Воющие псы одиночества - Александра Маринина

«Ладно, - утешала себя Настя по дороге домой, - завтра прямо с утра наведаюсь к ученому секретарю, а потом - к Юрке, на Петровку».

Но и тут все оказалось не так просто, как ей представлялось. Ученого секретаря попросту не было до обеда, сказали, что он уехал в Высшую аттестационную комиссию, а потом ему еще надо в министерство заглянуть. Настя терпеливо стояла в коридоре перед запертой дверью, переминаясь с ноги на ногу. Она могла бы посидеть на кафедре или у Никотина в кабинете, периодически наведываясь сюда и проверяя, не появился ли долгожданный ученый секретарь, но она боялась упустить его: а вдруг придет, а через пять минут уйдет куда-нибудь, и ищи его потом… Вроде он и на службе, а достать его невозможно.

Ученый секретарь появился в половине третьего. Он шел по коридору не один, рядом с ним вышагивал какой-то бравый подполковник с двумя толстыми папками под мышкой.

- Сергей Петрович, - кинулась Настя к секретарю.

- Подождите, - бросил он, не глядя на нее. - Вы же видите: я занят.

Он вместе с подполковником скрылся за дверью кабинета, и Насте ничего не оставалось, как снова ждать.

«Похоже, работа над диссертацией состоит процентов на восемьдесят из тупого ожидания», - сердито думала Настя, приваливаясь к подоконнику. Ноги гудели, спина разламывалась, очень хотелось пить, есть, сесть, а лучше - лечь и вообще оказаться дома.

«Я дождусь, - упрямо твердила она себе, стараясь найти такое положение, при котором спина болела бы не так сильно, - все равно полдня потеряла, уж достою до победного конца».

Но победный конец все не наступал. Дверь в кабинет ученого секретаря не открывалась, и бравый, подполковник из нее не выходил. Настя, поколебавшись немного, достала мобильник и набрала номер Бычкова. Никто не отвечал. Тогда она позвонила Короткову.

- Ты чего не едешь-то? - с ходу накинулся на нее Юра. - Обещала ведь.

- Извини, Юрочка, замоталась. Тут на одно только ожидание полжизни можно потратить. Полдня стою в коридоре, как корова на выставке. Все мимо ходят, а толку - ноль. Ты сделал то, что я просила?

- Ну а то! Я ж думал, ты во вторник приедешь, старался успеть, а ты меня продинамила, как первокурсника.

- Ну ладно, Юр, я же извинилась. Так что там получилось?

- А то и получилось, что ничего не получилось.

- Это как же?

- Да вот так. У меня память пока еще не отшибло, я тебе сразу сказал, что накануне этих убийств ничего эдакого не происходило, кроме девушки с розовым бантиком, а ты мне: проверь, проверь, сводки прошерсти. Не было ничего. Депутата Корякина взорвали, это да, а во всех остальных пяти случаях ничего такого не происходило.

- Понятно. А сводки по стране ты посмотрел?

- Ну ты, мать, даешь! Я что, двужильный? Откуда они у меня, эти сводки-то? Их еще добывать надо. И потом, сводки по Москве нужны были за три месяца, а по стране ты за три года запрашиваешь.

- Юра, ты что, не начальник? Тебе поручить некому?

- А кому я могу поручить? Что я буду объяснять? Что нашей Каменской для диссертации сведения нужны? Меня сразу пошлют и будут правы.

- Ну при чем тут моя диссертация? Тебе убийство девушки с розовым бантиком надо раскрывать. Или не надо?

- Не надо, - сердито отозвался Коротков. - Оно не наше. Я его на всякий случай имел в виду, потому что с серией непонятно. У меня студентки, задушенные удавками, а девушку с розовым бантиком руками задушили.

- Ну и исключи его из серии. Оно не твое.

- Думаешь? - с надеждой спросил Юра. - Точно?

- Почти точно. И менеджера из магазина исключи. И «папину дочку» тоже. Слушай, Коротков, я тебе из шести убийств оставила три. Я заслужила благодарность?

- Ты ж не пьешь, - усмехнулся он.

- Зато я пишу диссертацию. С данными по стране я сама разберусь, Лесникова попрошу, он не такой зануда, как ты. Но хотя бы в область ты можешь позвонить? У тебя там знакомых три кучи. А мне нужен только ноябрь прошлого года, в моем списке одно убийство, совершенное в Московской области. И даже не весь ноябрь, а примерно неделя до убийства. Ну? Сделаешь?

- Ладно, - проворчал Юра. - Веревки из меня вьешь.

- Из тебя совьешь, - засмеялась Настя. - Разве что удавку.

- Да тьфу на тебя! Не напоминай мне, и без того тошно.

Ученый секретарь освободился около четырех часов. Бравый подполковник вышел из его кабинета расстроенный, красный и вспотевший, и Насте на мгновение стало не по себе. Может, не входить?

Но она все-таки вошла. Сергей Петрович быстро ответил на все ее вопросы, дал образцы документов и напомнил о необходимости получить официальную справку о том, что аналогичные темы больше нигде раньше не утверждались и диссертации такие не писались и не защищались. Еще одна инстанция, где тоже нужно ждать. А может быть, и просить… Черт возьми, да где же во всем этом собственно наука? Сплошные оргвопросы. Разговор на десять минут, а сколько она прождала? С десяти до четырех, шесть часов. Кошмар!

Выйдя, наконец, из здания академии, Настя мысленно похвалила себя за последовательность, иными словами - за то, что сегодня снова поехала на Лешкиной машине. Сделала она это исключительно в рамках борьбы за освоение новых вершин, но теперь автомобиль оказался как нельзя более кстати. В нем можно хотя бы сидеть. Конечно, ехать во второй половине дня через центр Москвы - удовольствие ниже среднего, больше в пробках стоишь, нежели движешься, но сидя же, сидя! А то пришлось бы идти до метро, а потом стоять всю дорогу. Ни ноги, ни спина этого не вынесут. А еще можно по пути купить какой-нибудь фаст-фуд и пакетик сока, потому что до дому она точно не доедет, в обморок упадет от голода. А можно еще одну штуку сделать… А что? Очень даже можно, если правильно выбрать маршрут. Надо только, чтобы немножко повезло. Ей повезло. Игорь Лесников был на работе.

- Можно, я подскочу к тебе минут на двадцать? - спросила Настя.

- Когда?

- Если в пробках не застряну, то минут через тридцать пять. А если застряну, тогда не знаю.

- Лучше застрянь, - очень серьезно посоветовал Игорь. Он вообще был ужасно серьезным. - У нас через десять минут начинается совещание. Сколько оно продлится - никто не знает. Будешь ждать?

- Буду.

- Что, очень надо?

- Позарез, - абсолютно искренне ответила она.

- Ну, тогда говори, что надо.

- Сводки по стране за три года.

- Я же тебе все убийства посылал, - удивился Игорь.

- Так то убийства. А мне теперь нужны вообще все тяжкие.

- Погоди, я не понимаю. Убийства тебе нужны для научной работы. Так?

- Так, - подтвердила она.

- А теперь еще и остальные тяжкие преступления?

- Да, остальные. Любые.

- А почему не вообще все преступления?

- Ну, если тебе проще все - давай. Я хотела, чтобы тебе работы меньше было.

- Да мне в общем-то все равно, все преступления или только тяжкие. Просто дурную работу делать не хочется. Ты хотя бы можешь объяснить, зачем это все? Ну, убийства - это я еще могу понять, твой профиль, диссертация и все такое. Но другие-то тяжкие тебе для чего?

Пожалуй, она погорячилась, когда заявила Короткову, что Игорь Лесников не такой зануда, как он. Ох, погорячилась! Конечно, Игоря тоже понять можно. Все-таки сводки - материал не то чтобы совсем уж открытый, и посылать его электронной почтой на частный компьютер… Н-да, одно дело убийства, которые точно нужны для чистой науки, и совсем другое дело - полная сводка, которая неизвестно к кому попадет и неизвестно как будет использоваться.

- Слушай, если у тебя есть пять минут, я тебе сформулирую конкретные вопросы. И тогда можешь вообще ничего не посылать, сам посмотришь и мне все скажешь, если тебе времени не жалко.

- Да, так будет лучше, - суховато ответил Игорь. Настя припарковалась, вытащила из сумки список, который уже третий день возила с собой.

- Бери ручку и бумагу, пиши. Меня интересуют любые тяжкие преступления, совершенные…

И начала медленно диктовать. Апрель 2002 года, Рязанская область… Июнь 2002 года, Воронеж… Телефон предательски забибикал, предупреждая, что садится батарея. Только бы заряда хватило!

Ей снова повезло, телефон не подвел, дал Насте возможность закончить разговор. Лесников обещал посмотреть и позвонить или прислать ответ по электронной почте.

Но на этом везенье закончилось. Дороги оказались наглухо забиты автомобилями, и домой Настя добиралась больше двух часов. Хорошо хоть на пути попался «Макдоналдс», где можно было купить еду, не выходя из машины. Настя въехала в какой-то тихий заброшенный дворик, выключила двигатель и с жадностью набросилась на двойной чизбургер и картошку «по-деревенски», запивая их довольно противным на вкус кофе. В тот момент ей казалось, что ничего вкуснее она в жизни своей не ела, а котловой кофе был просто-таки амброзией. Однако в виде компенсации за полученное удовольствие судьба подбросила ей еще одно невезенье, которое, правда, обнаружилось уже тогда, когда Настя поднималась в лифте к себе домой и искала в сумке ключи. Ключи-то она нашла, а вот кошелька не было. Он совершенно точно был, когда она покупала еду в «Макдоналдсе», Настя вынимала из него деньги и расплачивалась. Ну и где он? Вытащить из кармана или из сумки никто не мог, она ведь не выходила из машины. Значит, обронила. Забирала одновременно сдачу, пакеты с едой и пластиковый стакан с кофе, сделала неловкое движение, а про кошелек забыла, и он упал. И лежит там, бедненький, на мокрой холодной земле… Впрочем, это вряд ли, наверняка кто-нибудь уже подобрал. Денег в нем, правда, было не так много, рублей семьдесят, что ли, или восемьдесят, Настя отчетливо помнила одну пятидесятирублевую купюру и две или три десятки. Ну, еще мелочь в отделении для монет. Не бог весть какое богатство. Но! Во-первых, кошелек был Лешкиным подарком на Новый год, фирменный, кожаный, жутко дорогой. Во-вторых, в нем лежали квитанции из химчистки, куда Настя сдала два своих свитера и костюм Чистякова, и из мастерской по ремонту сумок, где должны были починить Лешкин портфель, который он очень любил, не мог с ним расстаться и поэтому все время отдавал в ремонт, вместо того, чтобы выбросить и купить новый. Теперь придется идти в химчистку и в мастерскую, писать заявление, подробно описывать в нем вещи… Короче, дополнительная морока. И в-третьих, в кошельке лежали несколько визитных карточек с телефонами, которые Настя так и не удосужилась переписать в записную книжку. А телефоны были нужные. Ну почему она такая растяпа! Почему никогда ничего не делает вовремя!