Соколиная охота - Сергей Шведов

– Мы возвращаемся в Париж, – сказал граф Септиманский. – Кто знает, что придет в голову сумасшедшим варягам. А ты, Труан, обшаришь всю округу и похоронишь убитых.

Связывать руки Рюэргу не стали, но люди Бернарда окружили плотным кольцом и его самого, и его мечников. Раймон еще надеялся оправдаться, но отлично понимал, что сделать это будет совсем не просто. А бежать ему некуда, ибо предателем его с полным основанием могут считать обе противоборствующие стороны. Раймон Рюэрг просчитался в тот самый момент, когда до графского титула было уже рукой подать.

Рассвет забрезжил, когда они подъезжали к наглухо закрытым городским воротам. Париж был обнесен деревянной стеной, но приворотная башня была сложена из камня. Стражники, охранявшие эту башню, видимо, издалека разглядели приближающихся всадников и опознали их. Подъемный мост был опущен, впрочем, его редко поднимали в мирное время, а ворота заскрипели сразу же, как только конь Бернарда Септиманского застучал копытами по обледеневшему настилу.

Ночь выдалась морозной, и от холода всадников не спасали даже плащи, отделанные мехом. Судя по всему, стражники тоже замерзли на пронизывающем ветру, во всяком случае, они не стали задавать графу Бернарду глупых вопросов и поспешили укрыться в башне.

Четыре сотни всадников без помех въехали в город, копыта коней зацокали по мощенным камнем узким улочкам Парижа, разгоняя предутреннюю дрему горожан. Ничто, казалось, не предвещало беды, но мечник, ехавший справа от Раймона, вдруг откинулся назад и медленно повалился с седла. Рюэрг ошалело уставился на оперенную стрелу, пробившую шею несчастного. А потом стрелы посыпались со всех сторон. Конь Раймона взвился на дыбы и рухнул на обледенелую мостовую.

– Засада! – крикнул кто-то, но это предупреждение явно запоздало.

Невидимые стрелки били из окон ближайших домов по мечникам графа Септиманского, а сам Бернард, охваченный ужасом, крутился на небольшом пятачке, не в силах вырваться из окружающего его месива тел. Стрельба прекратилась только тогда, когда по меньшей мере три сотни мечников графа уже распрощались с жизнью, но и эта передышка была недолгой.

Всадники, облаченные в доспехи, обрушились на уцелевших людей Бернарда сразу с двух сторон. Выжить в этом аду было практически невозможно. Человек в рогатом шлеме, в котором Раймон без труда узнал ярла Драгутина, насел на графа Бернарда и двумя взмахами меча вышиб его из седла. Дело уже явно двигалось к развязке, а Рюэрг все так же ошалело стоял посреди мостовой не в силах двинуть ни рукой ни ногой. Его едва не стоптал конем какой-то варяг, но Раймон успел отшатнуться к стене и ударился спиной в дверь. На его счастье, она оказалась незапертой, и меч, уже занесенный над его головой, со свистом рассек воздух.

Рюэрг бросился на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, но в последний момент все-таки обернулся. Женщина, завернутая в покрывало, закрывала на засов дверь, в которую уже ломились варяги.

– Наверх, – коротко бросила она Раймону, шлепая босыми ногами по холодным ступенькам.

– Кто вы? – спросил он незнакомку, когда та схватила его за руку.

– Раздевайтесь, – потребовала та, затащив его в спальню.

– Зачем?

– Я скажу им, что вы мой муж, всю ночь проспавший в моей постели.

Раймону ничего не оставалось делать, как последовать совету своей спасительницы. Его одежду женщина тут же спрятала в шкаф и натянула на голову Рюэрга ночной колпак.

– Ложитесь же наконец, – прошипела она.

– А вы?

– А я уже с вами, – отозвалась женщина, прижимаясь к нему обнаженным телом. – Начинайте.

– Что начинать? – спросил Раймон севшим от возбуждения голосом.

– Вы уже начали, сеньор, спасибо.

Варяги, ворвавшиеся в ложницу, надо полагать, были смущены открывшейся им картиной. Во всяком случае, они остановились в растерянности у порога.

– О Жермон, здесь посторонние! – простонала женщина. – Как же вам не стыдно, господа!

– В ваш дом проник враг, сеньора, – услышал Рюэрг над своей головой голос Драгутина.

– Я ничего не слышала. Спросите у слуг. Да отвернитесь же ради бога, господа, я замужняя женщина…

– Извините за вторжение, сеньора, – засмеялся Драгутин. – Мы уже уходим.

Варяги все-таки осмотрели дом, но в спальню хозяев больше не заглядывали. Раймон услышал, как они покидают чужое жилище и наконец оторвался от своей спасительницы.

– Вы спасли мне жизнь, сеньора, я никогда этого не забуду.

– Я тоже вас не забуду, сеньор, ибо благодаря вам я впервые изменила мужу. Ваше счастье, что его нет дома.

– Как вас зовут, сеньора?

– Меня зовут Изабеллой, сеньор Раймон, я жена капитана Труана и подруга вашей жены Радегунды. Я вас узнала и решила помочь. А вы не нашли ничего лучше, как изнасиловать меня в благодарность за спасение.

– Извините, сеньора, это вышло почти случайно. Я буду до конца дней раскаиваться в своем поступке.

– Я тронута, Раймон, и жду благодарности.

– Так мы продолжаем?

– Да, но теперь, надеюсь, без свидетелей.

Бернард Септиманский был потрясен случившимся. Впрочем, у него хватило времени прийти в себя в подземелье королевского замка и даже проанализировать собственные ошибки. А самой главной из этих ошибок был Раймон Рюэрг, хотя и без него сеньоры наделали много глупостей. Императрицу Юдифь следовало устранить сразу же после поражения Карла. Но теперь, пожалуй, уже поздно было об этом сожалеть, оставалось только уповать на поддержку епископов, которые вот-вот должны приехать в Париж, да на удачу Пипина Аквитанского, который для спасения собственного дяди должен напрячь все силы и сбросить в море викингов Воислава Рерика.

Победа Пипина позволит его сторонникам здесь, в Нейстрии, собраться с силами и выставить новые условия королю Карлу, одним из которых будет, конечно, сохранение жизни графа Бернарда Септиманского. Нельзя допустить, чтобы жизнь одного из самых блестящих сеньоров франкской империи оборвалась от руки палача. Карл никогда не решится на казнь, но Юдифь – совсем иное дело. У этой меровингской ведьмы большой счет к графу Септиманскому, и она сделает все от нее зависящее, чтобы он этот счет оплатил.

Бернард провел в заточении две недели, и за это время никто не вспомнил о нем. Неужели человек, который на протяжении десятилетий вершил историю франкской империи, так и умрет здесь, в подвале, на гнилой соломе, всеми покинутый и забытый? Это было бы страшной несправедливостью судьбы.

К счастью, нашелся все-таки человек, не забывший о существовании графа Бернарда. Дверь темницы открылась, и по скользким от сырости ступенькам спустился Эд Орлеанский. Сначала граф Септиманский решил, что вместе с Эдом к нему пришло спасение, но, заглянув в печальные глаза старого знакомого, он вдруг отчетливо осознал, что игра закончилась, а вместе с ней заканчивается и его жизнь.