Ловец человеков - Надежда Попова

Вспомнился анекдот, разгуливающий среди курсантов, — о том, как явившемуся перед райскими вратами инквизитору навстречу вышел радушный апостол Петр, говоря, как рады ему и какое хорошее местечко придержали за его заслуги. На что инквизитор сурово насупился и заявил, что он, вообще-то, здесь для инспекции, посему у служащих есть двадцать минут на то, чтобы подготовить необходимую документацию…

Какой увлекательной, интересной и простой казалась тогда предстоящая работа; как теперь все это далеко — и академия, и курсантские шуточки, и мечтания о громком деле, которое прославит и вознесет… Курт вздохнул, выходя на светлеющий двор, уже озаряемый восходящим солнцем. С другой стороны, все так, как и мечталось. Кто скажет, что последние два… уже скоро три дня не увлекательны? Скучны? И все просто — все предельно просто: или обитатели замка вместе с ним доживут до прихода поддержки, или нет. Возвышения по служебной лестнице, конечно, не будет, но слава — слава ему обеспечена. По Конгрегации пойдут рассказы о молодом неудачнике, который, раскрывая первое дело, за восемь дней ухитрился устроить крестьянскую войну местного значения, причем не просто погиб под вилами взбешенных крестьян, но еще и прихватил с собой на тот свет всех свидетелей. И кто-нибудь с полным основанием сможет сказать, что, если уж так работают выпускники с отличием, то все малефики могут спать спокойно…

Приближаясь к надвратной башне, Курт услышал нарастающий шум за стеной и ускорил шаг. Взбежав по лестнице, он встал рядом с дозорным, хмуро осматривающим пространство у ворот, и посмотрел вниз.

Они собирались снова. Те, что несли дежурство у костров, затаптывали огонь, громко здороваясь с вновь прибывшими, которые сегодня уже были вооружены — всем подряд, от топоров до набивших оскомину в устном фольклоре вил, при взгляде на которые становилось дурно от мысли о том, что эти заточенные чудища могут сделать с внутренностями при удачном ударе…

— Сегодня они говорить не собираются, — тихо проронил дозорный и, отвернувшись, тяжело привалился к стене. Курт не ответил, и солдат добавил еще тише: — Там… у меня друзья и мать. Похоже, этой ночью рука у вас дрогнула зря.

У тебя, я полагаю, не дрогнет, подумал Курт, снова переводя взгляд на собирающуюся толпу. Они сходились медленно, по одному, по трое, уже не скапливаясь у ворот, а расходясь в обход всей стены; и уже сейчас их было более полусотни. Майстер инквизитор поднял глаза, глядя на все более вздымающееся солнце с тоской; часам к семи утра при таких темпах они будут готовы начать…

Не ответив солдату, Курт развернулся и направился к замку. Сонливость слетела, уже не закрывались глаза, хотя тяжесть в голове и вялость остались, и по-прежнему хотелось остановиться и забыться сном — пусть сидя, пусть хоть стоя, прислонившись к стене…

Капитан столкнулся с ним в дверях жилой башни — тоже заметно воспрянувший, мрачно оживленный.

— Я видел в окно, как вы просто-таки взлетели на башню. Новости?

— Они собираются. Настроены серьезно, — сообщил Курт тихо, высматривая стражей за спиной капитана и косясь по сторонам. — Вооружены. Расходятся по периметру стены.

— Не ищите их, — перехватив его взгляд, сказал капитан. — Я оставил обоих на первом этаже, в главном коридоре, — чтоб, если что, были поблизости.

— И они вас послушали?

— Пока — да.

— Ваш дозорный, — помедлив, произнес он невесело, — вчера ночью предлагал всадить в него нож. Пока не стало поздно и он не надумал открыть ворота.

Мейфарт бросил хмурый взор через его плечо в сторону двери, словно надеясь пронзить ее взглядом и увидеть глаза солдата, оставшегося на башне, и сквозь зубы вздохнул:

— Может, зря не всадили…

— Да, — кивнул Курт, — сегодня он мне так и сказал. Хуже, что я сам начинаю так думать.

— Еще не поздно.

Он умолк, глядя на Мейфарта настороженно, и нерешительно проронил:

— Вы ведь не серьезно?..

— Почему? — пожал плечами тот и, встретившись глазами с Куртом, болезненно улыбнулся. — Поймите, вряд ли сегодня вам удастся сохранить… гм… девственными свои понятия о безгрешности. Забудьте их, церковный мальчик, или ваши шансы выжить сильно поуменьшатся.

— Я вам не мальчик, — механически отозвался Курт, и прозвучало это так детски и почти жалко, что щеки загорелись; Мейфарт вздохнул:

— Ну, простите, я не хотел вас задеть…

— Убивать, капитан, мне приходилось, если вы об этом, — перебил он тихо и уже почти спокойно. — И не раз. Но мне не хочется делать это снова. Я не говорю, что не смогу, если придется, но не хочу ошибиться и лишить жизни, быть может, невинного. И без того…

— Что?..

— Ничего, — отмахнулся он. — Не бойтесь — я не забьюсь в угол, если здесь начнется что-то нешуточное.

— Простите, — повторил Мейфарт с чувством. — Бессонные ночи нам обоим не на пользу… Давайте просто оба будем внимательнее… — Он вдруг зло усмехнулся, довольно фамильярно хлопнув Курта по плечу: — В любом случае — скоро отоспимся, майстер инквизитор!

Нервничает, подумал Курт, не ответив, провожая взглядом прямую, как бревно, фигуру капитана, скрывшуюся за дверью. Потому и не следит за словами, потому и эта вдруг прорвавшаяся наставническая снисходительность, эта покровительственность в разговоре — он просто уверен, что господин следователь ничего еще в жизни не видел и ни на что не годится…

Или он прав?..

Курт посмотрел на свою руку, сжал и разжал пальцы. Рука подрагивала. А чего он сто́ит, в самом деле? За эту неделю он понял, что «высший градус по всем дисциплинам» — ничто в реальной жизни. Сумеет ли он защитить хотя бы себя, не говоря уже о бароне и запертом наверху Альберте фон Курценхальме? Воистину — последним экзаменом является первое дело, в этом наставники были правы. И вот сейчас Курт, стоя перед кафедрой, смотрел в пол, мялся и вполне рисковал завалиться по самые уши…

По коридорам он прошел быстро, попытавшись расслышать, что прошептали солдаты за спиной, и не сумев; к Альберту на этаж заглянул мимоходом, убедившись, что старик Вольф держится молодцом и засыпать не думает, и спустился вниз, к барону. Тот стоял у окна, опустив голову, и бормотал что-то себе под нос, лихорадочно барабаня пальцами по камню стены.

— Это вы… — сказал барон уверенно и, обернувшись, пояснил в ответ на удивленный взгляд: — Жизнь в этом замке кое-чему научила. Ваши шаги нельзя не узнать… Что там происходит? — спросил он, вновь обратившись к проему окна, за которым почти уже поднялось солнце — такое же ярко-красное, как почти каждое утро этой испепеляюще жаркой недели. — Они снова здесь?

— Да. — Курт подошел и встал рядом, оглядывая видимую отсюда надвратную башню с замершим на ней дозорным, часть двора перед воротами и фрагмент стены, озаренный розовым. — И, кажется, сегодня будет тяжелый день.