Вся правда о нас - Макс Фрай

— Что?! — изумился Нумминорих.

— Приговорённых. Тех, кому сказали: «Ты скоро умрёшь, спасения нет», или: «Сиди смирно, ничего из твоих затей не получится», или: «Как ни старайся, тебя никто никогда не будет любить». Ну или от чего ещё люди обычно приходят в отчаяние.

— А, теперь ясно. Нет, ничего такого при мне не случалось. Только Меламори вышла из палатки Пророка злющая, как будто проспорила ему тысячу корон. Я не знал, что и думать. Но вчера вечером она ненадолго вернулась в Нумбану, проверяла, не разучилась ли проходить Тёмным путём по чужому следу. Убедилась, что всё в порядке, на радостях позвала меня выпить, расспрашивала о Пророке, и о своём разговоре с ним рассказала… Ну, ты же знаешь, да?

Я молча кивнул.

— Тоже совсем не похоже на, как ты выражаешься, «приговор», правда?

— Ну почему, — вздохнул я. — Вполне себе приговор. К долгосрочной ссылке и каторжным магическим работам среди арварохских буривухов.

— Но…

— Да шучу я. Шучу. Ладно, с Пророком понятно. Спасибо, ты снял с моего сердца самый большой камень. Давай, поднимайся, пойдём снимем ещё один. Ну или наоборот, уложим парочку дополнительных. Как получится.

— Куда пойдём? — заранее обрадовался Нумминорих.

— В один симпатичный трактир по соседству. Урдерская кухня, не кот чихнул.

— Урдерская?! А разве в Ехо такая есть?

— Теперь есть. Буквально в двух шагах отсюда, на Сияющей улице. Трактир под названием «Свет Саллари». Совсем недавно открылся. Мы все в этих урдерцев уже натурально влюблены. И тебя, предвижу, ждёт та же участь. У них там, кстати, ещё и птица сыйсу живёт.

— Да ты что!

— Истинно тебе говорю.

— И ты забрал меня из Нумбаны специально, чтобы туда отвести? Ты настоящий друг!

— К сожалению, не настолько. Если бы мне не понадобился твой нос, жил бы ты без супа из не-муяги до окончания своей нумбанской ссылки. Но мне надо срочно выяснить, где целыми днями гуляет глава семейства. Штука в том, что время от времени он бесследно исчезает. В прямом смысле бесследно, Меламори вчера чуть не свихнулась, пытаясь встать на его след, которого, хоть убей, не было. Ну и вообще странное семейство, загадка на загадке, враньё на вранье — при том, что люди чудесные, очень мне нравятся. И не только мне. Но разобраться всё-таки надо.

— Отлично, — обрадовался Нумминорих. — Каникулы в Нумбане дело хорошее, но знал бы ты, как я соскучился по развлечениям, которые у нас считаются повседневной работой!

По дороге в «Свет Саллари» сердце у меня колотилось так, словно я вёл к умирающему знахаря, который должен провести обследование и сказать, есть ли надежда.

Думал сердито: «Сам виноват, зачем было к ним цепляться? Наплевал бы на все дурацкие несовпадения, закрыл бы глаза, заткнул уши, и жил бы сейчас спокойно. Ну, то есть, хотя бы по этому конкретному пункту — спокойно. Какое мне вообще дело до их предполагаемого родственника, неумелого куманского убийцы с красным лицом, исчезающего так же бесследно, как дружище Ди».

Но и сам понимал, что если бы не цеплялся, это был бы уже не я.

В общем, хорошо, что здесь совсем недолго идти. За полчаса я бы совсем извёлся, а за три минуты просто не успел.

Свернув на Сияющую улицу, мы сразу же столкнулись с Кофой, который, судя по мечтательному выражению лица, только что покинул уютный урдерский трактир. Увидев Нумминориха, Кофа сразу сообразил, зачем мы идём в «Свет Саллари». Профессионал в его лице заинтересовано хмыкнул, а возлюбленный сестры главного подозреваемого во всём на свете сразу, напротив, помрачнел. Однако их сумма, великолепный сэр Кофа Йох, Мастер Слышащий, бывший шеф Правобережной полиции, натурально державший на своих плечах город в Смутные Времена, плевать хотел на этот конфликт интересов. Дело есть дело, а грамотный подход к расследованию он всегда одобрял.

Кофа приветливо улыбнулся нам и сказал:

— Вот вам сногсшибательная новость, мальчики: Кадди раздобыл на Сумеречном рынке бочку воды из Великого Крайнего Моря и теперь варит на ней камру, соединив, таким образом, наш классический рецепт с традициями урдерской кухни. И результат вовсе не так ужасен, как можно решить, дав волю воображению. Определённо не лучшая камра в столице, но и не абсолютное зло, воплотившееся в образа напитка. А горячие туманные клатты по-шимпуйски могут уравновесить любые несовершенства и сделать утро незабываемым. Досадно, что я не могу вернуться с вами в трактир и позавтракать ещё раз, этому препятствует небольшое недоразумение в Канцелярии Забот о Делах Мира, в котором меня попросили разобраться. Однако если вам понадобится моя консультация или практическая помощь, не стесняйтесь, пожалуйста.

В переводе на человеческий язык его великодушное предложение звучало бы примерно так: «Смотри, сэр Макс, не вздумай скрывать от меня подробности, вне зависимости от того, понравятся они мне или нет».

— Когда это я вас стеснялся? — улыбнулся я. Что, конечно, означало: «Ладно, расскажу всё как есть».

Кофа посмотрел мне в глаза и, похоже, удивился, внезапно обнаружив, что не он один беспокоится об исходе урдерского дела, как о своей личной проблеме.

— Вот и славно, — наконец кивнул он. И зашагал прочь по Сияющей улице, а мы свернули во двор и вошли в трактир.

Леди Лари, увидев меня, просияла, а Иш — всё ещё мальчишка, как и вчера — приветливо помахал рукой с потолка, куда полез переделывать свои рисунки, на мой взгляд, безупречные, но настоящего художника поди переубеди. Повар Кадди Кайна Кур вынес из кухни блюдо, над котором парили маленькие кучевые облака — видимо, те самые туманные клатты по-шимпуйски, которыми так впечатлился Кофа. А Ди, ещё не смывшийся на свою ежедневную прогулку, встал нам навстречу, чтобы познакомиться с Нумминорихом и обстоятельно рассказать, как он счастлив, что в его трактире появился новый клиент.

Мне, впрочем, было не до его речей: на меня сразу набросилась Скрюух. И принялась выражать любовь и привязанность единственным известным ей способом — стягивая с меня лоохи. К счастью, это не так просто, как ей кажется, но держать процесс под контролем всё же необходимо. Скрюух трудолюбива, настойчива и оптимистична. И не оставляет надежд однажды прилюдно раздеть меня догола.

В общем, я был так занят борьбой с дружелюбной птицей, что далеко не сразу заметил замешательство Нумминориха, который улыбался гостеприимным урдерцам, как недорогая деревянная кукла. И говорил соответственно — короткими рваными репликами, какую-то вежливую бессмыслицу, которую из него обычно и на Королевском приёме палкой не выбьешь.

Но даже заметив, я сперва не придал этому значения. Нумминорих, на самом деле, довольно стеснительный человек. Сейчас гораздо меньше, чем прежде, но всё равно порой на него находит. И ему далеко не всегда удаётся держаться, как ни в чём не бывало.

Скрюух тем временем уволокла меня к столу и практически силой заставила сесть. А камру я попробовал совершенно добровольно. И облако сразу сунул за щёку. Ну, то есть, туманную клатту. Или клатт, Магистры ведают, как правильно. На вкус — призрак невинно убиенного отца манной каши с вареньем, этакое разреженное суфле.

Наконец Нумминорих воспользовался Безмолвной речью.

«По крайней мере, птица настоящая», — сказал он.

«Что?!»

«Придумай какую-нибудь уважительную причину быстро отсюда уйти», — попросил он.

Было бы что придумывать. Я вскочил, картинно хватаясь за голову и спешно припоминая эксклюзивные шимарские ругательства, которым научился от заколдованных Джуффином тарелок.

— Драть твоих упырей на дне колодца! Пожрать спокойно не дают. Простите, друзья. Нас вызывают на службу, срочно, и что самое обидное — обоих сразу. Припрячьте для меня парочку этих облаков, я их пока не распробовал. Пошли!

Последняя реплика адресовалась уже Нумминориху, который с нескрываемым облегчением кивнул и последовал за мной.

Обернувшись с порога, чтобы всем помахать, я увидел, что Ди смотрит нам вслед. И лицо его бело, как пасмурное зимнее небо. Даже ещё белей.

Ёлки.

— Птица, значит, настоящая, — сказал я, когда мы с Нумминорихом оказались на улице. — А все остальные, получается, нет? Что ты такое там унюхал?

— Да ничего особенного. Одного сновидца, и всё. Впрочем, дом тоже настоящий. И мебель. И продукты, и даже бочка с морской водой. Пока не понимаю, как всем этим реально существующим предметам удалось органично прорасти в сновидение, природа которого по умолчанию нестабильна. Да ещё и сохранять в нём естественную для плотных материальных объектов неизменность на протяжении достаточно долгого времени. Но это так.

— Одного сновидца? — не веря своим ушам, переспросил я. — Всего одного сновидца?! А как же?..

— Погоди, — он остановился как вкопанный посреди улицы. — То есть, ты не знал? Это не просто проверка? Не шутка, не сюрприз?