Вернуть престол (СИ) - Денис Старый

И тут силы могли были быть не равными. Помог случай. Войско Пожарского, или уже не его, выследили и подготовили неожиданный удар конницей. Единственно, что за право возглавить эту лихую атаку спорили Прокопий Петрович Ляпунов и Григорий Петрович Шаховской. Потому атака началась только на следующий день, после обнаружения лагеря неприятеля.

Стрельцы, поместные конные, все были в смятении и не знали что делать. Да, они слушали командиров, которые оставались преданными Шуйскому, но каждый для себя уже не был уверен в правильности происходящего. А стрельцы, да и воины поместной конницы, это не сиволапотники, чаще люди думающие, занимающиеся и ремеслом и торговлей.

Как только появилось из-за леса конница Димитрия Иоанновича, прибывшие московские войска стали разбегаться, а наемники, как и те, кто пошел за Пожарским, остались, но в знак покорности преклонили колено, вслед за немецкими пехотинцами. Пожарский же, напротив, выпрямился

— Это ты, что ль Дмитрий Михайлович, али я обознался? — спросил Шаховский, рассматривая Пожарского.

— Я это, Григорий Петрович, я, — сказал полковой воевода уже разбежавшегося войска.

*………*………*

— Ты, боярин, хочешь, чтобы я на веру взял то, что ты тут сказывал? — спросил я Шаховского, как только тот закончил свой душещепательный рассказ про душевные терзания Пожарского.

— Нет, государь! Прошу спросить с него, ты был к князю Пожарскому ранее милостив, — сказал Григорий Петрович.

Мне хотелось сразу же поговорить с Пожарским, да послать за Мининым. Герои все-таки. Но времена Смуты столь туманны, что не понять кто с кем и за кого. Потому верить нельзя никому, даже Дмитрию Пожарскому, в этом варианте истории еще не успевшим значительно выделится.

— Учини дознание! Поспрашивай у московских стрельцов, наемников. Коли случится так, что князь Пожарский призывал всех перейти ко мне, да замедлял переходы, кабы опоздать, то приму его и приближу, — сказал я и отвернулся, не желая больше разговаривать.

Мне еще предстояла работа. Как бы странно не звучало в это время, но я работал с бумагами. Калуга, Кашира, Ростиславо, Тула, Рыльск, Путивль и иные города теперь подчиняются мне. Следовательно, нужно хоть как-то понять, что это мне досталось.

По мере того, как присягали города, а Калуга присягнула только вчера, я требовал с местных властей, которые пока не менял, кроме Рязани, где сами жители схватили и бросили в холодную, информацию по количеству доходов-расходов. Сколько и когда платили налогов, сколько населения, какие ремесленные производства имеются? Сколько коней, телег и прочее, прочее. Получалась с одной стороны инвентаризация части государства, с другой, проверка местной власти на лояльность, профпригодность, элементарно, на честность.

Я найду кого послать в какой-нибудь город для проверки и сверки данных, после будут приниматься кадровые решения. Но это дело будущего, пока же я изучал, на что мне вообще стоит рассчитывать. И понял, две вещи: ни о каком богатстве речи быть не может, с иной же стороны, из того, что уже изучил, понял — перспективы есть. И ремесленники имеются и телеги, кони. Всего мало, но в наличие есть. А по налогам… как только я окончательно перенаправлю на себя налогообложение, то заимею более двух тысяч рублей уже в этом году. Да, для развития, ни о чем. Но это полгода нормального содержания той армии, что я имею на данный момент.

Жду ответов из Нижнего Новгорода, Захарий Ляпунов заверил, что города Рязанской земли все падут к моим ногам. Ярославль, Казань, Астрахань и много городов, они так же, даже без взятия Москвы, войдут в мою систему налогообложения. Кроме того, это же только города. Я, как царь, имею множество деревень и земли, города, к примеру, Углич, которые должны давать немало прибытку. Но с собственными землями стоит обождать. Тут без взятия Москвы и полного контроля государства будет сложно.

Ну и вишенкой на торте формирования финансовой подушки безопасности стало мое послание Строгановым.

Я читал и в будущем, да и успел кое что узнать и в этом времени. И понял… Строгановы обуревшие типы. Половина соли, металл, ходят слухи, что и серебро, тысячи крестьян, сами обкладывают местное, уральское население данью. А еще они эксклюзивно торгуют с Сибирью и через них проходит пушнина в Москву. В мутной водичке Смуты они очень даже удачно наживали добро. И пусть писали об астрономических суммах в двести пятьдесят тысяч рублей помощи от Строгоновых разным царям, в том числе и Шуйскому… не верю! Были подачки, чтобы никто не обращал внимания, как бегут крестьяне на строгоновские вотчины. Да и пусть, казалось бы, Урал же нужно развивать! Но не ценой же полного упадка европейской части России⁈

— Так, а это что за письмена? — спросил я пустоту.

Передо мной было письмо, написанное…

— Это что, греческий? Ну и как мне читать, чтобы не спалиться? — продолжал я разговор с самым умным, самым великим и могучим, лучшим из ныне живущих, и тех, кто родится после — с самим собой.

Я знал, что мой предшественник в теле, что я оккупировал, читал и на латинском, и на греческом. Латинский я немного, но знал чуть выше уровня стихотворных высказываний про penis. Римское право изучал, немного столкнулся. Конечно, я не знаю всех склонений и времен, которых, если не ошибаюсь, в латинском языке… до хрена. Но имеется небольшой словарный запас и те же самые выражения помнил. Греческий же не знал абсолютно.

— Ерема! — закричал я так, что, будь Ермолай и в Кашире, мог услышать.

Через пару минут Ермолай уже получал указания привести ко мне разрядного дьяка Луку Латрыгу [разрядный дьяк, по сути, чиновник, администратор в городах, ведавший разрядами. Встречаются чаще в южнорусских городах]. Мне уже рекомендовали этого товарища, чтобы он помогал разбирать бумаги. Я не отказался, но решил чуть выждать, чтобы самому понять принцип современного делопроизводства. Так что, пусть идет и читает. Все-таки, я все еще болею, могу же прикрыть свое неведение греческого языка тем, что болят глаза? И вообще! А должен я перед кем-то оправдываться? Наверное, так же думал и Лжедмитрий I, вплоть до того, как его убили и прах развеяли.

— Государь! — через два часа, когда я уже и перекусил и подремал, пришел тот самый дьяк.

Слово «дьяк» рисует у меня некого человека в рясе, с огроменной, почему-то нечёсаной, бородой. Нет, борода пострижена, да весьма коротко. Волосы чернявые, так же