Аленкин клад. Повести - Иван Краснобрыжий

Коммерсанты и деловые люди частных фирм на первой встрече удивлялись платежеспособности Советской России. Один из них прямо спросил Светозарова:

— Откуда вы берете средства для закупки станков и оборудования в такое тяжелое время? Война с Германией идет пока на вашей территории.

— Нам действительно тяжело, — отвечал Виктор. — Но мы уверены, что фашистская Германия будет разбита, и приступаем к восстановлению разрушенного хозяйства.

Коммерсанты пожимали плечами, перешептывались, всем видом давали Светозарову понять, что они не верят в скорое возрождение разрушенной России без иностранных займов.

— Вы понесли миллиардные убытки! — продолжали удивляться коммерсанты. — Каждый день войны вам стоит миллионы! Неужели это не отражается на вашей экономике?..

«Станки — это новые самолеты, танки, орудия, — размышлял Светозаров. — Станки — это тракторы, комбайны, сеялки… Вы, конечно, будете лезть из кожи, чтобы задержать восстановление нашего хозяйства, посадить нас в долговую яму… Какой же подобрать к вам ключик?»

I

Прошел месяц. Пролетел второй и третий. Москва еженедельно запрашивала Светозарова о закупке станков, но ему нечем было порадовать столицу. Коммерсанты, встречаясь с Виктором, сочувствовали тяжелому положению, обещали подумать, согласовать вопросы с хозяевами фирм, назначали сроки ответов, вовремя являлись на новые встречи, неторопливо потягивали виски, коньяк, курили толстые Сигары, говорили о чем угодно, но только не о конкретных делах.

Светозаров после таких встреч возвращался в гостиницу «Волкот» мрачнее тучи осенней. Наташа, желая хоть немного успокоить мужа, собирала детей в гостиной и затевала с ними игру. Детский смех и шалости немного успокаивали Виктора. Он присоединялся к игре и, вздыхая, утверждал:

— Найдем!.. Найдем, господа миллионеры, вашу ахиллесову пяту!..

Лиха беда начало. Первую незначительную победу Светозарову удалось одержать неожиданно. Он по старой памяти решил навестить больного миллионера Биларда. Встреча состоялась на той самой даче, где Виктору довелось побывать еще в тридцать девятом году. Мистер Уоллес Билард принял гостя любезно, долго интересовался русским голодом, разрухой, удивлялся мужеству Советской Армии, сокрушившей фашистов под Москвой, Ленинградом и Сталинградом, и, попивая куриными глотками какой-то бальзам, тужил:

— Сейчас и у меня времена не из лучших… Конкуренты давят, нужна замена оборудования, обновление технологии… Сплошные убытки. Дельных. помощников мало… — Он осекся, грустно поглядев в лицо Виктору.

«А если все это купить? — осенила Светозарова мысль. — Отобрать хорошие станки, надежное кузнечно-прессовое оборудование и поставить условия: старое оборудование и станки возьмем в том случае, если фирма поставит Советскому Союзу на пять-шесть миллионов долларов новых станков».

— Вы к нам с женой и детьми приехали? — уточнял мистер Билард. — Значит, думаете пробыть в Америке не год и не два?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Виктор и напомнил любимую пословицу миллионера: — Время — доллары!

— О мистер Светозаров! — повеселел старый Билард. — Вы становитесь настоящим американцем! Приезжайте в гости всей семьей. Буду рад познакомиться с вашей супругой, детьми.

Виктор сослался на занятость и пообещал навестить миллионера дня через два-три.

— Приезжайте! — радовался старый Билард. — Приезжайте!

— Надеюсь, наша встреча будет полезной, — намекнул Светозаров. — Мы раньше находили общий язык…

В тот же день Светозаров связался с Москвой. «Открывается возможность, — говорил он по телефону, — закупить у частной фирмы приличное оборудование и станки для восстанавливающихся предприятий. Жду согласия…»

В три часа ночи в номере Светозарова зазвонил телефон.

— Получен ответ, — сообщал сотрудник советского посольства из Вашингтона. — План одобрен. Действуйте как специалист. На днях ждите помощников. Ваша мамаша посылки получила, беспокоится о здоровье детей… Как вы чувствуете себя, Виктор Алексеевич?

— Пока бездельником.

— Напрасно беспокоитесь, — подбодрил Светозарова сотрудник посольства. — Дело начато. Желаем успехов.

Второй визит старому Биларду Светозаров, как и обещал, нанес на третий день. Миллионер встретил его теплее, поцеловал руку миссис Наталье, похвалил сыновей-богатырей и, лаская Марийку, удивился:

— Девочка на вас не похожа.

— Это дочь Антонио, с которым я работал у вас до войны, — признался Виктор. — Он и его жена погибли в боях с фашистами.

— Тяжелое время вы переживаете, — вздохнул старый Билард. — Мы сейчас покатаем детей на карусели. Нет, лучше на лошадках.

Мистер Билард вызвал слугу:

— Джек, запрягите лошадок и покатайте ребятишек. Вы, миссис Наталья, можете помузицировать на рояле. Если желаете… — старый Билард чему-то улыбнулся, — если желаете, проводите время в нашем, мужском, кругу. Разговор у нас, конечно, будет деловой и скучный.

— Я бы с удовольствием поиграла на скрипке, — застенчиво ответила Наташа. — Я очень люблю этот инструмент.

Мистер Билард попросил служанку принести скрипку.

— Страдивари?! — удивилась Наташа. — Настоящий Страдивари!..

— О, миссис Наталья, вы прекрасно разбираетесь в инструментах!

Наташа настроила скрипку, извинилась, что будет играть без нот. Старый Билард взглянул на ее руки. Виктор догадался, что миллионер пытается определить профессию Наташи, спокойно ответил:

— Моя супруга врач-терапевт. Музыка — ее хобби.

— Сыграйте что-либо из русской классики, — присаживаясь в кресло, попросил миллионер. — Я когда-то в Петербурге имел счастье слушать музыку Чайковского и Глинки. И вы знаете, что меня поражает в русской классике? Нет, не пытайтесь угадывать. Может быть, это вам покажется смешным, но я почему-то вашу классику понимаю как начало. Именно начало, у которого нет и не будет конца.

— Мистер Билард! — взволнованно проговорил Виктор. — Вы дали удивительно точное определение. Один наш великий поэт даже стихи такие написал:

Есть у революции начало,Нет у революции конца!

— Серьезно! Выходит, я мыслю по-марксистски?

— Диалектически.

Смычок в руке Наташи вздрогнул, коснулся струн. Скрипка отозвалась задумчивой грустью, похожей на тоску. Щемящая душу тоска нарастала с каждой секундой, разливалась гневом, но в этом отчаянье не было безысходного горя. Тревожный гнев, достигая вершин, снова разливался невысказанной печалью, переходящей в тихую, чистую грусть. Эта грусть куда-то плыла и плыла по бескрайним заснеженным равнинам вместе с переливами колокольчиков под дугой тройки, ее оплакивал буран и большое сердце влюбленного в жизнь человека. Когда скрипка умолкла, мистер Билард жестом попросил соблюдать тишину. Минут пять он сидел оцепеневший. По его морщинистому лицу скатилась слеза, и он тихо спросил:

— Что вы исполняли, миссис Наталья?

— Полонез Огинского. Этот композитор создал только одно произведение.

— Одно?!

— И оно будет вечной песней, — добавил Виктор. — Человек в эту песню вложил всю красоту своей души и подарил ее людям.

— Ради такого стоило жить, — согласился старый Билард. — Я хотел… Я был бы очень рад… Миссис Наталья, вы исполните эту песню в день моего семидесятилетия? Я отмечаю эту дату через месяц. Подайте, пожалуйста, скрипку.

Наташа подошла к миллионеру.

— Я купил этот инструмент в Италии…

Наташа бережно, как уснувшего ребенка, подержала скрипку у груди и вернула владельцу. Старый Билард погладил скрипку дрожащей рукой, чуточку расправил согбенные плечи и попросил Наташу сыграть еще.

Танец «Маленьких лебедей» миллионер прослушал дважды, искренне и долго восхищался Чайковским, признавался, что почувствовал себя моложе на целых пять лет, и, поцеловав руку миссис Наталье, пригласил Виктора в кабинет.

Деловую беседу мистер Билард начал не сразу: пожаловался на огромные убытки, которые несет фирма, как бы невзначай поинтересовался коммерческими контактами Виктора и вспомнил золотые деньки взаимовыгодной торговли.

— Мистер Билард, — предложил Светозаров, — ваши коммерческие дела можно возобновить.

— Вы, мистер Светозаров, для меня тот человек, — подчеркнул миллионер, — с которым я могу быть откровенным.

— Польщен.

— Мистер Светозаров, вы прекрасно понимаете современную обстановку…

— Мы не будем касаться политики. Вы, мистер Билард, стоите на позициях чистой коммерции.

— Да, да! Стоял пять лет назад. Сейчас другие времена…

— Теперь вы согласны, что коммерция отражает одну из форм политики?