Виртуоз - Александр Проханов

— Вы, Алексей Федорович, принесли счастье, — гудел министр обороны Курнаков.

— Я загадал, если пройдет старт нормально, значит, будет в России монархия! — вторил ему начальник космодрома.

— Каждый раз приезжайте, без вас запускаться не будем, — тормошил его Главный конструктор в съехавшем на сторону галстуке.

— С этого момента сию площадку приказываю именовать «Царской»! — басил Генеральный конструктор, обнажая прокуренные желтые зубы.

— Качать наследника русского престола! — Все кинулись к Алексею, подхватили, стали подбрасывать к потолку, и он, пугаясь и хохоча, взлетал вверх, видя обращенные к нему ликующие лица, экраны мониторов, генеральские погоны. Верил, что чудесным образом, своей жертвенностью и молитвой принес успех испытателям.

Его не оставляли в покое. Требовали автографов, сувениров. Он раздавал монетки, авторучку, завалявшийся в пиджаке клочок ткани с пришитой пуговицей. Расписывался на записных книжках, чертежах, инженерных схемах.

— Ну, спасибо, Алексей Федорович! Выручили ракетные войска! — благодарил министр. — Теперь же, по русскому обычаю, надо обмыть успех.

Они собрались в банкетном зале небольшого ресторана. И с первых же тостов Алексей оказался в центре внимания. Все поднимались, держа на весу рюмки, и обращались к нему.

— Не скрою, Алексей Федорович, я встретил ваше появление в штыки.— Генеральный конструктор, расстегнув ворот рубахи, обнажил смуглую, с крупным кадыком шею. — Мы, ракетчики, люди суеверные, набожные. Птичка не так пролетела, кошка дорогу перебежала, нож со стола упал — и мы падаем духом, ждем несчастья. Таким был Королев. Таким был Челомей. Таким был Бармин. Как нам сообщили, что на пуск приедет царевич, ну все, думаю, опять на старте взорвемся. Но теперь, когда мы сработали идеально, это, смею заметить, ваша заслуга. Через вас, должно быть, царские мученики нам помогли. С этого момента я монархист. За успех! За нашу и вашу победу! За русскую царь-ракету!

Главный конструктор, создатель телеметрии, сбросив пиджак, в одних тертых подтяжках, тянулся чокнуться с Алексеем:

— Вам, как представителю царского рода и, быть может, будущему русскому царю, скажу по секрету. У России есть такое оружие, которого нет ни у одной страны мира, включая Штаты. Мы готовы запустить в космос платформы и развесить их над крупнейшими городами Америки. С этих платформ ракеты смотрят прямо вниз, по вертикали, и в случае чего, срываются с платформ и вонзаются в города, как ножи, с минимальным подлетным временем. Их не засечь, не сбить. В Америке сто одинаковых дырок с оплавленными краями! — Он растопырил длинные костлявые пальцы, изображая висящие над Америкой ракеты. Опрокинул в рот рюмку, вонзая пальцы в блюдо с закуской, хватая ягоду маслины.

Еще один конструктор, специалист по баллистике, взял слово:

— Мы в России можем построить все, если это не противоречит законам физики. Например, они создают вокруг нас системы ПРО в Чехии и Польше. Создавайте на здоровье, тратьте денежки налогоплательщиков. А мы потихонечку на подводной лодке подтянем в Атлантику термоядерный заряд и взорвем напротив Манхеттена. Цунами будет такое, что пол-Америки смоет. Останется чистый пляж.

— Можно на дне океана взорвать, а можно в ионосфере, над Штатами. Образуется озоновая дыры величиной в пятьсот километров, и сквозь эту дыру Америка подвергнется жесткому облучению космоса. Первый год — десять миллионов раковых больных. Второй год — сто миллионов. От всего населения — двадцать тысяч мутантов, двухголовых и шестируких. Вот и вся сверхдержава. И они это знают, собаки! — лысый, с глянцевитым черепом генерал чокнулся с Алексеем, доверяя ему еще один стратегический секрет, хранимый в недрах Генштаба.

— Расскажи, Антон Егорович, как ты в прошлом году докладывал на Военно-промышленной комиссии, — обратился к генералу тощий конструктор с редкими черными волосами и огненно-фиолетовыми глазами. — Мы предложили правительству, — обернулся он к Алексею, — разместить в космосе несколько алюминиевых зеркал и направить их на Америку. Представляете, день и ночь, круглые сутки, территория Штатов облучается солнечным светом. Вечный день. Взрыв биосферы. Сходят с ума насекомые. Сходят с ума животные и птицы. Сходят с ума люди. Бунт биосферы, с которым не справится никакая политическая или социальная система. За штурвалами самолетов — сумасшедшие. У пультов атомных станций — сумасшедшие. В Сенате — сумасшедшие. В Белом доме — сумасшедшие. И над всеми в небе пылают негасимые солнца, созданные на русских заводах.

Алексей выпил несколько рюмок, и голова его шла кругом. Люди в затрапезных костюмах, с небритыми лицами русских крестьян и мастеровых владели механизмами Конца Света. Апокалипсис в их изложении не выглядел ужасающей мистерией с явлением Ангелов Смерти, невиданных чудищ и падающих звезд. Он выглядел лабораторным экспериментом, во время которого группа инженеров решила поставить физический опыт по уничтожению крохотного участка Вселенной. И если опыт все еще не был поставлен, то это означало, что мир находится под сберегающей дланью верховного Божества, удерживающего силы разрушения. «Удерживающий» Бог проявляется в мире через «удерживающего» правителя, коим может быть только Царь, земное подобие Царя Небесного. Восстановление монархии в России есть неотложная, не терпящая отлагательств потребность, связанная с сохранением человечества.

Такие умозаключения проносились вихрями в его опьяненном сознании, когда он слушал бурные речи сотрапезников, смотрел на сверкающие рюмки, падающие на скатерть блестящие капли водки.

— Дорогой Алексей Федорович, — министр обороны Курнаков поднялся, держа рюмочку в огромной мясистой длани, стараясь изобразить на своем брутальном лице верноподданные чувства. — Вы уже успели заметить, что мои товарищи — ракетчики люди очень осторожные, скептические и недоверчивые. И вы видите, как они вас приняли. Всем сердцем, всей верой. Они признались, что вы принесли им счастья. Такое же счастье, не сомневаюсь, вы принесете и всей нашей Родине, всей матушке России, которая давно ждет своего царя. Два наших лидера, Виктор Викторович Долголетов и Артур Игнатович Лампадников, замечательные, достойные люди. Но ведь недаром мне поручено сопровождать вас, открыть вам самые секретные сферы обороны. Значит, и они считают, что России нужна монархия, и видят вас будущим монархом России. Со своей стороны могу вас заверить, армия всегда с вами. Русская армия всегда хранила в душе завет: «За Веру, Царя и Отечество». Мы присягнем на верность монарху, искупим грех измены Государю генералитета русской армии. У меня, Алексей Федорович, есть предложение, чтобы вы поступили в Академию Генерального штаба и прошли ускоренный курс, который сделает вас настоящим русским военным, настоящим армейцем, как это было принято в достославные времена Империи. Еще раз предлагаю в вашем лице выпить за восстановление Русской Империи, русской монархии. Верьте в нашу преданность! — Он повернулся к застолью. — По моему счету: два коротких, одно протяжное — ура!

Стол двоекратно грохнул «ура», раскатав его долгим рокотом.

Алексей был благодарен за это выражение любви. Любил их всех, великих и достойных, простых и доступных. Ему снова казалось, что он их где-то встречал, был с ними знаком, узнавал их улыбки и жесты, манеру говорить и курить, вскакивать и подносить ко рту рюмки. Они были родные, он сам был одним из них. Лишь маленький нахохленный горбун мерцал издалека затравленными глазками. Страдальчески тыкал вилкой в ломти красной рыбы, не чокаясь, пил рюмку за рюмкой.

Шумное торжество завершилось за полночь. Все расходились, воодушевленные и счастливые. Алексей, оказавшись в гостинице, раздевался, готовясь ко сну, с улыбкой и благодарностью вспоминая сказанные в его адрес слова. Он по-прежнему не отождествлял себя с семьей несчастных Романовых. По-прежнему усматривал во всем происходящем необъяснимую интригу. Но ему начинало казаться, что в интриге есть благой смысл. Что люди, затянувшие его в интригу, руководствуются благом страны. Он был готов закрыть глаза на очевидный обман, если этот обман был нужен для блага России. Если люди, прибегающие к обману, не имели иного способа достичь блага.

В дверь тихо поскребли, раздался осторожный стук.

— Войдите!

В комнату, крадучись, затравленно озираясь, вошел горбун. Старообразный, с безволосым скопческим лицом, с порога оглядел углы, занавески, картину с нарисованной ракетой, словно искал подглядывающую камеру, спрятанный микрофон:

— Простите, что решился вас потревожить. Я не представился. Стреногов, испытатель телеметрических систем. Мне важно было вас увидеть. Мне есть что вам сообщить.

— Прошу, садитесь, — Алексей застегивал расстегнутую было рубаху. — Спасибо, что вы зашли.