ИТУ-ТАЙ - Андрей Коробейщиков

– И какое же отношение имеет наш маленький город к вашей заме-чательной теории?

– Самое прямое. Барнаул, а возможно, и весь Алтайский край есть не что иное, как зеленая чакра человечества. Центр духовности и гармонии, провозвестник грядущего расцвета человеческой цивили-зации, если хотите.

– ???

– Конечно же, я объясню сей сенсационный вывод. Зеленая чакра человечества – это своеобразный детектор лжи, этакий универсаль-ный определитель искренности человека. Вот скажите сами, легко ли обмануть барнаульскую публику дешевым искусством нынешней эстрады? Я сейчас говорю не об отдельных личностях, а о впечатле-нии от концертов, мероприятий и фильмов в целом…

Еще зеленая чакра отвечает за исцеление. Любой побывавший у вас может подтвердить, что уезжал гораздо более спокойным и уми-ротворенным, чем был по приезде к вам. Правда, по-настоящему оценить это могут лишь немногие…

– А разве в других городах не так?

– Уверяю вас, нет.

– Хорошо, но где же другие чакры человечества? Барнаул мне, ко-нечно, интересен, но мне не менее интересно, какие еще города вхо-дят в эти таинственные семь энергетичеких центров?

-… желтая чакра – Нью-Йорк, один из самых густонаселенных го-родов мира, в нем вершатся все "великие дела"… Далее – европейские университеты – престиж, центр образования и науки… Зеленая чак-ра, город Барнаул… Вы можете обидеться, но это дыра, о которой и в России-то не все знают…"

Беседу вела Жанетта Романова,

газета "Контраст", N 47 (238). 1999 г .1. ИНСАЙТ(Главы-ретроспекции, 1992– 1993 г .)

ЗАПИСЬ ВДНЕВНИКЕ"06.11.92 г., время-23.15 (вечер)Я вернулся. Зачем? Чтобы все равно погибнуть? Это мне наказание за мою тупость! Я на грани сумасшествия… Неведомое давление раз-рывает меня изнутри, и я не знаю, как это остановить. Араскан на-верняка знает, но его нет… Я не нашел его в Н-ске. Здание, где раньше размещался Центр (или мне все это приснилось?), оказалось заколоченным и покинутым: на дверях балки крест-накрест, на окнах – ни глухо запертые стальные ставни. Никого. Никто ничего не знает ни об этом Центре, ни о том, чем он занимался и куда мог переехать.Отец тоже ничего не знает. Контактный телефон Араскана не отвечает, а больше отец не располагает о нем никакой информаци-ей, только: старинный друг семьи, его знал еще дедушка, большой ученый… Про Шорхита он вообще не может ничего сказать толком. У меня сложилось такое впечатление, что отец тоже многое забыл.Шорхит! Я вспомнил его! Унген, Айма, Айрук…И вот я отправился в горы. Поступок безнадежного идиота! Что я надеялся там найти? Тайшинов? Бред…Мне так многие и говорили – бред! О тайшинах там ничего не слышали или делали вид, что не слышали. Алтайцы вообще очень скрытные. Очень ревностно относятся к любому вмешательству извне. Любой чужак вызывает у них резко негативную реакцию. Особенно, если вопрос касается каких-то сакральных тем. Здесь необходимо знать язык, обычаи или, в крайнем случае, иметь надежного инфор-матора и проводника. Даже если неправильно сядешь, уже смотрят косо. А если начинаешь выспрашивать про шаманов – либо наворачи-вают кучу небылиц, либо прикидываются тупицами, либо высмеива-ют, либо злятся… Нас, например, дважды обстреливали. Один раз ночью, приехали на конях и обстреляли из охотничьих ружей палат-ку, второй раз – днем, выстрелили пару раз по честеру, на котором мы сплавлялись по Катуни. Потом от нас сбежал проводник. Он при-вел нас (меня и еще двух туристов-попутчиков) к какому-то лесному святилищу шаманов и исчез поутру. Нам пришлось возвращаться назад. И вот я вернулся. Зачем??? Все равно – конец"."07.11.92 г., время –13.26 (день)Пока меня не было, многое изменилось. Словно я отсутствовал не месяц, а вечность! Во-первых, я узнал, что уехала Ольга. С Вадиком. Я думаю, куда-нибудь в теплые края, подальше отсюда. Во-вторых, заболел АРЧИ! Говорят, он занемог еще после моего последнего "вы-ворота", но с каждым днем ему все хуже и хуже. Одно к одному!"."08.11.92 г., время – 6.02 (утро)УМЕР АРЧИ!!! Сегодня… Во сне…".Холодный ветер с силой ударил Максима в спину и унесся прочь, скрываясь в кустарнике, шелестя полуиссохшей листвой. Вечерело. Солнце уже опустилось за кромку земли где-то за городом, и синева-тые сумерки заполнили собой все вокруг – далекий горизонт, темне-ющую гладь Оби, раскинувшуюся внизу, парк, в котором было тихо и пустынно. Максим зябко поежился. Он все-таки сильно замерз и устал. Работа отняла у него последние силы. Арчи он закопал там, чуть пониже, на плоском участке горы, где они часто любили гулять вместе. Летом оттуда открывался чудесный вид на реку и луга, уходя-щие за горизонт огромным изумрудным полотном. Они приходили сюда утром и вечером. Бегали, дурачились, Арчи носился за палкой или охотился на каких-то мелких зверьков, похожих на землероек. Потом они спускались с холма вниз, к реке, и купались, чтобы затем опять подняться на свой наблюдательный пункт и, сидя рядом на траве, зачарованно наблюдать за рассветом или закатом…И вот Арчи больше нет. Максим даже не мог осмыслить сейчас это, настолько нелепым и непривычным было вот это одиночество здесь, на плато. Он никогда не приходил сюда один. До сегодняшне-го дня. Да и сегодня они пришли вдвоем. Пес и человек. Обратно уйдет один человек…Дома он бережно уложил труп собаки в белый холщовый мешок и, взвалив на плечо, вынес на улицу. Дима Прудков, его товарищ, сто-ял возле автомобиля и мрачно смотрел на Коврова, несущего эту скорбную ношу. Погрузив мешок в багажник "девятки", они поеха-ли на выезд из города. Ехали молча. Дима сочувственно молчал, а Максим просто не мог говорить, спазм перехватил горло удушаю-щей петлей. Проезжая мимо ВДНХ – выставки достижений народ-ного хозяйства, Ковров вдруг кивнул Прудкову, и тот удивленно ос-тановил автомобиль около закрытых на зиму касс.Выставка находилась на огромном холме, расположенном на са-мой окраине города рядом с рекой, речным вокзалом и выездом на пригородную трассу. Около реки холм заканчивался отвесным овра-гом, имеющим несколько естественных выступов в форме площадок. На одном из них сегодня должен остаться ночевать Арчи. Максим поблагодарил Диму и, взвалив мешок на плечо и взяв небольшую саперную лопатку, стал медленно подниматься по длинной лестни-це, ведущей к вершине холма. Дима крикнул вслед:

– Макс, я тебя подожду.

Ковров обернулся и отрицательно покачал головой, петля на шее по-прежнему мешала говорить. Дима понимающе кивнул и неохот-но сел в машину.

Максим ни разу не остановился, поднимаясь по ступеням, минуя одну площадку за другой. Усталости не было. Только печаль и бе-зысходность, да петля вокруг горла затягивалась все сильнее и сильнее. Было трудно дышать. Максим краем глаза посмотрел в сторону. С этой лестницы открывался потрясающий вид: весь город лежал внизу как на ладони. Точно так же, по другую сторону холма расстилалась внизу Обь. Холм словно разделял два разных ландшафта: суетливый, дымный, подсвеченный огнями – городской, и бесконечно спокойный, безмятежный и величественный – природный.