Виа Долороза - Сергей Парфёнов

Кавалькада черных "Волг", беспрепятственно миновав несколько постов охраны президентского санатория, остановилась у одного из двухэтажных особняков. Это был коттедж, в котором размещалася обсуживающий персонал, – дальше надо было идти пешком. Тучный Петров вылез из машины и остановился у поджидавшего его поджарого Плешакова. Несколько секунд они смотрели, как из последней "Волги" натужно выбирается маршал Вязов. Наконец министр обороны, болезненно вцепившись в ручку автомобильной дверцы, осторожно разогнулся и негнущимся шагом подошел к ним. Тогда Петров обернулся к Плешакову.

– Ну, Юрий Алексеевич, веди! – сказал он. – Ты тут наверное лучше нас ориентируешься…

Плешаков повел немногочисленную делегацию вглубь территории. Обойдя несколько однотипных домиков, они вышли к большому особняку с широкой оранжевой крышей, мраморная лестница от которого, забранная под прозрачный стеклянный купол, спускалась сверкающей гусеницей к морю. Подсвеченное золотистой солнечной дорожкой, лазоревое, все в ярких блестках море могло показаться безмятежным в своём утреннем спокойствии, если бы не несколько больших военных кораблей на рейде, хорошо видных с высоты обрывистого, скалистого берега.

Подходя к президентскому особняку, Плешаков поднял глаза. На высоком балконе, несмотря на ранний час, в тонкой вязанной кофте стоял Михайлов. Увидев гостей, он отвернулся и удалился внутрь здания. Незваные визитеры вошли в дом, где к их удивлению их никто не встретил, и стали подниматься по лестнице на второй этаж. Охранники президента, увидев представительную делегацию, безмолвно пропустили ее дальше. На втором этаже, в гостинной неудобно опершись на стол, стоял Михайлов. Вид у него был нездоровый, поза какая-то неживая, словно зажатая в тиски. Лицо, то ли от загара, то ли от поднявшегося давления, приобрело темно-багровой оттенок. Рядом с президентом в плетёном, ажурном кресле сидела настороженная Нина Максимовна.

– Что случилось? – едва только прибывшие вошли в комнату с гримасой недовольства спросил Михайлов. Его взгляд нетерпеливо скользнул по прибывшим и остановился на Плешакове, который вошел в комнату первым. – Почему не работают мои телефоны?

Плешаков неуютно замялся, не зная, что ответить. Тогда из-за его спины выступил тучный Петров.

– Алексей Сергеевич, – начал он, возбужденно дергая маленьким красным ртом. – Нам надо срочно обсудить ряд вопросов, касающихся положения в стране…

Михайлов сверкнул на него темными от гнева глазами.

– А вы сейчас от чьего имени говорите? – с трудом сдерживая плещущееся в голосе раздражение, спросил он. – Как премьер-министр? Или от чьего-то ещё?

– Я сейчас говорю от имени всех, кто разделяет общую тревогу страну, – как можно тверже ответил Петров.

Развернув широкие, покатые плечи, он постарался придать своему виду, как можно больше солидности и представительности, но его нервно подрагивающие большие полные руки выдавали его беспокойство.

– Алексей Сергеевич, – сказал он, пыжась через силу. – Мы приехали, чтобы проинформировать вас, что в стране создан Комитет по чрезвычайной ситуации… В него вошли практически все члены правительства. Нас поддерживает и Верховный Совет СССР, и армия! – добавил он для пущей убедительности. Поправив неровно сползшие очки, он выжидательно уставился на замершего в замороженной позе Михайлова. На президента СССР его заявление, похоже, не произвело особого впечатления. Он смерил Петрова презрительно прищуренным взглядом и прокомментировал:

– Меня, значит, из числа разделяющих ответственность за страну, вы исключили… Та-ак!

Петров неловко дернул головой, как боксер, пропустивший удар в челюсть, и с болью в голосе, (видно, забыл о своем первоначальном плане держаться с невозмутимостью и достоинством) произнес:

– Алексей Сергеевич, неужели вы не видите – страна на грани развала?

– Мудак ты! – перебил его Михайлов. – Ты что, приехал мне рассказывать о положении в стране?

– Мутант… – тихо переиначила на цивильный манер слова мужа Нина Максимовна… Но от внимательного взгляда Петрова не ускользнуло, как нервно забелели у Михайлова костяшки на кулаке, которым он опирался на стол. Петров понял, что президент просто психует, стараясь скрыть своё волнение за напускной агрессивностью. Потому, не обратив особого внимания на оскорбление, он уже ровным голосом произнес:

– Алексей Сергеевич! Мы проанализировали ситуацию в стране… У всех членов правительства единое мнение: страна на пределе… Республики стараются отмежеваться друг от друга, не хватает продовольствия, нарастает кризис доверия к власти… Подписание союзного договора в таких условиях – крах для страны! Не будет никакого Союза! Будут отдельные республики! И всё!

Михайлов тоже, несколько успокоился, увидев, что визитеры не настроены враждебно. Взгляд его перестал быть жгуче жалящим, а вертикальные морщины на широком лбу разгладились. Ссутулившись, он медленно сдвинулся с места и, громко шаркая ногами, направился к стоящему рядом стулу.

– Что с вами, Алексей Сергеевич? – Плешаков по привычке подскочил к нему, стараясь поддержать под локоть, но Михайлов оттолкнул его руку.

– Радикулит! – ответил он глухо и, осторожно согнувшись, опустился на витое сиденье. Окинув неприязненным взглядом гостей, он кивнул им на расставленные вокруг стола стулья. Гости, следуя его не слишком любезному приглашению, расселись за столом.

– То, что вы предлагаете – ерунда! – сказал Михайлов болезненно морщаясь. – Я сейчас как раз пишу статью, где анализирую ваш вариант – с чрезвычайным положением… Вы, что же, считаете, что после того как вы введете в стране чрезвычайное положение, прилавки наполнятся? Не наполнятся! Военный коммунизм мы уже проходили! Дмитрий Васильевич! – Михайлов уперся взглядом в старого маршала, который сидел сгорбившись за столом. – Вы-то как в этой компании оказались?

Вязов, набычив свою массивную голову, исподлобья поглядел на Михайлова. Тяжелые мешки под глазами и глубокие морщины, въевшиеся в его широкое лицо, выдавали тревожную бессонную ночь. Медленно подбирая слова, он произнес с тяжеловесной неторопливостью:

– Я одно знаю, Алексей Сергеевич! Народ стал жить хуже… А людям нужна уверенность в завтрашнем дне… Знать, чем будут кормить детей… Порядок в стране нужен!

Михайлов разочарованно отвел глаза в сторону.

– Не ожидал от вас, Дмитрий Васильевич, – сказал он тускло. – Не ожидал… И вы надеетесь, что республики вас поддержат?

– С Россией решим, а с остальными договоримся! – заявил Петров бодро, заметив, что голос у президента изменился. – Бельцин будет арестован в самое ближайшее время! – Подавшись вперед, он вкрадчиво добавил. – Алексей Сергеевич, мы всю черновую работу сделаем сами… А вы пока подлечитесь, отдохнёте… А потом, когда мы всё сделаем, вы появитесь… В белом костюме и на белом коне…

Михайлов оценивающе посмотрел на него и увидел, как у вспотевшего Петрова на лбу мелко затрепыхались тоненькая ниточка артерии. Не выдержит, понял Михайлов… Не выдержит, – слаб в коленках…

– Черт с вами, действуйте, – равнодушно ответил он. – Но поддерживать я вас не стану! Ничего у вас не получится… Вы преступили закон, сами сделали из себя преступников – сами и выпутывайтесь!

Тучный Петров обиженно подался назад и, упрямо сжал в гузку маленький ротик.

– Тогда передайте свои полномочия Линаеву, – сказал он с булящим от раздражения голосом. Достав из кармана отутюженный платок, принялся вытирать со лба мелкие капельки пота.

– И этого я делать не буду! – отрезал с непреклонностью Михайлов.

Вязов и Петров переглянулись и на лицах их отразилось растерянность. Вязов устало мотнул головой. Стало ясно, что обсуждать больше было нечего.

– Алексей Сергеевич! – сурово произнес Петров. – В целях вашей безопасности мы должны усилить охрану санатория… До окончания чрезвычайного положения просим вас его территорию не покидать!

– Пусть так! – словно щелкнув кнутом, угрюмо согласился Михайлов. Он тяжело поднялся, давая понять, что разговор окончен. Гости встали со своих мест и в траурном молчании направились к выходу. Михайлов дождался пока визитеры покинут гостиную и подошел к широкому окну. Облокотившись на острый косяк, он отодвинул край длинной шелковой шторы и стал наблюдать за тем, как гости идут к своим машинам. Ему было видно, как Петров, что-то сказал Плешакову и тот зашел в постовую будку. Потом оттуда вышли двое охранников и принялись раскатывать поперек дороги металлическую, с шипами ленту. К Михайлову подошла Нина Максимовна и тоже уставилась в тонкую щелку окна.

– Что они теперь будут делать? – спросила она, тревожно прижавшись щекою к плечу супруга. – С Бельциным же у них ничего не получилось…