Вечная любовь - Шелли Такер

Келдан прервал Хока, очень взволнованно и настойчиво попросив его о чем-то.

— Йа, йа. — Хок жестом призвал его успокоиться. — Жозетт, Келдан боялся напугать вас. Он и представить себе не мог, что вам придется одной провести целый день над его бездыханным телом. Я обещал ему явиться сюда в полдень, поэтому он считал, что я прибуду через несколько минут, все вам объясню и успокою.

Келдан кивнул и, по-прежнему не сводя глаз с Жозетт, что-то сказал ей по-норманнски. По его отчаянно умоляющему взгляду можно было понять, что он просит у нее прощения, словно без ее прощения не мог…

Нет, не умереть, поправила себя Авриль, стискивая руками колени, чтобы унять дрожь.

— Но раз вы не можете умереть, значит, вы… вы…

— Мы не бессмертны, — покачал головой Хок. — Есть опасности, которые губительны даже для нас, иннфодт. Например, волки. Или падение с утеса. Однако если уберечься от них и не покидать Асгард, мы остаемся невредимы, — он помолчал, — и живем достаточно долго.

— И как долго? — неестественно тонким голосом спросила Жозетт.

Хок бросил на нее быстрый взгляд.

— Келдан среди нас, — он кивнул в сторону друга — просто мальчик. Несколько месяцев назад он отметил всего лишь пятидесятилетие.

Жозетт была потрясена, но почувствовала некоторое облегчение.

Авриль не могла поверить в то, что услышала: Келдан глядел никак не старше тридцати.

— А… а… тебе сколько? — с бьющимся сердцем спросила она Хока.

Он твердо встретил ее взгляд.

— Как ты думаешь? — тихо ответил он вопросом на вопрос. Авриль внимательно оглядела мощную, мускулистую фигуру Хока, его густую золотистую шевелюру. Он выглядел таким же молодым, как и его друг, только чуть более зрелым. На его лице не было ни одной морщины, гладкая смуглая кожа слегка золотилась от солнца. Резкий, решительный подбородок, небесно-голубые глаза… Он был красивее, чем… Авриль одернула себя; она чуть было не подумала: красивее, чем может быть простой смертный мужчина. Но и Хок не был простым смертным.

— Я… я не могу сказать. Ты выглядишь не старше Келдана.

Мимолетная улыбка обозначила ямочки на его покрытых щетиной щеках.

— Да. — Он колебался, печально глядя ей в глаза. — Но родился триста лет назад.

Авриль услышала, как ахнула Жозетт. Сама она была не в состоянии произнести ни звука. Ей показалось, что вечернее небо закружилось у нее над головой, слова Хока продолжали эхом раздаваться в мозгу, словно волны, бьющиеся о берег. Триста лет. Триста лет… Три. Сотни.

У Авриль было такое ощущение, что из нее выкачали весь воздух. Она не могла дышать. В горле непроизвольно заклокотало что-то похожее на смех.

— Вот так шутка! Ты не можешь быть… Нет, это определённо розыгрыш! Никто не может жить триста лет…

— По сравнению с многими здешними жителями я человек среднего возраста.

Авриль протестующе затрясла головой, уже понимая, однако что Хок вовсе не дразнит ее. Совершенно очевидно — нет. В его низком голосе не было и намека на иронию. Но не было и счастья. Он стоял совершенно серьезный и молча смотрел на нее.

Словно только что сообщил нечто простое и бесспорное. Авриль пришлось опереться на руку, чтобы не упасть. К своему великому удивлению, она обнаружила твердую почву под ладонью.

— Ты хочешь сказать, что все эти… все эти купцы, пахари и ремесленники там, в городе…

— Гораздо старше, чем кажутся. Иные намного старше, чем выглядят. Мы, иннфодт, взрослеем к тридцати годам, а потом получается так, будто время… — он пожал бронзовым плечом, — останавливается. В сущности, мы даже не знаем, каков наш предел. Если он вообще существует.

Жозетт смотрела на Келдана, потрясенная и расстроенная:

— Вы хотите сказать, что можете жить вечно?

— Мы не знаем, — ответил ей Хок. — Испокон веков люди стремились открыть секрет вечной молодости — они называли его «живой водой»« Оказалось, то, что они искали, находится здесь. На Асгарде. Это открытие случайно совершила более шестисот лет назад группа норманнов, путешествовавших в поисках новых морских путей на запад. — Его губы изогнулись в горькой усмешке. — Но что это, до сих пор остается загадкой. Тайной…

— То есть вы не знаете, благодаря чему именно обретаете здесь, на Асгарде, долголетие? — догадалась Авриль. — Не понимаете, что именно вас исцеляет?

— Да, — кивнул Хок, голос у него стал хриплым. — Но что бы это ни было, оно имеет свою цену. Мы не можем жить в других местах. Мы каким-то неведомым образом связаны с этим островом, являемся его частью, как он является частью нас самих. Оставаясь здесь, мы можем жить чуть ли не вечно. — Хок снова посмотрел прямо в глаза Авриль. — Но там, в вашем мире, нам отпущено всего шесть дней.

Авриль почувствовала глухой, тяжелый удар в сердце, у нее перехватило дыхание.

— Вы не можете покинуть остров? — тихо спросила она наконец. — Вы… — Она долго не могла найти нужное слово, а когда нашла, страшно удивилась: — Вы его пленники?

Хок качнул головой:

— Большинство из нас так не считает. Асгард, как бы там ни было, чудесное место. Рай, — Он обвел рукой залитый солнцем берег и густой, прохладный лес. — Давным-давно старейшины установили закон, согласно которому никто не должен совершать вылазки отсюда даже на самый короткий срок. Это было нужно, чтобы защитить остров и сохранить его тайну. Но теперь в этом даже и необходимости особой нет. Обычно иннфондт никуда и не рвутся: они здесь счастливы. Но не все, — подсказала Авриль.

Но не ты. Она догадалась об этом по той горечи, которая звучала в его голосе. По его тоске. Внезапно возникшая мысль просто ошеломила ее: у них гораздо больше общего, чем она могла предположить. Авриль очень хорошо понимала, что значит для человека со столь сильным характером и вольным духом ограничение свободы. Каково жить вот так триста лет!

Вспомнив о книгах, которые она нашла в его ванингсхусе Авриль почувствовала, как что-то больно сжалось у нее в груди. Книги были написаны в молодости, сказал ей тогда Хок. Он наверное, мечтал путешествовать, побывать во всех этих дальних странах. Какой мукой, должно быть, было для него покидать остров время от времени всего на несколько дней, с жадностью ловить образы необозримого мира, наслаждаться свободой и знать что неизбежно придется возвращаться. Она удивлялась, что он вообще при этом решался на такие вылазки. Потом вспомнила, что ему приходилось иногда это делать — это было частью его обязанностей воктера.

— Да, не все счастливы навсегда быть привязанными к острову, — тихо признался Хок, глядя на свой корабль, покачивающийся на якоре. — В конце концов, мы ведь норманны. Тяга к путешествиям, к освоению новых земель у нас в крови. — Лицо его стало напряженным. — Но тот, кто поддается искушению, кто пытается перешагнуть порог шести дней, расплачивается жизнью.