Под кодовым названием "Эдельвейс" - Пётр Поплавский

Не лучше обстояли для немцев и дела на севере, где сначала было остановлено, а потом и разгромлено танковое соединение Манштейна, которое ринулось было на помощь окруженной армии Паулюса. Любого штабиста карта военных действий недвусмысленно остерегала: 1–й армии Клейста реально угрожает окружение в предгорьях Кавказа.

Откуда же у Хейниша это холодное спокойствие? На чем оно основывается? Ему известно что‑то такое, о чем здесь еще никто не знает? Допущение вполне возможное — он только что прибыл из Берлина, где события в Сталинграде и на Кавказе, безусловно, были в центре внимания.

Эти ее размышления, не находящие ответа, были настолько важны, что она, вопреки собственному правилу не интересоваться прямо ничем, что не касалось ее служебных обязанностей, отважилась спросить:

— Я не понимаю вас, господин оберштумбанфюрер.

Разве радио неверно информирует… как это… а, вспомнила — о сокращении линии фронта?

— Удачное определение — «сокращение»! — сразу оживился Хейниш. Он был совсем не против того, чтобы покрасоваться перед очаровательной женщиной в роли стратега, пусть и кабинетного. — Я охотно объясню его тактическую суть. Но скажите сначала, чем вызван ваш вопрос?

— Мне показалось, вы говорите о наступлении на Кавказ, но фронтовые сводки…

— Ясно, — прервал ее Хейниш, — Я так и знал! Вы нашли несоответствие между моими словами и очевидными фактами? Так?

— Извините, но я действительно так подумала…

— Не надо извиняться, — снисходительно ответил Хейниш, — Здесь некоторые штабные головы утратили здравый смысл и ясный ум, а что же говорить о вашей, симпатичной, но не сведущей в стратегических тонкостях?

— Это правда, господин Хейниш…

— Знаю! И понимаю вашу тревогу.

— Почему, господин оберштурмбанфюрер?

— Сейчас объясню. Учтите, фрейлейн, я мог бы ограничиться простым напоминанием о том, что на обеих вершинах седоголового Эльбруса все еще реют победоносные знамена рейха, символ операции «Эдельвейс».

— О! Как это поэтично звучит!

— Суть не в поэтичности, — отклонил комплимент Хейниш, хотя он был ему приятен. — Суть в слове «сокращение» и в тех последствиях, которые оно обусловливает. Но будет ли это интересно для вас?

— Что вы, господин Хейниш! Слушать вас — для меня наслаждение. У вас очень тонкий ум (не примите за лесть!), и я давно убедилась, что ваши суждения несравненно глубже тех, которые я слышу от других…

— Ну, если так, — удовлетворенно кивнул головой Хейниш, — тогда прошу чуточку внимания. Имеем три отправных пункта. Первый: внезапное наступление русских, которое перечеркнуло наши планы зимней кампании. Второй: нам нужно время на реорганизацию фронта. Третий: это необходимое время обеспечивает нам армия Паулюса, которая по приказу фюрера героически борется в окруженной «Крепости Сталинград». Понимаете? Пока сражается мощная армия

Паулюса, они не могут развить свой тактический успех в стратегический. Опасно! — Хейниш поднял палец. — Если русские пойдут в наступление, Паулюс может ударить по ним! Теперь вам понятен смысл жертвенности солдат Паулюса? Они кладут головы на алтарь отечества ради нашей окончательной победы. Как повелел наш непоколебимый фюрер!

— Хайль! — возбужденно воскликнула Кристина.

Ее пылающие интересом глаза вконец раззадорили

Хейниша:

— Хайль! А теперь вернемся к определению «сокращение линии фронта». Что оно дает? Собирает в один тугой кулак всю 1–ю армию. Мы отступаем, планомерно уничтожая железнодорожные пути! Не оставляем уцелевшим ни одного моста. Это постепенно создает для врага все большие трудности: пехота идет вперед, а тыловые части все более отстают. Возникают длительные перебои в боеснабжении, не хватает питания. Постепенно мы вынудим русскую пехоту, если она будет продолжать наступление, остаться без танков и артиллерии. Уже сейчас мы имеем перевес в воздухе. Что же остается у врага? Только конница, которая в современных условиях войны не играет решающей роли, она слишком уязвима для современного оружия. Вывод: наступление русских истощится само собой.

Хейниш отечески наклонился к Кристине. Он и сам был захвачен воображаемой картиной:

— Мы снова соберем полумиллионную армию фон Клейста в компактный, бронированный таран, который летом проломит кавказский вал. Мы не уходим с Кавказа. Мы собираем силы на новом рубеже, который будет служить плацдармом для наступления. Там, на этом рубеже, — Хейниш махнул рукой куда‑то на запад, — уже сейчас начато сооружение могучей, глубоко эшелонированной позиции. Там, в безопасности, мы отточим наш сокрушающий меч. С большевизмом на Кавказе будет покончено навсегда!

— Вы меня совершенно успокоили, — скромно сказала Кристина. — Я сердечно благодарна вам! Теперь меня не испугает никакая болтовня паникеров. Я знаю: враг будет разбит, победа будет за нами.

А сама вся напряглась, уже составляя мысленно короткие, лишенные эмоции строки шифровки:

«Немцы не имеют намерения оставлять предгорья

Кавказа. Чтобы остановить наступление, начали сооружение глубокоэшелонированной оборонной позиции. Местонахождение ее не знаю. Оттуда планируют начать летом новое наступление на Кавказ».

— Резонно, фрейлейн! — посерьезнел Хейниш. — Чего требует фюрер от нас? Преданности, стойкости в противоборстве с врагом, самопожертвования во имя рейха. Чтобы окончательно вас успокоить, скажу вам вот еще что. Запомните: все, что произойдет завтра, послезавтра и еще через несколько дней, воспринимайте как такое, что произошло вчера и минуло. События наступающих дней вы уже сегодня можете вычеркнуть из актива новостей.

— Наше ближайшее будущее — это вчерашний день? — засмеялась Кристина.

— Именно так, фрейлейн, хотя и звучит парадоксально. Не правда ли?

Естественно, даже в редкую минуту несвойственной ему откровенности Хейниш сообщил далеко не все, о чем узнал в Берлине. Он и намеком не проговорился, что в ночь на 29 декабря генштаб решил их судьбу: группы армий «А» и «Дон» отвести далеко назад и объединить под командованием генерал — фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Они реорганизовывались в группу армий «Юг».

В свете этих задач большую роль отводили разведке, поэтому Хейниша не удивило, когда обергруппен- фюрер Кальтенбруннер сообщил ему о новом назначении в центр подготовки агентов под кодовым названием «Цеппелин» для заброски в глубину России и на Кавказ. Сюда он прибыл лишь для того, чтобы уладить необходимые формальности и передать возглавляемую им группу своему преемнику. У него вызывала удовлетворение мысль, что в берлинский подготовительный центр «Цеппелин» он явится не с пустыми руками, а с хорошим личным багажом — досье на четырех вышколенных агентов, которых оставляет в тылу русских. Кто они и что из себя представляют, под какими личинами будут действовать, их явки и пароли будет знать только он, Хейниш основательно подготовил их совместно с Кеслером, а следователь, можно сказать, своевременно погиб. Известие о его гибели Хейниш встретил со спокойным равнодушием: смерть Кеслера его целиком устраивала.

И сейчас, расхаживая задумчиво по своему кабинету, он время от времени с удовольствием поглядывал на сейф, в котором за стальной броней хранилась отныне его личная собственность — тайна нескольких агентов.

Кристина тоже думала о сейфе. Это не было случайным совпадением, что мысли их — Хейниша и Бергер — возвращались к секретам, которые содержал в своих бронированных недрах стальной ящик. Оберштурмбанфюрер знал, что находится в нем, шарфюрер хотела узнать об этом. С сожалением должна она признать правоту Вилли Майера, который говорил ей, что до сейфа им не добраться. Для этого у них и в самом деле не было ни малейшей возможности.

Мешал не кто иной, как сам Хейниш, который занял для своих служебно — бытовых потребностей трехкомнатный номер гостиницы: рабочий кабинет, приемная, спальная комната. Практически он не покидал помещения ни днем ни ночью. А если куда и отлучался, то обязательно прихватывал с собой оберштурмфю- рера. И Кристину Бергер, как правило, тоже. Хотя иногда, ей казалось, просто в качестве декоративного элемента.

Как же выполнить задание Центра? Как помочь обезвредить шпионов и диверсантов, пока они в тылу Красной Армии не натворили бед? Какие задания на них возложены? Убийство военачальников? Подрыв мостов в труднопроходимых горных ущельях? Организация подпольного националистического отребья и применение жестокого террора к мирному населению? Неизвестно.

Глава шестнадцатая.

ТАЙНА КРИСТИНЫ БЕРГЕР

— Вы закончили? — спросил оберштурмбанфюрер.

— Одну минуту, господин Хейниш, — ответила Кристина.