Небесное Око - Дэвид Кек

Дьюранд закрыл глаза. Человек не может выбрать время собственной кончины. Но только лишь от человека зависит, как он примет смерть. Дьюранд отбросил прочь обломки щита, глядя, как Керлак поднимается на ноги.

Дьюранд медленно поднял обломок копья, с достоинством салютовав взирающему на него противнику. Надо закончить начатое. Керлак кивнул и бросился в атаку, занеся над головой меч словно кузнечный молот. Дьюранд отбил удар обломком копья, прикрыв лицо свободной рукой.

Керлак наносил удар за ударом, заставляя Дьюранда пятиться и спотыкаться. О контратаке нечего было и думать: он едва успевал перевести дыхание. Тяжелая кольчуга стесняла движения, тянула к земле. Керлак снова занес меч, целясь Дьюранду в голову. Дьюранд отпрыгнул в сторону и, нырнув, обрушил на голень соперника косой удар, после чего снова отскочил. Из последних оставшихся сил Дьюранд бросился в атаку. Перед глазами плыли круги, он ясно слышал тяжелое дыхание противника. Дьюранд воздел обломок копья как дубину и принялся молотить им Керлака с такой силой и отчаянием, что чуть не выронил свое оружие. Противники отступили друг от друга. Дьюранд великолепно понимал — его силы на исходе. Надо было достойно встретить смерть. Неожиданно Керлак потянулся руками к шлему, покрытому вмятинами от палицы Дьюранда. "Что случилось?" — подумал Дьюранд. Неужели один из ударов все же достиг цели? Одним рывком Керлак сорвал с головы шлем.

Рыжеволосый рыцарь бросился в атаку слишком быстро. Дьюранд почувствовал боль в руке и плече. Пятясь, он прикрыл лицо руками. Что-то оцарапало голову и ухо. И вот наступил решающий момент. Дьюранд попытался сфокусировать взгляд на лице Керлака, залитом кровью. Противник высоко воздел клинок, блеск которого отразился в глазах Дьюранда. Меч начал опускаться, вычерчивая сверкающую дугу. Сжав обломок копья, Дьюранд рванулся вперед, подныривая под удар.

Раздался крик.

На поле бросились люди. Дьюранд услышал, как над ристалищем разносится тонкий свист. Он ощутил на языке вкус земли и железа. В рот попала сухая травинка. Зазвучали голоca. Над головой — купол неба цвета расплавленного олова. Он почувствовал, как к нему прикоснулись чьи-то руки. Раздались крики. Желудок Дьюранда взбунтовался, его вырвало. Качнулся горизонт с деревьями, похожими на черные гнилые зубы.

Дьюранд почувствовал, как его поднимают на руки и кладут на плечи, и вцепился пальцами в собственную кольчугу. Что-то горячее текло по щеке. Он повернул голову и увидел лицо девушки, глаза которой были полны боли. Он хотел дотронуться до ее волос которыми играл легкий ветерок. Она потянулась, и ее белые руки что-то повязали ему на шею. Несшие его мужчины опустились на колени. Взгляд Дьюранда скользнул по груди девушки, поясу, украшенному драгоценными камнями, шелковым туфелькам.

Дьюранд почувствовал ее дыхание, и губы девушки прижались к его лбу в поцелуе.

Когда он пришел в себя в следующий раз, то обнаружил, что лежит в ванне. К потолку комнаты были подвешены многочисленные латунные лампады, в которых горело ароматическое масло, распространяя запах благовоний. На поверхности воды плавали лепестки роз, колыхавшиеся на маленьких волнах, которые поднимало его дыхание и биение сердца. Жар и горячая вода, видимо, должны были облегчить страдания, причиняемые ранами. В голове пульсировал ком сплошной боли, страшно ныла грудь. Дьюранд воззрился на стену, украшенную гобеленом, на котором была изображена девушка в белой сорочке. Девушка держала в руках охапку соломы, в которой устроился зайчик. Это была не простая солома, а сухие ячменные колосья, полные зерен. Казалось, что зайчик смотрел из колосьев на Дьюранда с пониманием.

Дьюранд пытался собраться с мыслями. Он стоял в белом зале Боуэрского замка. У заставленных яствами столов выстроились ряды рыцарей в сверкающих кольчугах. С потолка свешивались огромные масляные светильники из чистого серебра, от которых исходил приятный аромат горящего благовонного масла.

Дьюранд переступил с ноги на ногу. Перед ним был стол для почетных гостей, установленный на возвышении. Рядом ним стояли девушки из свиты Властительницы и несколько рыцарей из богатых родов, проявивших себя на турнире. Девушки улыбались ему, и он не осмелился оставить их улыбки без ответа.

Казалось, все чего-то ждали. Наконец Властительница, стоявшая во главе стола, воздела руки, и залу наполнили звуки ее голоса:

— О Всемилостивая Матерь, Владычица Небесная, трепеща, мы возносим тебе благодарственную молитву. Этим вечером мы молим Тебя о том, чтобы мы пребывали в сердце Твоем, куда бы мы ни направили стопы свои, в какие бы земли под луной не занесла нас судьба. Мы помним о Твоей жертве и благодарим Тебя за жизнь, что Ты даришь и будешь дарить ныне и присно и во веки веков.

Люди стояли в молчании.

— Дева Весны. Рожденная на свет и не ведающая смерти. Святейшая Сестра. Дева Весны и Урожая, в этот вечер мы возносим Тебе хвалу за Твой крик, разорвавший мрак ночи. Мы, вынашивающие и рожающие детей, славим Тебя за то, что Ты приняла на себя бремя созидания. В память о Тебе мы обязуемся следовать Твоему примеру.

— Да будет так, — хором произнесли все.

После того как стихло эхо и повисло молчание, Властительница медленно кивнула. К столу по очереди, один за другим, стали подходить рыцари от каждого отряда, сражавшегося на турнире. Каждый воин кланялся Властительнице и благодарил за гостеприимство и удачу, которая ни на мгновение не оставляла отряд. Когда эта церемония подошла к концу, со всех сторон в зал хлынули люди — бледные стражи с крепостных стен. Дьюранд никогда прежде не мог подумать, что у людей может быть такая белая кожа. Каждый из стражей нес в руках супницу с похлебкой.

Деревянные скамьи застонали под весом опустившихся на них гостей. Перед каждым гостем стражи поставили по тарелке. Дьюранд вздрогнул, увидев, как через его плечо потянулись две белоснежные руки с длинными пальцами, в которых, казалось, не осталось ни единой капли крови, водрузив прямо перед его носом тарелку, украшенную изящной росписью. Расставив блюда, стражники отступили к стенам.

Властительница и ее свита, сидевшие за столом на возвышении, пили вино. Никто, кроме них, не прикоснулся ни к еде ни к питью. Дьюранд и представить себе не мог, кому в зале могла прийти в голову мысль о еде.

Дьюранд не притронулся ни к хлебу, ни к похлебке. За супом последовали пироги, фаршированные утиным, куриным, гусиным мясом и телятиной, подали птиц, запеченных вместе с приправами, и мясо, сваренное в молоке. Голова Дьюранда раскалывалась, ребра ныли, словно по ним били молотом. Одно блюдо сменяло другое, но ему оставалось только сглатывать слюну.