У «Волчьего логова» - Петр Трофимович Кугай

— Я не трус, — ответил Шаубе, — смерти не боюсь. После того, что я видел, смерть — не самое страшное.

Немного подумав, майор спросил:

— Ну а почему к партизанам только теперь вздумали идти? Что вам мешало сделать это раньше?

— Я пытался, но ефрейтор Копф, который командовал нашим отделением, догадался. Он понял мои намерения, но у него не было веских доказательств. Я его ударил. Меня судили. В штрафной роте был ранен… Несколько месяцев, куда бы мы ни выступали, за нами следили эсэсовцы с пулеметами…

— Ваше решение бороться с фашистами окончательно? — спросил майор.

— Да, я хочу воевать против нацистов, за будущую Германию.

— Это убедительно, но все же…

Генрих усмехнулся. Попросил нож, снял сапог. Все с любопытством наблюдали за ним. Шаубе подорвал подкладку и достал какую-то книжечку, завернутую в провощенную бумагу. Переводчик взял ее в руки, с интересом стал рассматривать. Это был билет члена немецкого комсомола… Посыпались вопросы. Генрих обстоятельно рассказывал, когда его приняли в комсомол, где и как это происходило.

После разговора его накормили, поселили в землянке. В этот же день майор Куликов сообщил в штаб 1-го Украинского фронта все сведения о Генрихе Шаубе. Он передал партизанам указание командования фронтом: беречь немца, не посылать его на боевые операции, так как он нужен для более важных дел.

Время шло, Генрих понемногу привыкал к партизанской жизни. Когда бойцы уходили на диверсии, он просил командира отпустить его вместе с ними.

— Не хочу быть дармоедом, — пояснял он. — Почему вы не разрешаете мне отомстить за их преступления против моей родины? Ведь я к вам пришел для того, чтобы бороться за Германию Маркса и Тельмана!

Партизаны, как могли, успокаивали Генриха, объясняли, что командование готовит для него какое-то очень ответственное задание.

— Терпи, братец, казаком будешь, — говорил, усмехаясь, Иван Белань, командир разведки отряда Слюсаренко.

Генрих волновался и, горячо доказывая свою правоту, переходил на немецкий язык. Тогда переводчик Яблонский еле успевал за ним.

…Выпал снег, ударили первые морозы. Больше всего они докучали Генриху. Партизаны подарили ему овечий кожушок и валенки. Теперь он ничем не отличался от других бойцов отряда.

Перед войной Генрих работал слесарем в бременских мастерских и теперь в партизанском лагере занимался ремонтом оружия. Товарищи часто заходили к нему.

Если в землянку заходил Забаштанский, Генрих доставал губную гармошку и просил его спеть песню «Где ты бродишь, моя доля…». Она нравилась немцу своей грустной мелодией, простыми, как будто обращенными к нему словами. Когда звучала песня и рядом стояли новые друзья, он улыбался, и эта улыбка была такой мягкой, почти детской…

В конце декабря один из разведчиков, Николай Грабик, сообщил Слюсаренко, что по Барской дороге ежедневно идут большие колонны автомашин с солдатами, боеприпасами и продовольствием. Посоветовавшись с руководством соединения, Слюсаренко получил задание устроить на этой дороге «пробку». Операция была разработана так, что успех ее зависел от неожиданности нападения, смелости и решительности действий и военной хитрости. Поэтому Владимир Слюсаренко решил выводить не весь отряд, а отобрать самых отчаянных бойцов и для маневренности посадить их всех верхом. Коней в отряде было достаточно.

— Но вот только что мне с немцем делать? — спрашивал Слюсаренко у товарищей. — Снова этот Шаубе просится на операцию. Прохода мне не дает.

— Давайте возьмем разок, — поддержали бойцы просьбу Генриха.

— Ну, будь по-вашему, — облегченно вздохнул Слюсаренко.

30 декабря сборный отряд под командованием Слюсаренко — все бойцы одеты в немецкую форму, все верхом на лошадях — выехал на задание. Еще не рассвело, но белый снег позволял хорошо ориентироваться. Перед самым рассветом стал опускаться туман. Выехав из леса на дорогу, отряд разделился на две группы. Одни залегли неподалеку от моста через небольшую, с заболоченными берегами речку, другие, во главе с Забаштанским, заняли позиции подальше от моста вдоль дороги.

На рассвете бойцы увидали свет фар идущей колонны автомашин. Слюсаренко на ходу отдавал распоряжения, касающиеся порядка боя. Колонна приближалась. Уже больше двух десятков машин миновали мост. И тогда раздались партизанские выстрелы.

Первая машина сразу завалилась в кювет. Посреди дороги, вспыхнув, остановилась другая. Какой-то ретивый водитель пытался ее объехать и застрял в другом кювете. А партизаны открыли ураганный огонь, били по кабинам, кузовам, бензобакам. И тут громыхнул взрыв — это другая группа взорвала мост, отрезав фашистам пути для отступления.

Гитлеровцы стали разбегаться. Большинство, спасаясь от партизанских пуль, кинулись к реке в направлении села Широкая Гребля. Но отступить по тонкому льду не могли, вязли в припорошенном снегом болоте.

Встретив уничтожающий огонь, потеряв десятки солдат и поняв наконец, что они попали в ловушку, гитлеровцы кинулись назад к автомашинам, а некоторые уже успели отбежать к лесу. А партизаны били по бензобакам, забрасывали залегших в кюветах фашистов гранатами. Пожалуй, горела уже каждая вторая машина в колонне. Над местом боя навис черный дым.

Гитлеровцы стягивались к машинам, до которых не долетали гранаты. Затем, перегруппировав свои силы, они атаковали левый фланг партизанских позиций. Там действовала группа Николая Меуха — разведчики.

Бой разгорался. Между партизанами то тут, то там появлялся Николай Костюков. Он перевязывал раненых и успевал отстреливаться. Иван Белань, гарцуя на коне, передавал в группы распоряжения Слюсаренко. Под ним убило коня.

Гитлеровцы потеснили партизан к голове колонны и сразу стали стягивать туда свои силы. И тут по ним ударили из пулемета. Это Генрих Шаубе, взобравшись на кабину первой машины и стоя во весь рост, вел прицельный, уничтожающий огонь. С криком «ура!» партизаны оттеснили врагов дальше к мосту.

Забаштанский не сводил глаз с Генриха, который не давал фашистам поднять головы, прижимал их к земле короткими очередями из своего ручного пулемета. И вдруг он вздрогнул и упал с кабины. Вначале показалось, что просто оступился.

Николай Зимин и Лавро Коник подбежали к машине и, взяв Генриха на руки, вынесли в безопасное место. Василий Костюков осмотрел его. Пуля прошла возле сердца. Партизаны вопросительно смотрели на Василя. Вместо ответа он стянул со своей головы шапку.

В это время с противоположного конца дороги выехали головные машины встречной колонны, из их кузовов фашисты на ходу вели пулеметный огонь. Командиры встречной колонны, услыхав стрельбу, очевидно, подумали, что это их встречают своим огнем партизаны, и решили прорываться с боем. Не переставая вести огонь, из машин встречной колонны выскакивали солдаты и шли в наступление. Обороняющиеся приняли их за партизанское подкрепление и перенесли огонь в их сторону. Бой вспыхнул с новой силой. Чтобы не оказаться между молотом и наковальней, Слюсаренко приказал немедленно отступить.

И хоть операция прошла успешно,