То «заика», то «золотуха» - AnaVi

спины. И, обернувшись, я всё-таки увидела мальчонку — ростом и чуть ниже моей же талии! И это же ещё при условии: что я — неизменяемый «метр с кепкой» и «полторашка»… Да! Пусть — и не «на донышке». Но и… Под самое же — горлышко!.. «Хреново прозвучало»! Но и что поделать, когда уже: не «пример», не «образец» и не «предел мечтаний»! Так быстро — взрослеет!.. Шесть лет же практически, а уже смышлёный и развитый «не по годам» — парень… И пусть же всё так же и идёт — своим чередом: и хоть он выйдет из этого ада под названием «семья» — нормальным… «ангелом»! С такими же чёрными широкими бровками-домиком. Небольшими губками-бантиком и… Полными щеками! Не говоря уж и за: высокий бледный лоб — под «жидкой» чёлкой коротко стриженных тёмно-каштановых волос, большие тёмно-карие глаза — в огранке чёрных длинных ресниц; и почти «лунный», настолько «круглый», подбородок. Но и чего уже нельзя будет сказать, наверное, и про его же всё сейчас — незатейливую тёмно-синюю пижаму с длинными рукавами и штанинами, в каких-то машинках; и роботов же — на чёрных носках поверх! Что ж, но и как бы то ни было, при всей же «детской непосредственности», он выглядел так же и вполне же себе — по-взрослому опрятно! Да и так ещё, что и невольно же возникал-появлялся вопрос… Но а сразу за ним — и «ответ»!.. «Откуда у такой «гадкой осинки» — такие «приятные, уже даже и на запах, апельсинки»?». Мудак «мудаком», а и бык-осеменитель — что надо! Но и если же всё, конечно, ребёнок — в него, а не ещё и в ту: не-далёкую мать. «Не-далёко-близкую» — в сравнении же… и с «этой»! — Просто… Она не любит — когда на неё так смотрят!

— Как? — Усмехнулась я и присела на корточки, на уровень его же глаз, помогая и давая же тем самым возможность — не запрокидывать голову, смотря на меня снизу-вверх! Может, ему это — нормально и привычно… уже. Или — «ещё»!.. Да… Но а мне же — гадко и… противно: уж кто-кто, а я — явно не заслужила «такой чести». Так ещё и — «от него»! Неважно — ангел он… Или — не «ангел»!.. Но и с этим же — точно не ко мне!.. Если только и — «наоборот»… С твоей-то и низкой самооценкой?.. Куда уж и «ниже»! А ну!.. Цыц!

— С осуждением… — Опустил голову Максим и сжал свои маленькие бледные ручки в кулачки.

— Но ведь она нас — не… — нахмурилась я и обернулась: на всякий случай — проверить свою же теорию! И тут же — удостоверилась в правильности её, — …видит.

— Нет, но… Ей не нравится — это и!.. Она даже ругается: когда видит, что так — на неё смотрит папа или… или я.

— Только — «ругается»? — «Только»! Ага… Да-да. Поработаем — с противоречием? Говорить об этом и «слышать», тем более — и от «ребёнка», совершенно разные вещи!

— Не «только», но… Лучше просто не делай — так! — Проговорил глухо малыш и снова взглянул своими большими карими глазами на меня. А ну-ка!.. Фу! Разжала кулаки. Ещё и ты тут — ребёнка попугай, ага! О… «Попугай»! И правда!.. Или у вас сейчас — будет спарринг? Совсем сдурела, Попка-дурак, ребёнка — бить?! Ещё хуже, чем «лежачего»! Затк-нись! Ну-ну… Ещё подорвись, прям при нём, чтобы и её же — хорошенько разукрасить! Она — заслужила!.. Как исключение и из «правила» же? Пф!.. Да пожалуйста. Мальчонку только — не зашиби! Что?.. — Всё хорошо, Катрин… — Дёрнул за левый рукав моей кофты и меня же обратно, резко остановив, он. — Не нужно… Правда!

Ну надо же!.. «Отпустило»! Я — не повторяюсь! А я — да!.. И всего-то лишь надо было сказать и назвать же тебя — Катрин! Или лучше будет: «обозвать»? Мать же — «на-зывает»! Кхм!.. Да! Не Катя и не Катерина… Кат-рин! Это звучит — гордо!.. Люблю — этого парня! Никаких тебе: формальностей, официоза и… фамильярностей же! Просто и… со вкусом! Апофеозно!.. Катрин и Максим. Как Бонни и Клайд! Ух… И забойный коллаб бы вышел — будь он постарше, а я… Ещё старше! Ты его, что, посадить хочешь? Или в обратку — и сама сесть? Таких дел бы наворотили! Сначала — не сядьте, воротилы!

— Если бы ты знал — как я хочу забрать тебя с собой!.. Забрать — у «этих»… (не)людей! — Прошипела я, вновь сев перед ним на корточки, хоть и всё ещё продолжая испепелять, пусть уже и боковым же зрением, «тушу» на полу — над правым же плечом.

— Знаю, но… Ты — не можешь! — Покачал головой мальчонка, растрепав свои короткие каштановые пряди.

— Через пару лет — я бы смогла… — Сжала я уже и обе руки перед собой — в один кулак: тем самым — найдя ещё и устойчивую точку-опору. — Когда бы — «встала на ноги» и… нашла бы себе — мужа. И тебе же — «отца»! «Нормального»… Я бы всё — сделала!..

— Это — долго!.. — Надул губки ребёнок.

— В этом-то — и «проблема»! — Горько хмыкнула я и вытащила из переднего же левого кармана кофты несколько мелких денежных купюр. — Держи!.. На сладости.

— Спасибо! — Счастливо улыбнулся Максим, обняв меня уже и своими обеими руками за шею: правым кулачком — сжимая несколько прядок моих же волос, а левым — деньги; параллельно ещё — и касаясь его пальцами кожи её! Но и ощутив резкий контраст температур, его холода и моего же всё тепла, я ойкнула, резко вздрогнув и немного отстранившись от него. — Что-то — не так? — Поджал губы в непонимании он, тут же повторив за мной и глянув в глаза. Вот дура!.. Не ударила, так обидела, да? Почему он «такой»… холодный? Или я — слишком горячая?.. А ты всё о том, да, «разновозрастном романе». Лолита, ты!.. Это ты — Набоков и… Извращенка! Только заболеть — не хватало!

— Ты… холодный! — Выразила я, наконец, и одну же из своих «больных» мыслей.

— Умылся — холодной водой… — Пожал плечами ребёнок и взял меня своей левой рукой за мою же правую. — Пойдём!.. Покажу — кое-что. —