Scar_Tissue_rus - Kiedis Anthony

На следующее утро, все собирались у нашего автобуса, и я приехал на черном лимузине с наркодилером. Он взял меня, отвел к Линди и сказал, что не отдаст мой паспорт, пока тот не заплатит ему за все те наркотики, которые я вчера купил. Никто не был рад, что пришлось тратить общие деньги группы на меня. Во время всего этого, Джек стоял около дерева и серьезно бился об него головой.

“Что с Джеком?”- спросил я.

“Его кинула девушка и он не знает что делать” - сказал Фли.

Тогда мы еще были очень хорошо связаны с нашей аудиторией. Люди приходили за кулисы, болтали с нами. Иногда мы приходили к ним домой. А иногда мы приглашали всех к нам. Это была одна из наших шуток. Я говорил: “О кей. Сейчас будет вечеринка в комнате 206 в отеле Finkelstein на Роттервил Авеню” Это была комната Фли. А потом он брал микрофон и говорил: “Нет! Нет, вечеринка будет в комнате 409. 409!”, которая была моей.

Несмотря на состояние Хиллела и Джека нам было очень и очень весело. Обычно в конце турне ты очень устаешь и все становиться дерьмом. Но потом мы полетели в Нью Йорк и сыграли огромное шоу для студентов в NYU (нью-йоркский университет). Я договорился с Хилеллом, не обдалбываться перед шоу, потому что Нью-Йорк это город кокаина, но я потерял его из виду перед выступлением, а когда я пришел за кулисы, он сидел там никакой. Мы с Фли были взбешены.

“Чувак, так нельзя. Если ты хочешь это делать, то делай после,” мы сказали ему.. Он делал тоже самое, что я делал, перед тем, как меня выгнали из группы. И когда мы вернулись в Лос Анджелес, мы уволили его. Хиллел начал пропускать репетиции и Фли просто сказал: “Хватит, Хиллел, ты больше не в группе”. Мы начали репетиции с бывшим гитаристом Funkadelic по имени Blackbird McKnight. Несколько дней мы репетировали с ним, но потом решили дать Хиллелу еще один шанс.

Потом мы опять поехали в Европу. В Финляндии мы участвовали в концерте вместе с The Ramones. Это было классное шоу. Тогда, кому-то пришла в голову идея выбежать на сцену голыми во время их выступления и сделать небольшой танец в их честь. Так мы и сделали. Надо сказать, Johnny Ramone не был очень этому рад. Потом он нас обматерил и не хотел ничего слушать про нашу любовь к ним. Но Joey Ramone сказал, что ему очень понравилось на самом деле.

Наша следующая остановка была в Норвегии, на пути в Осло мы очень долго ехали на поезде. Хиллел и я сидели в купе, смотрели на вид через окно и очень много разговаривали. Мы говорили про наркотики и героин, мы говорили про нашу зависимость и что мы с ней собираемся сделать. Мы до сих пор не понимали всей серьезности этой болезни. У меня было немного больше опыта с анонимными встречами наркоманов, чем у Хиллела. Той весной Kim Jones избавилась от зависимости, и я стал ходить с ней на эти встречи. Однажды, я взял с собой Хиллела, но он просто не хотел признавать, что у него есть проблемы, он не хотел признавать то, что ему могут помочь и еще он стеснялся большого количества людей. После этого раза, я больше никогда не смог уговорить пойти со мной еще раз.

В поезде мы договорились, что дела у группы идут хорошо и что мы сделаем большие усилия, чтобы больше не принимать наркотики. Мы шутили, что мы не вовремя это решили, так как Осло это героиновая столица Скандинавии. Так было всегда. Куда только мы не ехали, это место сразу становилось героиновой столицей мира.

Я понимал, что ни один из нас даже не попытается ничего остановить.

Мы сыграли в Осло и полетели обратно в Лос-Анджелес. Мы приземлились в аэропорту, обнялись, поменялись фразами типа: “Отличное турне. Классно было провести с тобой время”, “О да. Позвони мне. Окей”, “Окей”. Мы сказали “до свидания”. Потом мы оба позвонили своим дилерам. Наверное, можно было бы даже засечь, кто сделал это быстрее. Я приехал домой к Ione и сразу начал принимать наркотики.

Я был на окраине LA, когда понял, что время прошло очень быстро и я не планировал уходить так надолго. Так что я решил вернуться домой и хотя бы побыть с Ione, потому, что она всегда хотела, чтобы я лучше принимал рядом с ней, а не неизвестно где. Она была как маленькая Мать Тэреза. Я возвращался домой, после этих ужасных, долгих отлучек для героина и вместо того, что бы убивать меня, она говорила: “Тебе надо поесть. Иди и ложись на диван. Ты никуда не пойдешь. Отдай мне ключи” Она готовила мне здоровый обед, а я плакал и извинялся. Я не хочу сказать, что это были здоровые отношения, но это было прекрасно. Благословит ее Господь за ее добрую и бесконечную любовь к ее эгоистичному, придурковатому, обдолбанному парню.

Я ехал к ней и остановился недалеко от дома, что бы позвонить ей из таксофона. Я просто не мог прийти туда, мне нужно было сначала извиниться по телефону. На самом деле, я даже и не знал, может, я и не собирался возвращаться домой. Когда она подняла трубку, я сказал: “Ione, извини меня за все это” Она вопила и рыдала. Я подумал: “Вот это странно. Она никогда так раньше не реагировала на такие мои звонки”. Она кричала: “Возвращайся домой сейчас. Произошло что-то ужасное”. Она не стала рассказывать мне детали, но промелькнуло имя Хиллела, и в этот момент часть меня знала, что он умер. Но я сразу же переубедил себя. “Она все перепутала. Может быть, произошла всего лишь передозировка, а она подумала, что это сразу значит смерть”

Но этого было для меня достаточно. Я приехал домой, вышел из машины как в тумане, Ione бежала мне на встречу, наполовину раздетая, с красным и мокрым от слез лицом. Она кричала: “Твой друг Хиллел умер.” Она так плакала. Если бы вы ее не знали, то подумали, что Хиллел был ее лучший друг. Но она почувствовала всю боль сразу, тогда как я отказывался принимать ее. “Тут, должно быть, какая-то ошибка”. Глубоко внутри, я знал, что его больше нет, но я не разрешал себе принять эту правду тогда.

Все остальное как во сне, потому что я думаю, что я отключил свой мозг. Я точно знаю, что продолжал принимать всю оставшуюся ночь. Я проснулся на следующий день в состоянии шока. Все суетились с последствиями, с похоронами, люди обвиняли, а я знал, что когда человек начинает принимать наркотики, здесь некого винить. Он сам отвечает за свое поведение, и здесь не виноват дилер, или друг, или плохое воспитание. По какой-то грустной и неприятной причине, люди обвиняли меня в смерти Хиллела. В возрасте 25 лет, потому что моя зависимость началась намного раньше. Его семья пыталась сказать мне, я плохо на него влиял. Что было довольно смешно, потому что я никогда не винил никого в собственной зависимости. И я предложил Хиллелу остановиться.

Между делом, я продолжал принимать. Это неправда, что такая проблема приводит к прозрению. Даже когда умирает твой близкий друг, ты продолжаешь чувствовать непобедимость. Я узнал от Ione, что они планировали похороны, но я не хотел приходить. Я чувствовал себя ужасно. Я не мог остановиться, но я и не мог продолжать принимать; ничего не работало, и мой друг мертв, а я не хотел смотреть на это. Мать Ione однажды упомянула, что у ее подруги есть небольшой домик в маленьком мексиканском городке и что мы можем воспользоваться им, когда хотим. Так мы и сделали.