где та собиралась подзаправиться, и швырнул в нее кирпичом — тем самым, которым подпирали дверь курятника, чтобы не захлопнулась. Крыса свалилась на бок, а Квентин несколько раз ударил ее, пока та не пискнула, как младенец, и не издохла.

Квентин раскрыл пластиковый мешок, и Серафина заглянула внутрь. Как и Квентин, она всегда наслаждалась видом крови.

— Воняет! — пожаловалась Серафина.

— Конечно, это же крыса, — сухо согласился Квентин.

Серафина подняла голову и хихикнула.

— Наша воображала, пожалуй, описается!

Брат ухмыльнулся в ответ.

Они пошли дальше, и Серафина, хоть и очень устала от подъема по склону, все же улыбалась.

Скоро они добрались до моста, перекинутого на другой берег реки, к цели их путешествия — Крикли-холлу.

Серафине не понравилась река, спешившая к заливу. Уж слишком сильно бурлили и пенились ее волны, выплескиваясь на берега, будто в нетерпении.

Ну, хотя бы дождь угомонился. Мама говорила, многие из местных уже беспокоятся из-за последних ливней. Они могут вызвать еще одно наводнение, вроде того, что было шестьдесят лет назад, так говорят люди. Большое наводнение сорок третьего года стало немаловажной частью истории Холлоу-Бэй, и хотя теперь в живых осталось всего несколько человек из тех, кто помнил те события, все же наводнения боялись. Если верхние вересковые пустоши снова окажутся не в силах впитывать воду, трагедия может повториться. Именно это предсказывали некоторые старожилы, но мама говорила Серафине, что такого не может случиться. Выше по реке для того и построили мосты, чтобы можно было справиться с заторами, а саму реку расширили там, где она впадает в залив, так что не тревожься, детка, деревню не затопит во второй раз. Да, так говорила мама, и Серафина ей верила. Но все равно она радовалась, что сегодня нет дождя.

Девочка уставилась на старое страшное здание, видневшееся за рекой. Кому пришло в голову жить в таком доме? Серафина чувствовала себя так, словно за ней кто-то наблюдал. И Квентину тоже так показалось.

— Давай все-таки просто оставим ее на крыльце, — проскулил он. — Как ту птицу.

Серафина нахмурилась.

— Я тебе уже говорила, надо засунуть крысу ей в постель.

— Не нравится мне это место. У меня от него мурашки по коже бегают. А что, если мы бросим ее в кухню, через порог? Это все-таки не то же самое, что войти в чужой дом.

— Нет! Прекрати скулить!

По правде говоря, теперь, подойдя к дому, Серафина нервничала куда сильнее, чем по дороге, но она не хотела, чтобы ее туповатый братец это заметил. Она всегда была главной, а Квентин во всем ей подражал. Она не может отступить. Кроме того, ее снедала жажда мести.

Она нащупала в кармане куртки ключ, и ее охватила дрожь предвкушения.

— Пошли, Квентин, — резко сказала она, возбужденная мыслью о предстоящем деле.

Квентин еще раз внимательно осмотрел дорогу, прежде чем последовал за сестрой. Он поскользнулся на влажных досках моста, но вовремя ухватился за перила.

Они бок о бок пересекли мокрую лужайку — высокий мальчик рядом с коренастой девочкой, — пройдя мимо неподвижно висевших качелей — их деревянное сиденье отсырело и потемнело от дождевой воды. Просто для того, чтобы удостовериться, что в доме никого нет, Серафина позвонила в парадную дверь, потом взялась за огромный готический дверной молоток и стукнула раз-другой в филенку. Если бы кто-то вышел, она могла бы сказать, что ее прислала мама — спросить, не нужно ли им доставлять по утрам свежие яйца Но никто не откликнулся, и Серафина, усмехнувшись, прошипела брату: «Ага!» — и из ее тонких губ вылетело облачко пара.