Александр Македонский - Филлипс Грэхем

Тут, правда, стоит упомянуть, что в источниках не говорится о том, кто отец ребенка. Но это точно был не Дарий, поскольку тот не видел царицу почти два года. К сожалению, не знаем мы и реакцию Дария на известие о беременности жены.

Вскоре произошла еще одна трагедия: умер семилетний брат Статиры Камбиз. В «Истории…» говорится о том, что он вообще был довольно хилым ребенком, а трудное путешествие вместе со смертью матери совсем доконали мальчика. По злой иронии судьбы два этих тягостных для девочки события сделали ее вторым по важности человеком в Персидской державе после ее отца. Теперь, когда наследник престола и царица умерли, любой, кто женился бы на юной Статире, автоматически мог стать законным царем Персии. По крайней мере до тех пор, пока Дарий не женится вновь и не обзаведется новым наследником мужского пола.

После решающего сражения при Гавгамелах, в котором Дарий вновь бежал с поля битвы, вступление в Вавилон и столицу Персидского царства Персеполь были для Александра лишь вопросом времени. По всей видимости, до той поры Александр обращался с женщинами и детьми относительно мягко, хотя и приказывал убивать всех взрослых мужчин, если они оказывали ему сопротивление. Даже после осады и взятия Тира и Газы, когда их защитники были попросту безжалостно уничтожены, он приказывал не причинять вреда женщинам и детям. Насколько можно судить, подобное отношение произвело впечатление даже на Дария, который, как сообщает Плутарх, вынужден был похвалить своего противника после рассказа евнуха о том, как Александр обращается с персидскими женщинами.

[Евнух сказал Дарию]… что он должен относиться к Александру с уважением и даже любовью, поскольку тот настолько же великодушен к персидским женщинам, насколько он храбр среди мужчин. Евнух под самыми страшными клятвами подтвердил, что все, им сказанное, чистая правда, и привел еще столько доказательств великодушия и умеренности Александра, что Дарий, покинув его и войдя в другой шатер, где находились его приближенные, воздев руки, воскликнул, обращаясь к небесам: «О Боги моей семьи и моего царства, если это возможно, молю вас вернуть могущество Персии и сделать ее такой же цветущей, как тогда, когда я принял ее, но, если возможно, воздайте должное и Александру за то добро, которое он проявил к тем, кто мне дорог больше всего на свете».

Тем не менее после разгрома персов при Гавгамелах события, судя по всему, вышли из-под контроля. Когда Александр направился к Вавилону, жители столицы поняли, что у них не осталось никаких шансов. Как сообщает Курций, командовавший персидским гарнизоном военачальник Мазей сдал город, после того как Александр заверил его, что город будет оставлен в неприкосновенности.

Прибыв в Вавилон, Александр принял Мазея, который пришел к царю со своими детьми, чтобы объявить о том, что город сдается на милость победителя. Александр был счастлив услышать его слова, потому что городские стены могли бы выдержать длительную осаду. Поскольку Мазей был высокопоставленным вельможей и уважаемым солдатом, его пример убедил остальных оставить город и сдаться македонянам. В свою очередь, Александр тепло приветствовал его и его детей и обещал, что никому из тех, кто сложит оружие, не будет причинено никакого вреда.

В сказочно красивой колеснице Александр во главе своего победоносного войска вступил в Вавилон через знаменитые ворота Иштар. Улицы города были усыпаны цветами, которые бросали под копыта его лошадей восторженные горожане, приветствовавшие македонского завоевателя, словно освободителя. Да, Александр пообещал, что ни женщины, ни дети не будут обижены его воинами, однако, по всей видимости, он утратил контроль над своими солдатами, которые после взятия города пустились во все тяжкие и, перепившись на радостях, устроили дикую вакханалию насилия и мародерства. К тому же греки и македоняне слышали по рассказам, что вавилонские женщины обязаны были служить богине любви, из чего они сделали вывод, что могут пользоваться услугами любой женщины, которую захотят. О последствиях этого заблуждения рассказывает Курций:

Александр оставался в Вавилоне дольше, чем где бы то ни было еще, потому что войска перестали его слушать. Это произошло из-за того, что солдаты ошибочно посчитали город очагом разврата… Воины слышали, будто любой мужчина может вступать в связь с любой женщиной или ребенком, если заплатит соответствующую плату… а когда женщины приходят на какой-то праздник, то постепенно снимают с себя всю одежду, как бы для того, чтобы соблазнить любого мужчину, и затем, оставшись обнаженными, предаются любому разврату. Говорили, что даже юные девушки там считали проституцию своей священной обязанностью.

Когда воины все-таки поняли, что эти рассказы были, мягко говоря, преувеличением, оказалось слишком поздно, потому что никто уже не собирался сдерживать свои желания, и все закончилось разгулом сексуального насилия. На протяжении целой ночи воины врывались в дома, вытаскивали из них женщин и даже маленьких девочек и насиловали их прямо на улицах. Мужчин, которые пытались защитить своих близких, убивали на месте. Говорят, что Александр пришел в негодование от того, что солдаты не подчинялись его приказам. И приказал своим гвардейцам прекратить насилие. Однако, к несчастью, его гипасписты «сами наслаждались», как и все остальные. В какой-то момент дело дошло до того, что солдатня попыталась изнасиловать даже девятилетнюю Статиру и ее сестру, которая была на год моложе, и только вмешательство Птолемея спасло девочек от надругательства. Когда все кончилось, на улицах Вавилона вперемешку с лепестками цветов лежали изнасилованные женщины и окровавленные тела их мужей и отцов, пытавшихся предотвратить насилие.

Александр принес извинения Мазею за то, что случилось, выплатил ему некоторую сумму золотом и даже назначил правителем Вавилонии. Однако факт остается фактом — царь не смог управлять собственными войсками. Говоря иначе, он попросту утратил контроль над ними. Но для персов, и в особенности для жителей Вавилона, дело обстояло так, словно он сам одобрил это ужасное насилие. В конце года Александр покинул Вавилон и не видел его больше в течение семи с половиной лет. Казалось, сама судьба предначертала ему затем вернуться сюда, чтобы летом 323 г. до н. э. встретить здесь собственную смерть. И, конечно, мы можем смело предположить, что, несмотря на то как Александр относился к Статире, девушка имела все основания считать его виновным в смерти матери и брата. Она понимала, что кто-то из приближенных Александра все-таки склонил жену Дария к сожительству, поскольку та умерла при рождении ребенка. А семилетний Камбиз мог бы остаться в живых, если бы мальчику не пришлось совершать изнурительный почти 500-километровый переход вместе с армией в походной кибитке. Жуткое зрелище, свидетелем которого стала Статира в захваченном Вавилоне, также могло послужить для нее причиной считать, что этот город как нельзя больше подходит для того, чтобы Александр Великий умер именно в нем. Можно лишь добавить к этому, что вскоре несчастной девочке пришлось пережить еще одну личную трагедию.